ВИДЕО | Разговор с военным экспертом: технологии, дроны и экономика на войне в Украине. Какие уроки извлечет Запад?

Чем в технологическом плане война в Украине отличается от всех других? Экономика дронов: кто их наиболее эффективно применяет и как им лучше всего противостоять? Какова роль западной военной помощи и как она влияет на фронт? Война на истощение: каков запас прочности у воюющих сторон? Стратегия и тактика, теория и практика: какие уроки следует извлечь Западу? Эти и другие нюансы и тонкости войны в Украине издатель Delfi Media Ханс Луйк обсудил в эфире с военным экспертом Агилем Рустамзаде.

„В нынешней войне танки уже никому не нужны“

— Знаете, мы здесь, в балтийских странах, серьезно ошибались на протяжении всего прошлого года. Мы повторяли, что Украина скоро выиграет, насколько успешно наступление украинских войск, что они немедленно вернут Крым. Чтобы не впадать в такой оптимизм, я задам несколько вполне конкретных вопросов. Скажите, пожалуйста, что вас больше всего удивило в 2024 году – на фронте, в тылу – в хорошем и плохом смысле? Начнем с вашей любимой темы: что нового в военной технике и технологиях.

— Я один из тех людей, которые с самого начала войны агитировали за масштабный выпуск дронов. Если вспомнить первые пять месяцев 2024 года, то именно благодаря дронам Украина смогла противостоять противнику. У нее очень не хватало артиллерийских боеприпасов, соотношение доходило до 1:10, то есть на один снаряд украинской артиллерии россияне произвели десять.

Весь мир увидел, каким грозным средством поражения и разведки являются дроны. Первые шесть месяцев этого года показали всему миру эволюцию. До этого многие военные консерваторы не воспринимали это, говорили, что танки еще на что-то способны на поле боя. Но я думаю, что все ясные умы увидели в этом перспективу будущих войн – как на море, так и на суше, и в воздухе.

Меня очень удивила позиция США - их внутриполитические терки оставили украинцев без оружия в самый трудный момент, и Украине было очень тяжело.

— Можете ли вы рассказать подробнее о том, как западные танки, такие как „Леопард“, „Челленджер“ и „Абрамс“, а также артиллерийские орудия помогли Украине?

— Эта война имеет несколько уровней и несколько направлений, по которым она развивается. Несомненно, ограниченное количество танков нужно для маневренной войны. После того, как дроны зачистили какую-то территорию, где опасность минимальная и нет угроз от противника, то на нее можно зайти на танках. И это не зависит от их марки или производителя. Но, как мы видим, даже в маневренной войне, такой как наступательная операция в Курской области, нужны были малогабаритные передвижные средства, у которых большая скорость и которые могут прятаться на местности.

„Абрамс“ вообще очень высокотехнологичный танк, требующий большого внимания к условиям обслуживания и эксплуатации. А Украина в силу нахождения в советской военной парадигме еще не научилась следовать этим условиям и беречь свою технику, да и условия у них специфические. Соединенные Штаты столкнулись с этими проблемами во время операции „Буря в пустыне“. Вся их техника вынуждена была пройти модернизацию, поскольку посреди пустыни сложно обеспечить качественный ремонт танка или вертолета „Апач“. А в Украине — свои специфические условия. Это и чернозем, и отсутствие мест, где эти танки можно хранить. Они остаются под дождем, под снегом, и это влияет на высокотехнологичную технику с крутой электроникой. Я думаю, войны бывают разные, но в нынешней войне танки уже никому не нужны.

Я хочу обратить внимание, что за последние два-три месяца российская армия стала использовать значительно меньше техники. Это потому, что на поле боя очень большое разнообразие средств поражения: от противотанковых систем до наземных дронов. Это украинское ноу-хау, ведь до них никто наземные дроны-камикадзе не использовал. И мы видим очень большие успехи.

Кстати, в западной военной школе используются большие дроны. Это своего рода мини-танки. Но мы видим, что на войне в Украине очень хорошо работают именно малогабаритные, на которые вешают противотанковые мины, — они прокрадываются среди растительности и взрывают этот танк. Так что производитель танка сейчас не имеет значения. Война движется в сторону роботизации и дронизации. Эта революция в военном деле требует совершенно иных, новых подходов к ведению как наступательных, так и оборонительных операций.

