Старые песни на новый лад: нарративы, унижающие Украину в Советском Союзе

Нарративы, унижающие Украину, появились не в путинской России — они имеют длинную историю. Уже в 1720 году Пётр Первый запретил использование украинского языка в общественной жизни, а в 1863 году тогдашний министр внутренних дел Российской империи запретил издание книг на украинском языке. В постановлении того времени говорилось, что „отдельного малороссийского (то есть украинского) языка никогда не существовало, не существует и в будущем существовать не будет“. Как обстояли дела с украинским национализмом и языком в Советском Союзе, где официально пропагандировалось братство народов? Сегодня Propastop рассказывает, какими были антииукраинские нарративы и инструменты русификации в советскую эпоху.

Переписывание истории

После Второй мировой войны целью Советского Союза стало создание новой исторической концепции, которая заменила бы нарратив о создании первого государства рабочих на нарратив о новой мировой сверхдержаве. Эта концепция, среди прочего, представляла Советский Союз наследником Российской империи.

При формировании нового нарратива акцент был сделан на великорусском шовинизме (хотя его проявления наблюдались уже в 1930-х годах). Победа во Второй мировой войне превратила великорусский шовинизм в государственную идеологию, хотя в первые годы советской власти коммунисты рассматривали его как угрозу целостности многонационального общества.

После окончания Второй мировой войны изменилось отношение к развитию национальных культур союзных республик. В первые годы существования СССР проводилась политика так называемой коренизации, которая подчеркивала культурные особенности союзных республик, а на государственные должности сознательно продвигались представители местных национальностей. Продвижение национальной культуры и наследия терпимо воспринималось, чтобы повысить привлекательность коммунизма в тех республиках, где русские составляли меньшинство.

Ирония заключается в том, что в 1920-х годах за национальную политику лично отвечал фактический лидер Советского Союза Иосиф Сталин. Однако после 1945 года все народы Советского Союза (кроме русских) должны были пересмотреть свое историческое наследие и создать новые официальные нарративы, представляющие их как „младших братьев“ русского народа. История народов, оказавшихся под властью СССР, переписывалась с точки зрения классовой борьбы, которую дополнял нарратив о том, что отношения с Россией всегда были выгодны для малых народов.

В эстонской культуре наиболее известным примером этого жанра стал молодежный роман „Меэлис“ писателя Энна Киппеля, опубликованный в 1941 году во время советской оккупации. На протяжении десятилетий роман входил в школьную программу в качестве обязательного для чтения. Главный герой, Меэлис, был сыном легендарного старейшины Сакала Лембиту и погиб вместе с князем Вячко, защищая Тарту от немецких рыцарей.

В Советском Союзе, как и в современной российской пропаганде, часто использовалась массовая атака на оппозиционные группы, называя их „фашистами“ или „буржуазией“ (то есть представителями капиталистического класса). Особое внимание уделялось иностранным украинским национальным организациям.

В 1960-е годы Советский Союз создал под руководством КГБ так называемое „гражданское объединение“, цель которого официально заключалась в улучшении отношений с украинцами, проживающими за рубежом, но фактически оно использовалось для распространения советской пропаганды среди них.

Это объединение распространяло нарративы, главным образом, направленные на демонизацию украинцев, проживающих за рубежом, называя их „коллаборационистами с нацистами“, а также на украшение реального положения в Украинской ССР.

В рамках этого были изданы две газеты, которые распространялись исключительно за пределами Советского Союза. Одна из них — украиноязычная Visti z Ukrayiny, а другая — её англоязычный аналог. Эти газеты стали важным инструментом дезинформации, в которых украинцев за границей часто обвиняли в сотрудничестве с нацистами.

Художественная литература и кино

Новая историческая интерпретация сопровождалась „заказами“ для культурных деятелей и строгим контролем над их творчеством. Любое произведение должно было воспевать не только Украину, но и советскую Украину. В начале 1950-х годов высшие руководители Советской Украины сосредоточились на продвижении этого нарратива, очищая национальное наследие от „вредной ностальгии и недостаточного прославления единства всех народов в едином доме“.

После Второй мировой войны продвижение национальной культуры допускалось только в том случае, если оно поддерживало великорусский шовинистический нарратив о превосходстве русского народа и подчинении союзных республик России. Национальные фигуры, которые имели какие-либо связи с Россией, продвигались как представители пророссийских настроений. В то же время открыто осуждались национальные герои, которые критиковали Российскую империю или Советский Союз, их называли опасными националистическими элементами.

Так, писатель Николай Гоголь, родившийся в Полтавской губернии на территории современной Украины (1809-1852), стал в советской литературе „одним из самых влиятельных русских писателей с очень тесными связями с Украиной“, несмотря на то что многие из его известных произведений происходят в Украине.

Такая же участь постигла писателя и художника Тараса Шевченко (1814-1861), одного из важнейших культурных деятелей Украины. Даже в период активной русификации Шевченко широко признавался в Украине, и вместо того чтобы принижать его, официальная идеология представляла его как носителя социалистической мысли, для которого советская Украина могла стать „новой и свободной семьей“. Одной из целей этого нарратива было, вероятно, лишить преимущественно антисоветских украинских эмигрантов возможности изображать Шевченко как символ независимого украинского наследия. Советская власть подчеркивала, что у Шевченко были тесные связи с российскими политическими радикалами, и что он ненавидел современную украинскую буржуазию.

Точно так же на уроках истории молодым украинцам представляли и поэтессу Лесю Украинку (1871-1913), имеющую решающее значение для создания национальной культуры. Подчеркивалась не ее ярко выраженная национальная воспитанность и творчество, а ее участие в прогрессивных культурных и революционных движениях России, поскольку она действительно принадлежала к марксистским группам, которые устраивали свои мероприятия в рамках советской идеологии.

