„Самые опасные — земляки“. История женщины из „ЛНР“, которая была вынуждена бежать из-за собственных соседей

Разговор с жительницей Лисичанска, которая прожила в городе почти 50 лет, внезапно заставляет вспомнить о самых низких сторонах человеческой природы. Речь не о бомбардировках города, не о военных столкновениях, а о простых и подлых отношениях: о том, как горожане, пользуясь всеобщим страхом военного времени, мстят друг другу за прошлые обиды.

Героиня, которой, в конце концов, пришлось срочно покинуть Лисичанск, утверждает: самые опасные люди — свои же земляки, которые стали сотрудничать с российской властью. Соседи по дому в лучших традициях сталинских времен строчат доносы друг на друга и составляют списки „неблагонадежных нациков“. И все это — на фоне полной разрухи и нищеты, в городе, где даже лекарства можно получить только от „фонда Кадырова“ и то — предъявив загадочный „украинский идентификационный номер“. Читайте о том, как и почему жительнице Лисичанска пришлось покинуть город, в совместном материале изданий „Спектр“ и DELFI.LV.

Список „неблагонадежных“

Екатерина Романовна (имя изменено из соображений безопасности) прожила в городе Лисичанске Луганской области почти 50 лет. Приехала в город по распределению, вышла замуж, вырастила детей и внуков. Сожалела только, что на склоне лет было суждено остаться одной: в 2019-м году ушел из жизни ее супруг. Но летом 2022-го женщине пришлось спешно покинуть родной город, собравшись буквально за час.

— Я очень надеялась, что украинская армия сможет отстоять наш город, как это было в 2014-м, — говорит женщина. — Тогда мы пережили очень горячие весну и первую половину лета, но город не перешел окончательно под контроль „ЛНР“. Я понимала, что сейчас совсем другая ситуация, нежели 10 лет назад, но надежда все равно теплилась. Время с февраля до июля 2022-го было просто адом. Россияне начали обстреливать Лисичанск с марта, а активные боевые действия шли в июне. В начале июля в город вошли россияне. Точнее, это были не россияне, а ЛНРовцы. Кто-то был похож на охотника или рыболова, но с автоматом, кто-то был очень хорошо экипирован. Я набралась смелости и выглянула в окно. А мой сосед по лестничной клетке вообще вышел во двор: он такой человек, о которых говорят „безбашенный“. Я испугалась. Подумала, сейчас произойдет что-то страшное. Но люди с автоматами просто крикнули соседу: „Дед, освободили вас!“ — и прошли мимо. Скорее всего, у них просто были другие заботы.

Екатерина Романовна прожила месяц в в оккупации. Была вынуждена выехать, когда к соседям прибыл племянник, ушедший еще в 2014 году в так называемую „народную милицию ЛНР“ — вооруженное формирование, считающееся в Украине незаконным.

— Ко мне прибежала соседка, живущая двумя этажами выше, — рассказывает женщина. — Говорит, что ее муж (он всегда тосковал о СССР и неровно дышал к России) и племянник празднуют с несколькими знакомыми „освобождение“ и составляют список „неблагонадежных“, чтобы потом передать „куда следует“. Соседка сказала, что слышала, как в этот список внесли и меня. Ее муж заявил, что якобы мой сын служит в украинской армии, хотя прекрасно знал, что мой сын имел отношение к вооруженным силам только во время срочной службы, а сейчас он — гражданский человек. Однако я не удивилась, что меня так оговорили. У меня с этими соседями непростые отношения: с главой семьи — плохие, с его супругой — нормальные. Потому она и предупредила меня тайком, когда муж послал её на „точку“ за самогоном. А муж просто решил насолить мне, пользуясь ситуацией. Я не стала ждать непрошенных гостей и надеяться на „авось“. К счастью, добрые люди помогли мне: подсказали, к кому обратиться, чтобы выехать. Я и воспользовалась возможностью…

Жительница Лисичанска утверждает, что самыми опасными для горожан были их земляки-коллаборанты. Эти люди сразу же ощутили себя хозяевами города и принялись „наводить порядок“. Кстати, первым главой оккупационной администрации города стал как раз такой человек — Андрей Скорый. Правда, пробыл он в своей должности чуть более года, потом был смещен россиянами, а в марте 2024 года арестован. С тех пор о его судьбе ничего не известно.