„Надо подумать о дешевой ракете для защиты украинских городов“

— Давайте углубимся в экономический и финансовый аспект войны дронов. В одном из интервью вы упомянули, что Россия волнами атакует с помощью дронов, ракет и всего, что у них есть. А Украине приходится сбивать дешевые дроны достаточно дорогими ракетами. Вы также добавили, что им нужно 120 дорогостоящих ракет в месяц, и ни они сами, ни Запад не могут это обеспечить. Кто воюет более экономично и как Украина может защитить себя более экономично?

— Очень хороший вопрос. „Шахед“ меньше 50 тысяч долларов стоить не может, там дорогая электроника. Сейчас даже Starlink начали устанавливать на дроны, это еще больше повышает цену. Никто в мире не был готов к таким крупным атакам. Но дело в том, что Украина имела такой факт. Я считаю это недостатком стратегического видения военного руководства Украины. Они должны были предвидеть, что если в конце 2022 года в украинское пространство залетает 50 целей, то к 2024 году будет залетать 100-150. И мне очень трудно понять, почему украинские военачальники не видели, что никто в мире не способен производить 100-150 зенитных ракет средней дальности. Это невозможно, у них очень длинный производственный цикл.

Как найти выход? Украинцы справились с этим вопросом. Воюют мобильные пулеметные и пушечные группы. Можно сказать, что этими мобильными отрядами сбивается 30-40, а в некоторых случаях даже 50 процентов воздушных целей — крылатых ракет и беспилотников. Но надо понимать, что процесс применения новых методов и технологий непрерывный. И россияне пойдут на это, они повысят высоту полета — до трех, до четырех километров. Теперь, похоже, украинцы нашли выход, они используют зенитные дроны против российских дронов-разведчиков. У них очень хорошие успехи в этом. Однако не охвачена вся дальность полета и дальность поражения целей. Вы не можете под каждым кустом в Украине посадить человека. Кроме дронов есть и другие цели, например, крылатые ракеты.

Поэтому надо было бы подумать о дешевой ракете противовоздушной обороны для защиты украинских городов. С облегченной боевой частью. Двух-трехкилограммовой боеголовки достаточно, чтобы уничтожить „Шахед“. Даже можно сделать так, чтобы она била за счет своей кинетической энергии, без взрывчатого вещества. Обычные ракеты средней дальности, как зенитные, так и авиационные, имеют боевую часть 15-30 килограммов. А если сделать двухкилограммовую боеголовку, то габариты ракеты уменьшятся и цена соответственно уменьшится. И туда не надо было бы ставить радиолокационную головку наведения, а можно ставить, например, оптический прибор или наведение с помощью лазера. Можно было бы массово производить дешевые ракеты, они могли это сделать. Но не сделали. И это не единственная ошибка.

Два года украинские военачальники требуют „Пэтриоты“. Но никому не приходило в голову, как долго будет работать „Пэтриот“ в такой большой конвенциональной войне, скажем, в 200 километрах от фронта? Сколько часов нужно российским разведчикам, чтобы обнаружить комплекс и нанести по нему удар пятью „Искандерами“? Нужна совершенно другая философия и асимметричный подход. И делать ракеты, которые работают без радара. Аналоги есть — например, у Ирана. Это обычная зенитная ракета с мощным двигателем. Она может находиться в воздухе 15 минут и самостоятельно искать цель. Это значит, что если получить информацию с радаров внутри страны и запустить эту ракету в воздух в районе территории, к которой приближается, например, российский самолет, то эта дешевая ракета сможет сбивать носители — и „Пэтриотов“ ждать не надо.

Но указывать пальцем легко: мало кто сталкивался с такими проблемами, как Украина, в последние 70-80 лет. Но сейчас ситуация такова.

„Основная проблема — дроны на высоте пять-шесть километров“

В каком-то смысле дроны повторяют эволюцию пилотируемой авиации.

— Как вы полагаете, можно против дешевых дронов массовым способом бороться крупнокалиберными пулеметами типа „Браунинга“? Когда украинские электростанции подверглись первому нападению, у них, похоже, не было крупнокалиберных пулеметов. И даже по не столь дорогим „Шахедам“ все равно стреляли дорогими ракетами, которых уже тогда у Украины было мало. Как защитить такие инфраструктурные объекты от российских дронов?