До Второй мировой войны официальные советские нарративы акцентировали внимание на украинской идентичности классиков украинской культуры и их вкладе в национальное культурное наследие. Однако после войны все упоминания о национализме были полностью вытеснены.

Три типа украинцев в советском кино

Как известно, советская власть уделяла особое внимание идеологическому влиянию кино. Поэтому персонажи-украинцы в советских фильмах были созданы по определённым моделям. В советских фильмах можно было увидеть три типа украинцев:

1. Положительный персонаж, или советский человек. Это был этнический украинец, который определял себя как советского гражданина и носителя советской культуры, а не украинской национальной культуры.

2. Отрицательный персонаж, или маргинализированный украинец. Его изображали как жадного и нечестного человека, труса или даже предателя. Однако для этих персонажей сохранялась надежда на то, что их можно перевоспитать в процессе фильма в „правильного советского человека“.

3. Отрицательный персонаж, или убеждённый украинский националист, который вызывал у зрителей желание уничтожить этого человека как опасный элемент для советской власти.

Аналитики советской кинематографии приводят в пример фильм 1959 года „Иванна“.

Главная героиня фильма — монахиня греко-католической церкви украинского происхождения по имени Иванна, которая разочаровывается в советской жизни и уходит в монастырь. Во время Второй мировой войны и немецкой оккупации она становится свидетелем того, как церковные служители сотрудничают с немецкими войсками. Это подталкивает героиню к вступлению в партизанское движение, и она начинает бороться с немецкими войсками. Иванну захватывают, её пытают и казнят.

В фильме чётко показаны все три архетипа украинцев: один из персонажей-украинцев заявляет, что „ради независимой Украины он готов стать дьяволом и предать свою семью“. Иванна воплощает тип украинца, которого можно перевоспитать, а украинские партизаны — это те правильные советские люди, которые с самого начала войны боролись с немецкой оккупацией.

Не Украина, а города всего Союза

Нарративы, унижающие Украину, широко распространялись и в советском публичном пространстве. В советских нарративах многие города и регионы не принадлежали Украине, а всему Союзу — например, Крымский полуостров считался „всесоюзным курортом“. Донбасс, производящий уголь, был „паровой машиной“ всего Союза, Севастополь и Одесса — героями всесоюзного значения, а Западная Украина — землями, освобождёнными Красной Армией.

Точно так же многим украинским территориям приписывалась важная роль в российском имперском историческом контексте: Киев считался „матерью всех русских городов“ и центром православия. (Это утверждение часто повторял и президент России Владимир Путин, в том числе в речи, начавший полномасштабную войну в феврале 2022 года.) Севастополь и Полтава стали символами военной мощи России благодаря историческим сражениям, произошедшим там, а Одесса и Харьков были примерами „европейскости“ России наряду с Санкт-Петербургом.

Топонимы играют особую роль в национальной идентичности, так как они являются одним из самых эффективных инструментов изменения политики памяти. Топоним — это способ подчеркнуть важность какого-то исторического лица или события или, наоборот, стереть их из памяти.

Как и в других частях Советского Союза, включая Эстонию, также происходила русификация исторических топонимов в украинском публичном пространстве. Топонимы играют особую роль в национальной идентичности, так как они являются одним из самых эффективных инструментов изменения политики памяти. Топоним — это способ подчеркнуть важность какого-то исторического лица или события или, наоборот, стереть их из памяти.

Русификация украинских топонимов и объявление украинского публичного пространства всесоюзной собственностью способствовали созданию советской идентичности „Малой России“. Это, в свою очередь, поддерживало знакомый нам нарратив, что историческая память Украины и историческая память России на самом деле являются частью одного и того же „великороссийского нарратива“.

Историческая память является важным инструментом создания идентичности для каждого новообразованного государства, особенно для тех стран, которые возникли после распада Советского Союза, где ранее национальная идентичность либо отсутствовала, либо была прервана на очень долгий период.

После распада Советского Союза новые государства пытались найти в исторической памяти свою „золотую эпоху“, которая могла бы легитимировать их независимость как для собственного народа, так и для внешних партнёров. Для Эстонии, Латвии и Литвы это было относительно легко, поскольку до советской оккупации балтийские страны пережили период независимости. Намного сложнее это было для таких стран, как Украина, где постоянное подавление украинского национализма и русификация общества привели после обретения независимости к тяжёлому кризису идентичности.

Украина начала активно защищать свою государственную идентичность и национальную память лишь в 2015 году, после аннексии Крыма и войны с Россией на Донбассе.

В ходе этого процесса начали менять названия городов и снимать советские памятники. Так, например, Красноармейск (или Город Красной Армии) стал Покровском, где сейчас идут ожесточенные бои. Артемовск, названный в честь коммуниста Федора Сергеевича по прозвищу „товарищ Артем“, снова стал Бахмутом. Город Дзержинск, получивший имя в честь основателя советской секретной полиции ЧК Феликса Дзержинского, вернул свое прежнее название — Торецк. Не все жители этих городов были рады таким изменениям, ведь среди них было много советизированных людей, живущих в информационном пространстве Кремля.

Оборона государства означает не только физическую безопасность, но и онтологическую безопасность, то есть защиту своей культурной, политической и социальной особенности. На примере Украины, как этнически и культурно многообразной страны, этот процесс может быть долгим и болезненным, особенно если он значительно поляризует население. К счастью, правительство Украины смогло успешно провести десоветизацию страны и укрепить национальную идентичность, усиливая историческую память народа.