The New Yorker, Der Spiegel, El Pais и The Times опубликовали отрывки из мемуаров Навального

12 октября The New Yorker, Der Spiegel, El Pais и The Times опубликовали отрывки из мемуаров Алексея Навального под названием „Патриот“, которые он писал в течение нескольких последних лет своей жизни. Дневники Навальный начал вести после отравления „Новичком“ в 2020 году, когда он лечился в Германии, и продолжил, будучи уже в заключении в России, пишет „Медуза“.

После смерти политика в заполярной колонии 16 февраля 2024 года жена Навального Юлия рассказала, что ее муж писал книгу, и анонсировала ее выход 22 октября. Мемуары Навального издает американское издательстве Knopf. Книга будет опубликована в США первым тиражом в полмиллиона экземпляров. На русском языке она появится в этот же день, на нее можно оформить предзаказ, но доставка в Россию и Беларусь пока не планируется.

Записи, которые цитируют издания, опубликовавшие отрывки из дневников Навального, начинаются с января 2021 года, когда политик уже прилетел в Россию из Германии после отравления „Новичком“ и был задержан на пограничном контроле в аэропорту „Шереметьево“.

Der Spiegel цитирует запись от 21 января 2021 года, в которой Навальный пишет, что „несмотря ни на что, решил вести дневник“ (перевод этого отрывка на русский можно прочитать у Deutsche Welle).

Во-первых, потому что [младший брат] Олег принес мне несколько блокнотов. Во-вторых, потому что было бы обидно упустить такую волшебную дату, как 21.01.2021. И в-третьих, если бы я этого не сделал, некоторые весьма занимательные события остались бы забытыми. Как, например, сегодня.

Меня отвезли к психологу. Размер комнаты четыре на восемь метров. Внутри стоит стол с восемью стульями (все прикручены к полу), а в нише, вмонтированной в стену, стоит массивное зеркало, создающее впечатление съемочной площадки: за зеркалом, вероятно, стоят люди, наблюдающие за мной в этот момент. Я чувствую непреодолимое желание подкрасться к зеркалу и затем напрыгнуть на него с соответствующим пугающим выражением лица. <…> Когда меня привели в эту комнату, я сначала подумал: отлично, наконец-то хоть мало-мальски приличное место для встречи с юристами. Однако через пять минут вошел майор в камуфляже и поставил на стол видеокамеру (две уже висели на потолке). Здравствуйте, говорит, садитесь. „Спасибо, но я прогуляюсь немного по кабинету“, — ответил я, предполагая, что он пришел на мою встречу с юристами. „Садитесь, — повторил он. — Я психолог. Нам нужно поговорить“. И протянул мне сложенную анкету для заполнения. Я спросил его имя и пожаловался, что мне никто не представляется лично. Всегда „товарищ майор“ или „товарищ подполковник“. „Зовите меня товарищ психолог“, — предложил он. Я чуть не засмеялся снова, но проглотил смешок, потому что понял, что он говорит серьезно.

В середине марта того же года Навального, которому суд заменил условный срок на реальный по делу „Ив Роше“, отправили в колонию общего режима в городе Покров Владимирской области. Там он начал жаловаться на боли в спине и онемение части ноги и 31 марта объявил голодовку, требуя допустить к нему врачей. Пока он голодал, сотрудники колонии подкладывали ему в карманы конфеты, а жена Навального Юлия рассказывала, что в отряд ее мужа приносили электроплитку и жарили на ней курицу. Записи за этот период времени приводит The Times (на английском языке).

Все становится еще более абсурдным. Я иду на кухню, чтобы набрать воды, и обнаруживаю, что они установили электрическую плиту, а сегодняшний дневальный стоит там с радостным видом и жарит курицу, которую затем делит на всех в блоке.

Я рад сказать, что мой дух не поддался жареной курице.

После курицы они начали жарить хлеб, специально оставив дверь на кухню открытой. С хлебом сложнее. Это моя слабость. Запах жарящегося ржаного хлеба действительно привлекает меня. Однако я просто сосредоточил на нем свое внимание и пошел дальше. Они думают, что запах еды заставит меня отказаться от голодовки?

10 апреля Навальный рассказывает в своем дневнике, что в общей камере к нему подсадили двух шпионов — „перепуганного старика из Пскова“, сидящего за взятку, и мужчину из Владимира, получившего срок за нанесение тяжких телесных повреждений в пьяном виде. „Я подхожу к окну на другом конце комнаты. Они тоже меняют сторону комнаты. Я разворачиваюсь и иду обратно. Они мгновение колеблются, но затем следуют за мной. Я иду в туалет. Через 20 секунд они тоже заходят умыться. Я решаю зайти в туалет три раза с интервалом в одну минуту. Они следуют за мной каждый раз. В третий раз я смеюсь и говорю: „Мда, ребята, вы не очень хорошие шпионы““, — пишет Навальный.

