Трудности перевода. Криптовалюта для пенсионеров, зарплата по чужому паспорту и другие финансовые махинации на оккупированных территориях Украины

Владимир Путин пока еще только говорит о глубоких планах по интеграции захваченных украинских земель и только призывает (не приказывает) российские банки активнее приходить в Донецк, Каланчак и Скадовск, в зону риска, под западные санкции. Но в реальности на «новых территориях», под оккупацией, работает только один банк РФ — зато большой, уже «подсанкционный», прямо из первой пятерки: «Промсвязьбанк» (ПСБ). Мало того, ПСБ, зайдя на оккупированные территории, прекратил существование единственных в своем роде «республиканских» банков «ДНР» и «ЛНР». Путин просто распорядился о том, что «государственные банки, выполняющие функции регулятора в ДНР и ЛНР, должны быть преобразованы в общества с ограниченной ответственностью и переданы «Промсвязьбанку». В то же время далеко не все жители оккупированных территорий готовы перейти на обслуживание российским банком (тем более, что для этого нужно получить паспорт РФ) — тем более, что к их услугам огромное количество «черных менял», обналичивающих украинские пенсии и зарплаты всевозможными способами, включая криптовалюту. Как устроен этот процесс, читайте в новом материале из серии «Оккупированные», которую «Спектр» выпускает совместно с изданием DELFI. 

Справка „Спектра“

100% голосующих акций ПСБ принадлежит Российской Федерации в лице Росимущества. Председатель ПСБ — Пётр Михайлович Фрадков, а входящий в крупнейшую пятерку российских банков ПСБ отличается от других активным финансированием оборонного сектора. ПСБ и его 17 „дочек“ попал под санкции министерства финансов США еще в феврале 2022 года, за несколько дней до большого вторжения армии РФ в Украину. О вхождении на оккупированные территории банк заявил в июне 2022 года.

Обрушение местной финансовой системы с собственной кадровой сеткой и утрата контроля над закачиваемым в „ЛДНР“ рублевым потоком со стороны РФ — еще один повод для депрессии в среде украинских коллаборантов. В целом Россия после полномасштабного вторжения не проявила к ним ни капли уважения: закрыты местные „генеральные прокуратуры“, „суды“, „МГБ“, „республиканские банки“. Уволен оттуда и персонал, который взяли на работу в ФСБ, Следственный комитет, суды и даже ПСБ только после проверки и переаттестации, которую многие местные кадры не прошли.

Все это „слияние-поглощение“ случилось не сразу после вторжения, а в течение лета 2022 года, после того, как Москве стало ясно: первоначальный план быстрого захвата Киева с установлением марионеточного пророссийского режима провалился и нужно строить отдельную систему по управлению, восстановлению и финансированию того, что удалось захватить и удержать.

Война и „Мир“

- У нас этот ПСБ есть, где можно и где нельзя. [Если] все разрушено — привозят мобильный пункт банка вместе с банкоматом, такой стоит у нас возле гипермаркета „Метро“, — рассказывает житель Мариуполя Иван.

Все жители оккупированных территорий должны иметь счет в ПСБ — иначе не получить пенсии, заработной платы, социального пособия. Важно понимать, что в ПСБ обязаны открывать специальные счета для бизнеса и все предприниматели. „Я торгую на рынке и обязана платить за патент 500 рублей (5 евро) в месяц и еще около 1000 рублей (10 евро) в месяц социальный взнос, вроде как на пенсию, — рассказывает „Спектру“ Елена, которая торгует носками и трусами на одном из донецких рынков. — Так вот с 1 апреля 2024 года я обязана платить налоги только со своей специальной бизнес-карты в ПСБ. Раньше с этим было полегче, но сейчас закручивают гайки всем“.

Банк „ПСБ“ един, как власть, а местами даже шире власти: с 2022 года и по сегодняшний день личный счет в нем можно открыть не только по российскому, но и по украинскому паспорту. Правда, бюджетники без российского паспорта далеко не всегда могут получать на этот счет зарплату. Устроиться на „бюджет“ без паспорта РФ сейчас невозможно, но узкие специалисты с украинскими паспортами (например, врачи в больницах) еще кое-где остались со старых времен. Для врачей придумывают специальные схемы — когда их ставки за работу в поликлинике получает кто-то из коллег с „нужным“ паспортом… Пенсии и социальные пособия местным „иностранным гражданам“ (как теперь тут называют непокорных украинцев, упорно не принимающих паспорт РФ) тоже получить невозможно. Для них остаются только „чёрная“ зарплата и работа.

