Больной еле ходит — кому он опасен?
Но это письмо, написанное жутко корявым почерком, нам отправил не главврач, а пациент.
В письме в редакцию Андрес написал, что сидит за грабеж, разбой и убийство сокамерника. За решетку он попал пять лет назад, на 34-м году жизни. В начале 1980-х годов он, можно сказать, был литератором, сотрудничал с несколькими газетами, работал корректором и переводчиком. В августе 2001 года был направлен на принудительное лечение, как сказано в решении суда, до выздоровления или до тех пор, пока не будет представлять опасности для общества. Как утверждает Андрус, пять лет он не получал никакой юридической помощи. Местный защитник прав пациентов из Вильянди отказывается якобы заниматься его документами.
"Какую опасность для общества или для себя самого может представлять человек, с трудом передвигающийся и находящийся в четырех стенах, — задается вопросом Андрус. — Срок моего лечения решением суда не определен. /…/ В течение пяти лет я не позволял себе никаких поступков, свойственных шизофреникам, тем не менее по отношению ко мне применяется строгий режим. Меня лишают прогулок, возможности общаться с нормальными людьми, мои права полностью ущемлены. И это на руку моим оппонентам. Мне не удалось завоевать симпатии местных медиков, и, видимо, уже не удастся".
Еще он пишет о том, что в августе должна состояться одиннадцатая по счету экспертная комиссия, но у него нет ни единого шанса попасть в лечебное учреждение с более легким режимом.
Психушка — государство в государстве В определенном смысле психиатрические больницы при любом режиме — тоталитарном, демократическом ли — всегда были государством в государстве, где только посвященные в дело врачи и пациенты знают, что происходит на самом деле. Сумасшедшие дома всегда жили своей, отличной от других жизнью, по своим законам и правилам, которые формально регулируются всевозможными законами и постановлениями. Нужно очень хорошо знать эту систему, чтобы понять, допускают по отношению к кому-либо несправедливость или нет.
Открытая более ста лет назад психиатрическая больница в Ямеяла в этом смысле является особенно закрытым учреждением. В 2001 году в нее из Таллинна перевели пациентов с криминальным прошлым. Здесь находится отделение, в котором больные проходят принудительное лечение. Одни из них совершили преступление в момент вспышки заболевания и не могут нести ответственность за эти деяния, другие заболели в момент следствия или отбытия наказания. Попадают в отделение исключительно по направлению суда, причем это одновременно и зона, так как в отделении содержатся убийцы. Одного дня, проведенного в Ямеялаской больнице, явно недостаточно для того, чтобы ответить на философский вопрос, что это — лечебное учреждение или все же тюрьма.
В декабре 1954 года здесь несколько недель до отправки в психиатрическую больницу в Бурашево под Калинин (Тверь) провел Константин Пятс, президент довоенной Эстонской Республики. Самый знаменитый пациент последнего времени — лесной брат Айвар Войтка, выписанный весной 2002 года.
Оборудования нет — будет, как врач решит
Мы передали письмо Андреса, пациента Ямеялаской больницы, в Таллиннское общество защиты прав пациентов. Защитники пациентов бывают в больнице каждую неделю и внимательно выслушивают все их претензии. С Министерством юстиции, в ведении которого находится отделение принудительного лечения, у Общества защиты пациентов заключен соответствующий договор. Для пациентов общение с защитниками их прав, по сути, единственный шанс получить юридическую консультацию не из уст медиков.
По словам Пилле Ильвес из Таллиннского общества защиты прав пациентов, вопрос, должен ли пациент находиться в Ямеяла или нет, упирается, прежде всего, в то, представляет ли он опасность. Насколько опасен пациент, решает комиссия, заседающая каждые полгода. Что касается пациентов с криминальным прошлым, то главный вопрос в том, как определить эту опасность. По словам Ильвес, специальной техники практически нет. Иными словами, решение выносит психиатр или лечащий врач. И вот тут неизбежно возникают спорные моменты. Надеяться на то, что один врач не поддержит другого и сор вынесут из избы, не приходится.