На следующий день Навальный отмечает, что голодовка все же сказывается на его состоянии — в первую очередь, моральном.

Вчера у меня было отличное настроение и весь день удивлялся тому, сколько у меня энергии. Я чувствовал себя прекрасно. Сколько же я могу обходиться без еды! Но сегодня я чувствую себя подавленным. Мы пошли в баню. Я едва мог выдержать горячий душ. Мои ноги подкашивались. Сейчас вечер и у меня совсем нет сил. Все, что я хочу сделать, это лечь, и впервые я чувствую себя эмоционально и морально подавленным.

20 апреля Навального перевели из колонии в гражданскую больницу, где он, по словам его врачей, наконец „получил доступ к чему-то похожему на независимое обследование“. 23 апреля Навальный прекратил голодовку.

21 октября 2021 года Навальный отмечает, что в колонии выпал первый снег, и он решил, что это „знак, что ему пора снова начать писать“. В этом отрывке, который цитирует The Times (на английском), он рассуждает о причинах, которые побудили его писать книгу.

Во-первых, потому что я действительно хочу ее написать. Это была моя идея, и мне есть что сказать. Во-вторых, мои агенты, мягко и вежливо, с искренним сочувствием к моей ситуации, зная мои обстоятельства, все чаще напоминают мне об этом.

Третья и четвертая причины написания этой книги могут показаться слишком драматичными, и если все закончится плохо, это будет момент, когда мои более эмоциональные читатели могут пролить слезу. (О Боже, он все предвидел. Представьте, что он тогда чувствовал!) С другой стороны, если все сложится к лучшему, это может оказаться самой пафосной частью. Можно будет подправить ее с помощью редактуры или просто убрать, но я пообещал себе, что это будет очень честная книга. Итак, причина номер три: если они все-таки меня убьют, книга станет моим памятником.

Причина номер четыре заключается в том, что, опять же, если они убьют меня, моя семья получит аванс и гонорары, которые, я надеюсь, будут. Давайте признаем: если мрачное покушение с применением химического оружия, за которым последует трагическая смерть в тюрьме, не сможет продвинуть книгу, то трудно представить, что еще сможет. Автор книги был убит злодейским президентом. Чего еще может желать отдел маркетинга?

22 марта 2022 года выездной суд, проходивший прямо в колонии, приговорил Навального к девяти годам строгого режима по обвинению в особо крупном мошенничестве и в неуважении к суду (а также по совокупности с остальными наказаниями, назначенными ему ранее). В этот день Навальный пишет, что хочет зафиксировать свои ощущения и подробно описывает размышления, приемы, которые помогают ему справиться с этим, а также разговор с женой во время их первого длительного свидания в колонии. Этот отрывок на английском языке приводит The New Yorker.

Мы прошлись по коридору и остановились в месте, максимально удаленном от камер с микрофонами, которые тут повсюду. Я прошептал ей на ухо: „Слушай, не хочу драматизировать, но думаю, есть высокая вероятность, что я никогда отсюда не выйду. Даже если все начнет рушиться, они уберут меня при первых признаках того, что режим рушится. Они меня отравят“. „Я знаю“, — сказала она, кивнув, спокойным и твердым голосом. „Я и сама об этом думала“.

В тот момент мне захотелось схватить ее и обнять как можно крепче. Это было так здорово! Никаких слез! Это был один из тех моментов, когда понимаешь, что нашел правильного человека. Или, возможно, это она нашла тебя.

„Давай просто решим для себя, что это, скорее всего, и произойдет. Примем это как основной сценарий и будем устраивать нашу жизнь, исходя из этого. Если все сложится лучше, это будет чудесно, но мы не будем на это рассчитывать или питать ложные надежды“. „Да, так и сделаем“.

Как обычно, ее голос звучал так, словно принадлежал персонажу из мультфильма, но она была совершенно серьезна. Она посмотрела на меня и захлопала глазами с этими большими ресницами, после чего я подхватил ее на руки, обнимая в восторге. Где еще я мог найти кого-то, кто мог бы обсудить со мной самые сложные вопросы без лишней драмы и заламывания рук? Она полностью поняла и, как и я, надеялась на лучшее, но ожидала и готовилась к худшему. Юля рассмеялась и высвободилась. Я поцеловал ее в нос и почувствовал себя намного лучше.