— Племянник моих соседей, — говорит Екатерина Романовна, — не единственный человек, который решил, что его святая обязанность — провести „чистку нежелательного элемента“. Подруга рассказала, что к их соседям вскоре после оккупации приехал сын, и, отпраздновав возвращение, кричал, что якобы у него есть список „нациков“ и скоро им несдобровать.

Совсем не Мариуполь

По состоянию на 2021 год в Лисичанске Луганской области проживало около 95 тысяч человек. Сейчас, по данным украинской Лисичанской городской военной администрации, в городе живет не более 10 тысяч человек. То есть в городе остались не более 10% жителей.

Ранее агломерация, состоящая из расположенных неподалеку друг от друга городов Северодонецк, Лисичанск и Рубежное, считалась одной из самых удобных для проживания территорий Луганской области. Там находились наиболее преуспевающие промышленные предприятия региона: северодонецкие „Азот“, „Стеклопластик“ и приборостроительный завод; лисичанские нефтеперерабатывающий завод, содовый завод и стеклозавод „Пролетарий“, а также предприятие „Лисичанскуголь“; рубежанские химзаводы „Краситель“, „Заря“ и картонно-тарный комбинат.

Жители агломерации имели высокооплачиваемую работу. Не было проблем с наполнением местных бюджетов: города были чистыми, можно сказать, с образцовым жилищно-коммунальным хозяйством.

В 1990-е и последующие за ними годы часть этих предприятий пережили не один кризис, некоторые сумели выйти из трудного периода почти без потерь, некоторые пребывали в перманентном кризисе годами. Но какими бы серьезными ни были проблемы, города северодонецко-лисичанско-рубежанской агломерации не были в упадке.

В упадок они пришли в 2022 году после вторжения России в Украину. Ни одно из вышеназванных предприятий больше не работает, их возрождение не просматривается даже в отдаленной перспективе. Как не просматривается и восстановление в этих городах жилых домов, социальных и коммунальных объектов.

По словам местных жителей, некоторые перспективы возвращения к подобию нормальной жизни есть только у Северодонецка. Лисичанск и Рубежное, как говорят люди, „едва тлеют“.

Российские прокремлевские пропагандисты с энтузиазмом рассказывают о восстановлении и „возврате к мирной жизни“ на примере Мариуполя. Этот разрушенный российскими военными город Донецкой области получает многомиллиардное финансирование. Лисичанск же можно назвать одним из „городом-антиподом“ Мариуполя. После почти двух лет оккупации подконтрольная России местная власть не восстановила даже все выбитые во время боев окна в жилых домах и других зданиях.

Лекарства в обмен на персональные данные

Месяц, прожитый в оккупированном Лисичанске, Екатерина Романовна запомнит до конца своих дней. В городе не было электроэнергии, воды, газа. Еду жители многоквартирных домов готовили во дворах: кто — на мангалах, кто — на кострах. Воду привозили оккупанты. Сначала распределяли ее по 10 литров на человека в день, потом увеличили норму до 20 литров. Вскоре начали привозить и гуманитарную помощь.

— Первое время ее раздавали просто в порядке живой очереди, без регистрации, списков, — говорит Екатерина Романовна. — Просто выдавали в одни руки по пакету с примерно таким содержимым: по килограмму муки и макарон, литр подсолнечного масла, три банки рыбных консервов (рассказывали, что в пакетах была и тушенка, но мне такие не попадались) и какое-то дешевое печенье. А потом на пунктах раздачи нужно было записаться в ведомость о получении: туда вносили имя и фамилию, паспортные данные. Однажды я узнала, что в нашем ЖЭКе можно получить лекарственную гуманитарку. Говорили, что якобы от „фонда Кадырова“, но не ручаюсь за точность. Я пришла. Там действительно раздавали лекарства (обезболивающие, от повышенного давления, еще что-то), но для их получения нужно было предоставить не только паспорт, но и украинский идентификационный код. Последнее требование повергло меня в полнейшее недоумение. Зачем российским оккупантам идентификационные налоговые номера украинцев? Женщины, выдававшие лекарства, переснимали документы получателей на камеры мобильных телефонов. Меня все это очень насторожило, и я не стала получать лекарства, хотя и была необходимость в них.

Репрессии в Лисичанске начались в первые же дни после оккупации.