— Знаете, велосипед не нужно изобретать заново. Помимо систем и истребителей ПВО малой, средней и большой дальности, есть пулеметы „Браунинг М2“. Это пулемет, который я рекомендовал украинской армии, потому что у них таких не было, да и в мире их не очень много было. Но после этого, увидев успех „Браунингов“, Германия, например, резко увеличила производство снарядов для зенитных танков „Гепард“. Все забыли, что пушки „Гепард“ могут эффективно воевать против дронов. И пришло понимание, что против дронов лучше бороться снарядами с программируемым подрывом. Это очень эффективное оружие — и перспективное. Потому что, как мы видим, дроны используются всё больше, их применяют большими роями, это уже делается на Украине. И представьте, такая артсистема уничтожает дроны снарядами: каждый снаряд уничтожает один-два дрона. Но это, как я уже сказал, решение ближней и малой дальности. Их можно использовать для защиты объектов инфраструктуры.

Но после этого, увидев успех „Браунингов“, Германия, например, резко увеличила производство снарядов для зенитных танков „Гепард“. Все забыли, что пушки „Гепард“ могут эффективно воевать против дронов. И пришло понимание, что против дронов лучше бороться снарядами с программируемым подрывом. Это очень эффективное оружие — и перспективное. Потому что, как мы видим, дроны используются всё больше, их применяют большими роями, это уже делается на Украине. И представьте, такая артсистема уничтожает дроны снарядами: каждый снаряд уничтожает один-два дрона. Но это, как я уже сказал, решение ближней и малой дальности. Их можно использовать для защиты объектов инфраструктуры.

Но бывает, что приходится сбивать дроны, которые летят на высоте пять или десять километров. Дрон на высоте десяти километров — это большой и дорогой дрон. С экономической точки зрения против них могут быть использованы зенитные ракеты средней дальности. Основная проблема — дроны, летающие на высоте пять-шесть километров. 35-миллиметровые артиллерийские установки хорошо покрывают высоты до трех километров. А вот выше трех километров, скажем, до высоты шести-семи километров, необходимо использовать либо дешевые ракеты, либо дроны-перехватчики.

В каком-то смысле дроны повторяют эволюцию пилотируемой авиации. Теперь время дронов-истребителей. Украина уже начала их использовать, это только начало, его нужно развивать. Реактивные дроны, дроны с вооружением, которые могут быстро передвигаться. И необходимо автоматизировать процесс наведения.

Обычный истребитель также первоначально управляется наземным радаром, пока не достигнет расстояния, на котором его собственный небольшой радар может обнаружить цель. Это значит, что уже есть готовые рецепты, как действовать. Кстати, украинцы над этим работают, и, как я слышал, в Америке тоже начали. Допустим, имел бы смысл делать дешевый истребитель стоимостью от 50 до 100 тысяч, способный 10-20 раз взлетать для поражения воздушных целей. Десять ракет одновременно будут делать то же самое, что одна зенитная ракета стоимостью от 500 000 до 1 миллиона долларов. И это дешевле, и за те же деньги можно было бы сделать это 10-15 раз.

„Украинская армия начала недооценивать противника“

— В начале Курской кампании мы видели, что украинцы глушили российскую связь. Был ли это единичный инцидент, к которому помогли подготовиться западные союзники? Смогут ли украинцы это повторить?

— Одной из проблем и слабостей советской военной школы всегда была коммуникация и логистика. Это ахиллесова пята Советской армии. Не избежала этого и российская армия. Они использовали дешевые китайские радиостанции, а Украина смогла заглушить радиосвязь наземных войск на тактическом и оперативном уровнях.

Но после этого русские внесли изменения, и теперь их связь невозможно так легко подавить. И я вам даже скажу, что в некоторой степени противовоздушная оборона украинцев в Курской области снизилась. У русских в настоящее время там действует большой ударно-разведывательный беспилотник „Орион“. Это как Байрактар. Это говорит о том, что в Курской области у украинцев уже есть проблемы не только с радиоэлектронной борьбой, но и с ПВО. Дрон „Орион“ еще не испытывался в боевых условиях. Думаю, если бы у украинцев были широкие возможности в радиоэлектронной борьбе, то подавить „Орионы“ не было бы проблемой. Но, как мы видим, у Украины много проблем.