"Принудительное лечение — не тюремное наказание, — утверждает Ильвес. — Лечение лиц, которым лечение назначено против их воли, должно быть эффективным. Общение должно ограничиваться только в том случае, если оно ограничивает права и свободу других людей. К примеру, если пациент ведет себя агрессивно, угрожает, бранится".
Насколько вообще эффективно лечение в Ямеялаской больнице? Судя по цифрам, пациенты там меняются довольно часто (см. Справку). Случай Андруса, который находится в больнице более пяти лет, можно считать скорее исключением, чем правилом.
Доктор — это круче, чем директор тюрьмы
Как считает психиатр Анти Лийв, имеющий большой опыт работы, нет смысла проводить параллели между тюрьмой и отделением принудительного лечения психиатрической больницы, в котором содержатся криминальные пациенты. Точно так же не имеет смысла задаваться вопросом, почему заключенные нередко имеют в тюрьме больше свободы, чем те, кто находится на принудительном лечении.
"На практике врачам в больнице предоставлено больше прав, чем директору тюрьмы, — говорит Лийв. — У врача диапазон возможностей, как действовать в той или иной ситуации, гораздо шире. Психиатры, как подчеркивает Лийв, блюдут свою честь и не отождествляют себя с тюремными охранниками. Они стараются именно лечить, а не любой ценой удерживать больного в больнице.
Находящийся в отделении принудительного лечения Ямеялаской больницы пациент, считающий, что с ним обходятся несправедливо, вполне может обратиться с жалобой в Министерство юстиции или, к примеру, к психиатру Андресу Лехтметсу, являющемуся членом Ассоциации против применения пыток и несправедливого обращения (см. Справку 2). Обратиться можно также в Общество по защите прав пациентов или к канцлеру юстиции.
Вместо тюремщиков — санитары в халатах
Главврач Ямеялаской психиатрической больницы Рийна Йентси любезно пригласила меня в гости после того, как я послал ей несколько вопросов по электронной почте.
Поначалу я хотел отказаться. Для того чтобы узнать жизнь в отделении принудительного лечения изнутри, нужно провести в нем, по меньшей мере, месяца два, в шкуре пациента, врача или санитара. Но потом решил, что съездить все-таки стоит хотя бы для того, чтобы опровергнуть некоторые сложившиеся мифы. В представлении людей закрытая психбольница, в которой содержат убийц, выглядит совершенно не так, как в действительности.
В Ямеяла нет ни вышек с автоматчиками, ни высоких заборов, ни злобных собак. Закрытое отделение охраняют санитары, есть здесь и камеры слежения. В случае необходимости обращаются в охранную фирму. На первый взгляд, отделение принудительного лечения Ямеялаской психиатрической клиники никакая не тюрьма, тем более, что находится оно в старой перестроенной усадьбе. Здание окружает старый разросшийся парк. В свое время, пять лет назад, когда сюда перевели отделение принудительного лечения, местные жители поначалу опасались, старики даже устанавливали на дверях дополнительные замки. К счастью, до сих пор обошлось без ЧП.
Вроде не тюрьма, но очень похоже Конечно, с остальными больными пациенты отделения принудительного лечения запросто не общаются, тем более, что живут в отдельном здании. Причем живут вовсе не в камерах, а скорее в комнатах, с отдельным туалетом и уголком для душа. Ремонт был сделан в 2001 году.
По правде говоря, внутри все напоминает классическую евротюрьму: стерильно, зарешечено и пустынно. Смирительная комната — обычное помещение с круглым окошком в стене. В подвале мастерская, в которой пациентам разрешено заниматься трудотерапией. Один из подопечных отделения с гордостью сообщил о том, что деньги на Иванов день, 400 крон, они заработают, продав плоды своего труда. Гулять пациентам отделения разрешено на своей территории, отделенной от остальной высоким забором.