— В дом, где я жила, в обычную пятиэтажку, «гости» приезжали как минимум трижды до моего отъезда, — говорит женщина. —  Один раз безрезультатно, а в два других приезда забирали соседей: супругов, чей сын с 2014 года в украинской армии, и мужчину, работавшего в МЧС. Их вскоре отпустили. Слышала, что супругов заставили записать на видео покаяние и призыв к украинской армии сдаться, а сотрудника МЧС [отпустили] после обещания сотрудничать. Но так везло не всем. Я слышала, что активистов Майдана и участников АТО (некоторые из них оставались в городе и после оккупации) увозили в Луганск. Ходили слухи, что кто-то из местных чиновников сдал россиянам базу данных, на основании которой они и проводили свои рейды. Но, возможно, они просто где-то нашли документы — хотя это маловероятно, так как многие административные здания, в том числе и здание горсовета, были уничтожены во время штурма россиянами.

«Пришлось осваивать конспирацию»

Несмотря на то, что Екатерина Романовна покинула Лисичанск, она хорошо знает, что там происходит сейчас — в оккупированном городе живет ее брат.

— Россияне отчитываются, что восстановили в городе газо- и водоснабжение, электроснабжение и связь, — усмехается она. — Но сделали они все, как говорят в народе, «из дерьма и палок». Брат говорит, что как минимум пару раз в месяц электроэнергия пропадает во всем городе: настолько серьезные аварии. Аварии помельче случаются как минимум раз в неделю. Впрочем, есть электроэнергия примерно в половине домов города. Ее подали, куда была техническая возможность, а там, где это сделать проблематично (где разбиты подстанции и высоковольтные линии), людям просто обещают дать свет, а сроки не называют. Относительно стабильно в город подается только газ. Водоснабжение тоже с большими перебоями. Самая печальная ситуация со связью: формально она есть, в городе работает российский оператор МКС. Но из-за отключений электроэнергии вышки не работают, и горожане, чтобы позвонить, вынуждены или в Лисичанске искать точки, где ловит связь, или время от времени ездить туда, где ситуация получше, например, в Новоайдар.

Екатерина рассказывает, что они с братом научились общаться таким образом, чтобы вести содержательные беседы, но в то же время не привлекать лишнего внимания.

— Поневоле нам пришлось осваивать конспирацию, — признается она. — Не секрет, что разговоры прослушиваются и внимание ФСБ привлекают определенные слова и фразы: стоит их произнести в телефонном разговоре, как говоривших «берут на карандаш». Мы научились говорить так, что разговор, на первый взгляд, невиннейший, но получается общаться о том, о чем другие не рискуют. Как мы это делаем, не буду рассказывать в подробностях. Это — наш секрет. Брат рассказал, что получение российского паспорта — обязательное условие выживания в городе. Без него невозможно получить пенсию, гуманитарную помощь, проехать через блок-посты, попасть на прием в больницу… А сейчас в «ЛНР» человек без российского паспорта вообще считается иностранцем, которого могут в любой момент депортировать, проще говоря, выдворить, не позволив забрать с собой даже самое необходимое.

Жители Лисичанска, рассказывает Екатерина Романовна, уже более полутора лет выживают преимущественно благодаря российской гуманитарной помощи. И это при том, что до оккупации город был одним из промышленных центров Луганской области. Правда, после 2014 года дела шли не особенно хорошо — остановилось крупнейшее предприятие не только города, но и одно из крупнейших в области: нефтеперерабатывающий завод, владельцем которого с 2000 года была российская ТНК. Однако даже при этом в городе не чувствовался такой упадок, как это произошло в 2022 году.  

— Брат говорит, что нынешняя ситуация напоминает 1990-е годы, когда среди простых людей в наилучшей ситуации были пенсионеры и бюджетники, так как они получали «живые» деньги. Увы, для большинства горожан единственная возможность выжить — гуманитарная помощь. Кстати, та гуманитарная помощь, которую я время от времени получаю как вынужденный переселенец, не идет ни в какое сравнение с тем, что выдают в Лисичанске. Брат рассказывает, что качество продуктов в гуманитарных наборах — просто ужасное. Но для многих горожан это единственная возможность питаться.

В городе по-прежнему работают и магазины, цены в них — средние по меркам «ЛНР», но, по словам нашей героини, — все равно неподъемные для большинства горожан, поскольку в городе царит тотальная безработица и нищета.

Читайте RusDelfi там, где вам удобно. Подписывайтесь на нас в Facebook, Telegram, Instagram и даже в TikTok.