— Хорошо, сначала о проблемах Украины, потом о проблемах оккупантов. Сравните стратегию генералитета Украины и РФ. Как они проводят маневры, как создают оборонительные линии, как происходят массовые отступления или перегруппировка сил? Как бы вы сравнили их стратегические возможности? И еще: какая из воюющих сторон быстрее учится, лучше внедряет инновации?

(...) то, что произошло в Курской области, — это полный провал российской системы обороны и безопасности.

— Бывает так, что Россия учится быстрее, а иногда Украина учится быстрее. Могу сказать, что наступление Украины на юге в 2023 году было очень неправильным решением. Тогда пропаганда оказала украинцам медвежью услугу. Они сами начали об этом говорить и были убеждены, что без достаточного наступательного потенциала можно пересечь три-четыре специально подготовленные для этой цели укрепленные линии.

Для Украины строительство защищенных линий является слабым местом. В Украине их мало, украинцы их недостаточно строят, украинцы часто не хотят их использовать или минировать территории. Они мало минируют. Я считаю, что это ахиллесова пята украинской армии, и это ошибки на стратегическом уровне. После операции в Киеве украинскую армию охватила эйфория, они начали недооценивать противника, и в связи с этим случились такие проколы.

Большая стратегическая ошибка российской армии заключалась в том, что она планировала операции, закончившиеся ничем. Речь идет о Киевской операции и начале войны. Тогда у них было много ошибок на оперативно-стратегическом уровне. Это дало Украине возможность освободить Харьковскую, а затем и Херсонскую область. А также то, что произошло в Курской области, — это полный провал российской системы обороны и безопасности. Они умеют строить и поддерживать укрепленные линии обороны. Но когда дело доходит до принятия решений на войне, использования различных методов в военных действиях, они редко достигают успеха. У ЧВК „Вагнер“ была группа людей, которые могли мыслить нешаблонно в военном плане. В Бахмутской операции они положили много людей, но задачу решили.

В то же время необходимо отметить, что возможность ведения боевых действий отчасти определяется вооружением. У России нет высокотехнологичного оружия на поле боя. Они понесли огромные потери в БМП и танках и наступают только за счет живой силы. Язык не поворачивается сказать, что это гении оперативного искусства. Очень сложно воспринимать, когда людей просто бросают под пулеметы и автоматы. Но именно так воюет Россия.

„Украинцы стреляют из кривых автоматов Калашникова“

— Какое время еще оккупанты смогут возобновлять свою людские ресурсы и технику? Когда наступит предел?

— Технику они уже не восстанавливают, они уже стараются поменьше ее использовать. Ну, человеческие ресурсы... Они уже теряют по две-три тысячи в день. Я говорю об убитых и раненых. Для них это цифра, которую они легко переваривают.

Я всегда говорил, что, возможно, на российскую армию повлияет, если соотношение потерь против нее будет 1:5. Но у Украины для этого недостаточно оружия. Да, в лучшие времена Украина могла бы достичь соотношения потерь в этой войне, скажем, 1:3. Ведь преимущество в артиллерии и других вооружениях делает свое дело. Украинцам не хватает даже стрелкового оружия — пулеметов, гранатометов, автоматических гранатометов и т.д. А это оружие ближнего боя, эффективное на расстоянии до 500 метров.

— У меня такое впечатление, что в плане артиллерии Украина сейчас более или менее обеспечена. Правильно ли я понимаю, что проблемы с пулеметами, автоматами, минометами?

— Нет, проблема с артиллерией не решена, потому что у них не хватает артиллерийских установок. Сколько они получают? Сами украинцы уже производят по десять „Богдан“ в месяц, но даже это не помогает. Потому что идет большая конвенциональная война и бывают потери. Американцы им дали пушки 777, от этой партии ничего не осталось, а пушек, по-моему, они передали более 100. Так что нельзя сказать, что с артиллерией всё хорошо только потому, что есть снаряды. С артиллерией далеко не все в порядке.

Но, знаете, если последние два-три месяца русские нападают „живой волной“, то это показывает нехватку более тяжелого пехотного вооружения — минометов, автоматических гранатометов, пулеметов, которые не позволяют пехоте противника подойти ближе, чем на 100-300-500 метров. Украинцы стреляют из кривых автоматов Калашникова, и половина боеприпасов уходит вообще в никуда. Но некоторые люди над этим работают.