Конечно, член правления целевого учреждения "Вильяндиская больница" Энно Касе прав, вспоминая об условиях в Батарейной тюрьме, какие были там в незапамятные времена.
Рубеля выпустили, этого не рискнем
И хотя некоторые мифы не подтвердились, врач Энно Касе, безусловно, прав, говоря о том, что в Ямеяла, где вроде бы тишь да благодать, вовсе не идеальный мир. И зерно истины в письме Андруса, написавшего, что одиночество и тишина могут свести с ума или усугубить и состояние больного, конечно, есть. Но здесь лечат тишиной и покоем. Оторванностью от жизни и общества. Особенно тех, кто горожанин в пятом колене.
Не хотелось бы ковыряться в старых ранах и вспоминать о происшедшем пять лет назад, как раз тогда, когда отделение принудительного лечения перевели в Ямеяла, самоубийстве. Пытаться понять причины, толкнувшие человека на это, также бессмысленно, как пытаться отыскать шпиона в упоминавшейся нами "таллинфильмовской" ленте.
Мы, получается, готовы взять на себя риск и отпустить на свободу отбывшего наказание за убийства Александра Рубеля, грозившегося убить прокурора после выхода на свободу. С головой у него, считают психиатры, все в порядке. Возможно, они правы, тому, кто не имеет медицинского образования, понять их крайне сложно. Но взять на себя риск и разрешить менее строгий режим Андрусу, которого уже пять лет маринуют в отделении, мы не хотим. Причем речь идет даже не о том, чтобы отпустить человека, а всего лишь о переводе в какое-нибудь другое лечебное учреждение или на тюремный режим.
Лекарств хватает, надежды — нет
"Вопрос, действительно, упирается в то, какой риск готово взять на себя общество, — говорит Касе. — Психически больного человека невозможно вылечить окончательно. Признавая кого-то здоровым или выздоравливающим, мы должны иметь в виду, что на свободе он может совершить нечто из ряда вон выходящее. Наши подопечные в большинстве своем способны совершать тяжкие преступления".
Итак, по мнению врача, вопрос упирается в болевой порог общества. Иными словами, готово ли оно к возможной опасности и новым преступлениям в случае, если человека отпустят на свободу. Или мы, защищая общество, будем держать их в изоляции как можно дольше. Не хотелось бы оказаться в шкуре врача, выписавшего больного, совершившего преступление. Был период, говорит доктор Касе, когда в отделении содержалось 34 убийцы, хотя вообще-то врач, по его словам, старается не держать все время в голове, сколько в отделении убийц.
По словам главврача Йентс, лечение этих пациентов упирается вовсе не в деньги. Больница сотрудничает с Министерством юстиции. "Мы имеем возможность использовать все новейшие лекарства и нейролептики, в этом плане никаких финансовых проблем нет", — добавляет она.
Я уже было решил попросить у главврача разрешения встретиться с Андрусом, но передумал. Разве может одна газета изменить его жизнь к лучшему. Надежда, которую мы ему дадим, может оказаться несбыточной.
Справка 1
Пациенты отделения принудительного лечения в психиатрической клинике Ямеяла
Справка 2 9 марта 2006 года Европейский комитет Совета Европы по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказаний (CPT) в Страсбурге избрал новое бюро на последующие два года. Четвертый раз подряд комитет возглавила британский криминалист Сильвия Касале. Вице-президентами комитета стали итальянский специалист по тюрьмам Мауро Пальма и эстонский психиатр Андрес Лехтметс. Членами CPT являются независимые эксперты во многих областях. Чтобы иметь представление, как обращаются с людьми, лишенными свободы, члены комитета посещают пенитенциарные учреждения — тюрьмы, в том числе молодежные, полицейские участки, психиатрические больницы. В случае необходимости дают рекомендации по улучшению положения. По состоянию на начало марта 2006 года CPT нанес в разных странах 207 визитов, опубликовал 154 отчета.