— В каком смысле? Вы имеете в виду в министерстве, в Киеве?

— В Украине есть волонтеры, которые покупают американские автоматические гранатометы МК-19 и бельгийские ручные пулеметы, чтобы насытить поле боя. Не знаю, как к этому относятся в Минобороны, но как полтора года была проблема на поле боя со стрелковым оружием, так она и остается. Вместо этого мы слышим: „Дайте нам истребители“. Но что эти истребители поменяют?

У вашего противника истребителей 300 штук. А что они могут с ними сделать, кроме как на удалении 80-90 километров сбросить бомбу? А Украина даже этого сделать не может, потому что у русских на фронте много средств ПВО. Бывает так, что некоторые проблемы не решаются. Эта проблема была и во время Бахмута. И ее можно было бы решить за это время. На западных складах, я думаю, много стрелкового оружия. Это не истребитель и не ракета. У США и других сторонников Украины действительно есть стрелковое оружие в резерве.

„У россиян много раненых, которые не возвращаются в строй“

— Сколько жертв с обеих сторон? Вчера, кажется, или позавчера Wall Street Journal опубликовал следующие цифры, основанные на разведке США: 200 тысяч погибших с российской стороны, 80 тысяч с украинской. Президент Украины Зеленский сказал, что это не так. Что вы думаете?

— Дело в том, что методология подсчета потерь на Западе отличается от советско-российской. Советско-российская методология не учитывает раненых в качестве потерь, поскольку их лечат и 90% раненых возвращаются в строй. Могу сказать, что есть проект BBC и „Медиазоны“, который считает похоронки и новые гробы. Они насчитали 80 000 погибших с российской стороны. Но есть и пропавшие без вести, которые с большой долей вероятности тоже мертвы. В Российской Федерации их более 60 000. Но опять же – кто жив, кто мертв? Может случиться так, что человек, пропавший без вести, находится в украинском плену.

Что касается украинских потерь, то, по моим данным трех-четырехмесячной давности, украинские потери были в районе 30-40 тысяч. Я причисляю к ним людей, которые умерли и похоронены. По некоторым данным, с украинской стороны пропало без вести до 55 тысяч человек. Но есть одно „но“: из-за того что украинцы используют много кассетных боеприпасов, у россиян есть много раненых, которые не возвращаются в строй. Это покалеченные, которые потеряли ноги или руки. Разница в этом соотношении между Украиной и Россией где-то в два-три раза. Это информация, которую я могу принять на веру. 200-300 тысяч – я думаю, что это завышенные цифры.

— Насколько различаются технические потери обеих сторон?

С начала весны, наступления российской армии, украинская армия поддерживала соотношение от 1:2 до 1:3. Это означает, что на каждый украинский танк, например, Россия потеряла три танка.

— С начала весны, наступления российской армии, украинская армия поддерживала соотношение от 1:2 до 1:3. Это означает, что на каждый украинский танк, например, Россия потеряла три танка. Но с началом Курской операции произошел сдвиг. И потери составляют 1:2 или 1:1,5. В Курской области нет ожесточенных боев, идет маневренная война, и нельзя сказать, что украинская армия несет там большие потери или что у российской армии большие потери. Основной накал боев на востоке. Думаю, российская армия там теряет намного больше. Но, с другой стороны, статистику ломают российские авиационные бомбы.

— КАБы?

— КАБы – неправильное обозначение. На самом деле это управляемая бомба. Корректируемая бомба — это бомба с ограниченной управляемостью в советское время. А вот если бомба летит на 100 километров по точным координатам, то это не корректируемая бомба, а управляемая. Да, их много. Россияне добились приличного уровня производства. Дело в том, что это советский задел - на старые бомбы устанавливают дешевые модули управления. И сбрасывают 500-1500 килограммов. На мелкие цели кидают по 250 килограммов. За последние 70-80 лет с такими проблемами никто не сталкивался.

— Мы уже говорили об иранском беспилотнике „Шахед“. Прежде всего, верно ли, что иранская сторона намерена передать России более мощные ракеты, я имею в виду баллистические ракеты, или это неправда? А во-вторых, на этой неделе президент Ирана Масуд Пезешкиан выступил в ООН в Нью-Йорке. И он заявил, что во время его президентства Иран не предоставлял России беспилотники „Шахед“. Как вы думаете, ему можно верить или это просто идеологический туман?

— Иран редко признавал продажи оружия. Он годами отказывался от того, что передает дроны „Шахед“ в Российскую Федерацию. Поэтому тут есть вопросы. Основная информация поступила из СМИ, которые утверждали, что Россия получит ракеты „Фатех-110“. Эти ракеты летают по баллистической траектории и имеют дальность полета до 130 километров. Но затем пришла информация, что Иран пошел на такой шаг: передал ракеты, но не пусковые установки. Это значит, что сделка была заключена таким образом, что РФ не сможет использовать эти ракеты. Что правда, что нет, у меня на данный момент нет доказательств. Я так же полагаюсь на открытые источники информации. Но сказать, что если Иран сказал „ нет“, то он не передавал, — это было бы далеко от истины. Так что подождем немного.

„Спецслужбы всегда обмениваются информацией даже с самыми ярыми противниками“

— Я задал такой вопрос советнику президента Зеленского Михаилу Подоляку, задаю его провокационно, потому что я журналист: существует ли какое-то секретное соглашение, что, например, Россия не будет чего-то делать, а с другой стороны не будет ударов по Крымскому мосту? Как объяснить, что нет даже попытки бомбить Крымский мост?

— Возможно, то, что вы говорите, имеет под собой основу. Вспомним последний массовый обстрел Киева. Точную дату не помню, не хочу ошибаться. С тех пор крупных и массированных комбинированных атак не было. Но в то же время Украина, как раньше, Крым не атакует. Это в норме вещей, что спецслужбы всегда общаются, обмениваются информацией даже с самыми ярыми противниками, потому что это жизненно необходимо.

Украина, наверное, тоже это сделала, но я думаю, что, говоря об этом, надо опираться на информацию, а не гадать на кофейной гуще. Но то, что Россия и США согласовывают свои разные позиции, это очевидно. Я думаю, все это поняли, что Россия сказала, что не будет применять, например, ядерное оружие, а взамен требует чего-то от коллективного Запада и США. Например, чтобы дальнобойные орудия сразу не давали, или, скажем, вместо 100 танков дают только 50. На протяжении всей войны я вижу, что украинцам постоянно дают меньше, чем им необходимо даже для обороны.

— Я бы добавил к предыдущему вопросу: знаете ли вы случай, когда произошла бы серьезная атака на эшелоны, перевозившие натовские танки, артиллерию, амуницию по железной дороге в Украину? Они идут через Польшу, через границу во Львов и туда, куда им нужно. Немного движутся и через Румынию. В принципе, сложно ли поразить движущийся по железной дороге эшелон?

— Давайте подумаем об этом. Во-первых, я никогда не слышал о таком. Во-вторых, чтобы попасть по эшелону, это требует присутствия у атакующей стороны разведки данного контура. То есть вы отслеживаете координаты, передаете атакующему средству, и оно вылетает туда. Россия создала на территории Украины разведывательно-ударный контур глубиной 150-200 километров: дроны сначала находят, а затем вылетают туда „Искандеры“. Россия не может отслеживать движущийся поезд в реальном времени с нынешними возможностями. Для этого у них должна быть агентура и разведывательные средства в воздухе.

Были случаи, когда в этой 200-километровой зоне попадали по эшелонам с боеприпасами. Помню, было пару инцидентов в Украине. Но вот чтобы с натовской техникой — нет, я не слышал. Но у меня связаны руки и ноги, потому что я полагаюсь на открытые источники информации, которые отражают эту войну максимум на 60%.

— Я добавлю еще кое-что к этой теме. Говорят, что российские войска не имеют своих спутниковых фотографий. Так ли это?

— Это очень хороший вопрос. Дело в том, что вам нужна камера для спутника. Все запускают спутники, даже Иран. Но всего два-три завода в мире производят камеры, способные различать с точностью до одного метра. Оба расположены в Канаде и США. В РФ — старые советские технологии, там разрешение пять, а может и больше метров, что не позволяет вести нормальную разведку. У Украины в этом есть преимущества. Вся разведывательная структура НАТО — не только спутники, но и различные самолеты радиоэлектронной разведки и другие типы самолетов-разведчиков — наблюдают за Румынией и Черным морем и передают эту информацию через НАТО украинским силам.

Что касается ГЛОНАСС, то дело в том, что она изначально предназначалась для использования только на территории Российской Федерации. За пределами территории РФ у этой системы очень большие проблемы. И надо понимать, что в период с 1993 по 2005 годы Россия находилась не в очень хорошем экономическом положении и не могла восполнять необходимое количество спутников. Их должно быть не менее 28. Поэтому ГЛОНАСС работает с горем пополам. Более того, она не предназначен для предоставления координат в Украине или где-либо еще. Именно поэтому русские используют GPS, точность которого 1 метр.

„Оборонная промышленность Украины показала чудеса“

— У меня вопрос экономический. Мы знаем, что новый министр обороны России Белоусов — хозяйственник, экономист. Это на чем-то скажется? Например, что русские не будут атаковать слишком дорогим вооружением или не так легко выпускать Искандеры.

— Это проявилось уже через месяц после его назначения. Дело не в том, что он экономист, а в том, что он технократ. И он начал прислушиваться к людям, которые мыслили нестандартно и предлагали новые решения. После того как он стал министром обороны, мы увидели всплеск новых решений, новых разработок дронов и других систем вооружения.

Другое дело, что да, он экономист, и, по моим данным, ракету „Фатех-110“ предлагал купить он. Потому что он считает нецелесообразным, если есть, например, украинский командный пункт в 100 километрах от линии фронта, внутри которого сидят 10 человек, — и по этому пункту запускают „Искандер“. Или если „Искандер“ запустят по танку или самоходной артиллерийской установке, например. Нет, „Искандер“ — это баллистическая ракета, предназначенная для ударов по более важным целям. Мы видим различные наработки, но при этом он не пытается сломать работу военных, а старается ее оптимизировать.

— Давайте продолжим с экономикой. Что творится в тылу? Я так понимаю, украинцы предлагали начать производство дронов. Но когда стала известна цена одного дрона, то она оказалась слишком высокой. Как вообще работает украинская оборонка?

— В ситуации, в которой находится Украина, ее оборонная промышленность показала чудеса. Представьте, страна находится под огневым контролем — и ей все равно удается что-то производить. И это не что-то, а крылатые ракеты, баллистические ракеты, самоходные установки. Дело в том, что для производства, например, самоходной артиллерийской установки нужен завод. Вы только представьте, как они это прячут, что ни агентура, ни другие источники разведки не позволяют обнаружить и уничтожить завод, например, „Кинжалом“ или другим оружием. Украинцы во время войны создали более дальнобойную версию своей крылатой ракеты „Нептун“ и очень успешно используют. Те последние склады, которые взорвались в России, — думаю, что там была и работа „Нептуна“ в том числе, потому что первичный взрыв был большой. Это не 50-килограммовая боеголовка, было нечто большее. Я полагаю, что в ближайшие 3-5 месяцев украинская оборонка нас еще удивит.

— Президент Зеленский обещал нам сюрпризы. Это уже произошло виде мощных взрывов на российских складах? Или что-то впереди, как вы думаете?

Я вам скажу, что две последние атаки на артиллерийские склады были одними из самых важных за всю войну. Так можно российскую армию и без снарядов оставить.

— Трудно сказать, будут ли на поле боя какие-то сюрпризы. Большая часть резервов Украины задействована в Курской области. И у меня нет информации, имеет ли украинская армия дополнительный резерв для борьбы с наступающими российскими силами. Но эти удары вполне могут быть сюрпризом.

Я вам скажу, что две последние атаки на артиллерийские склады были одними из самых важных за всю войну. Так можно российскую армию и без снарядов оставить. Но этого недостаточно. Если бы удалось за пять дней уничтожить четыре склада, то это дало бы не краткосрочный, а среднесрочный и долгосрочный успех. Но вы поразили два склада, потом была пауза в шесть-семь дней и русские все забрали.

— Кстати, об этом спорили эксперты. Эстонская разведка опубликовала информацию, что в Тульской области, недалеко от Московской области, было уничтожено 30 тысяч тонн боеприпасов — мин и ракет. И военные эксперты спрашивали, откуда они узнали, что там именно столько боеприпасов. Потому что 30 тысяч тонн, которые, я бы сказал, взорвались там, где нужно, означает, что склады были переполнены. Но неизвестно, было ли 30 000 или 15 000 тонн боеприпасов. Вы думали об этом?

— Я думаю, что у разведки есть много инструментов. И еще отмечу, что эстонская разведка делала заявление на протяжении всей войны, и они совпадали, в том числе, с моими оценками. Дело в том, что на складах было не 30 000 тонн, а даже больше. Потому что идет война, хранить боеприпасы негде, они были на поверхности. Я не помню, на этом складе или на другом украинцы нанесли удар в тот момент, когда там на железной дороге стоял состав с новыми снарядами. Страна воюет, как склады могут быть полупустым? И, в отличие от меня, у эстонской разведки есть инструменты, которые ей позволяют оценить, было 30 тысяч тонн или нет. У эстонской разведки есть разные каналы, например у американцев или англичан, у которых очень большие возможности узнать, сколько именно тонн или килограммов взрывчатого вещества было на этом складе. Эти данные не стоит недооценивать.

„Я всегда говорил, что не рассчитываю на F-16“

— Что делают самолеты F-16 в Украине? И что может измениться, если американцы на этот раз быстро выполнят свои обещания и предоставят Украине ракеты „воздух-земля“ для самолетов F-16?

— Дело в том, что российская ПВО — одна из самых сильных в мире.

— А как насчет Израиля?

— Россия и Израиль строят свою противовоздушную оборону комплексно. У них есть истребители и наземные зенитные системы. Но давайте возьмем Европу. Много ли в Европе зенитно-ракетных комплексов? Кроме того, такая страна, как Израиль, уже давно находится в состоянии войны, и она даже перенасыщена средствами. Ну хорошо, самолетам F-16 дают ракеты с дальностью полета 200 километров. У россиян есть комплекс ПВО С-400, который может поразить с расстояния 300 километров. Вот почему я всегда говорил, что не рассчитываю на F-16.

F-16 могут помочь в этой войне только запуском крылатых ракет или авиационных бомб с дальностью действия 300 километров. То есть они могут летать, скажем, за 300 километров от линии фронта и применять оружие, имеющее дальность действия 300 и более километров. Они могут поддерживать наземные операции украинской армии. А до тех пор они работают внутри страны, борясь с крылатыми ракетами и „Шахедами“. И для этого достаточно ракеты „воздух-воздух“ средней дальности AIM-120, а также ее более старых модификаций.

— Чего F-16 уже достигли в Украине? К сожалению, один упал. Знаете ли вы, что они делают?

— Они работают как истребители-перехватчики в противовоздушной обороне, перехватывают крылатые ракеты и дроны. Да, украинцы один истребитель потеряли. У всех в мире есть эта проблема с дронами. Это потому, что датчики и радары истребителей не совсем предназначены для обнаружения таких целей, как иранский беспилотник „Шахед“.

У Саудовской Аравии были аналогичные проблемы. Их постоянно атаковали беспилотники, и пилоты не могли их обнаружить. Но после того, как они купили контейнер, который подвешивается на самолет и дает лучшую возможность находить цели с инфракрасным тепловым следом, они стали сбивать без осечек. Этот контейнер украинцам не дали.

— Господин Агиль, позвольте мне задать вам как гражданину Азербайджана дополнительный вопрос. Сравните, пожалуйста, технику и вооружение воинской части Азербайджана и Украины. Что у них есть, чего нет? Эгиль: Знаете, воюющая страна развивается очень быстро. Давайте посмотрим, какой была украинская армия восемь месяцев назад и какая она сейчас. Азербайджан не находится в состоянии войны, и поэтому у нас нет необходимости так быстро осваивать какие-либо системы или покупать какое-либо вооружение.

— Знаете, воюющая страна развивается очень быстро. Давайте посмотрим, какой была украинская армия восемь месяцев назад и какая она сейчас. Азербайджан не находится в состоянии войны, и поэтому у нас нет необходимости так быстро осваивать какие-либо системы или покупать какое-либо вооружение.

Я думаю, что если посмотреть на армию в целом, то армия Азербайджана, как, например, армия США, не так хорошо оснащена необходимыми средствами, как Украина, для ведения войны дронов в воздухе или на земле. У кого еще в мире есть морские дроны? Украинцы были первыми, кто их применил. Украинская армия на данный момент является одной из сильнейших по своим техническим возможностям и техническим показателям. И их возможности растут с каждым днем.

Читайте RusDelfi там, где вам удобно. Подписывайтесь на нас в Facebook, Telegram, Instagram и даже в TikTok.