- Меня выпустили из заключения 30 декабря 2022 года, и я больше года жил в Енакиево, пока не поехал в феврале 2024 в Киев, — рассказывает „Спектру“ теперь уже бывший житель Енакиева Сергей Протасов. — Паспорт РФ я брать не хотел, ну зачем он мне нужен? (смеется) Ну, а жизнь человека без российского гражданства в „ДНР“ выглядит не очень — тебе просто не доступна никакая официальная работа. Я перебивался шабашками, потом договорился о работе в пекарне местной: смены по 14 часов, труд тяжкий, два дня работаешь — два отдыхаешь. Платили за смену сразу и наличными, 1 500 рублей (15 евро). Квартиру я снимал за 5 000 (50 евро), остальное оставалось впритык на еду.

Сергей Протасов больше пяти лет отсидел в „ДНР“ под следствием по сфабрикованному обвинению и российское гражданство после этого он получать не захотел.

Те, что с российскими паспортами, могут расплачиваться картами „Мир“ (выданными „Промсвязьбанком“ — Ред.), снимать деньги в банкоматах. Теоретически они могут даже брать ипотеку: граждане России с „приличной“ кредитной историей и стажем официальной работы в том же Мариуполе могут получить кредит на покупку жилья. Однако на практике оказывается, что у местных жителей ни надежных кредитных историй, ни достаточной официальной заработной платы, как правило, нет.

Куда уходят средства

То, что происходит с деньгами на оккупированных территориях, вполне вписывается в старые практики работы РФ с самопровозглашенными республиками Донбасса. Основной принцип — деньги должны возвращаться в метрополию и даже вороваться тоже в условной метрополии.

К примеру, программа восстановления разрушенного города здесь уже была. В 2015 году город Дебальцево при попытке окружения был страшно побит артиллерией и РСЗО. Приняли комплексную программу восстановления Дебальцева. Специальная компания проводила „дефектовку“ — фиксацию повреждений и подсчёт необходимых материалов для ремонта, все строительные материалы закупались в РФ и привозились оттуда на территорию Донецкой области без участия „власти ДНР“ (потом, правда, для работ нанимались местные бригады). Однако местная власть „ДНР“ к финансовым потокам никак допущена не была.

Что касается торговли, то все товары на оккупированные территории поставлялись так: российские производители формально (по документам) отправляли их в Украину и не платили НДС. Таким образом любой российский товар по сравнению с местным был уже на 20% дешевле, и местные производители — хоть гипсокартона, хоть спирта, хоть свинины — не могли конкурировать с привозным товаром, например, из Ростова-на-Дону.

Все крупные промышленные активы оккупированной части Донбасса попали под контроль ЗАО «Внешторгсервис». В марте 2017 года все захваченные предприятия были объявлены «взятыми под внешнее управление» структурой, которую связывали с бывшим украинским олигархом Курченко. Было образовано сервисное управление в Донецке, которое занималось поставкой сырья на предприятия горно-металлургического комплекса и вывозом готовой продукции — от угля и кокса до чугуна и металла. Деньги оставались при этом в России. Предприятиям поначалу пересылали средства на заработную плату, но потом перестали, а после накопления годичных долгов всех перед всеми заводы встали. В 2021 году пришел новый «инвестор», уже российский, — бывший врио заместителя губернатора Воронежской области Евгений Юрченко, который назвал свою структуру по-новому: «Южный горно-металлургический комплекс» (ЮГМК). Этот предприниматель, по его словам, с 2021 года вложил в предприятия Донбасса 40 миллиардов рублей (400 000 000 евро) .

ЮГМК продолжает работать и сейчас, управляя семью захваченными украинскими предприятиями. Это Алчевский металлургический комбинат, Енакиевский и Макеевский металлургические заводы, Макеевский и Ясиновский коксохимы, Комсомольское рудоуправление и Стахановский завод ферросплавов.

В остальном оккупированными территориями управляют и распределяют полученные на интеграцию и восстановление средства российские регионы. Так в Мариуполе „хозяйничает“ Санкт-Петербург, Волновахский район делят между собой Липецкая область и Ханты-Мансийский автономный округ, а вот в Скадовске Запорожской области заправляли люди из Кабардино-Балкарии. „Шефствующие“ регионы здесь присутствуют зримо и публично, на их деятельность и людей ты нарываешься буквально каждый день —коммунальным коллапсом в Мариуполе занимаются приезжие из Санкт-Петербурга слесари, российские учебники в села под Никольским поставляются из Липецкой области, а в железнодорожной больнице Волновахи на приеме сидят врачи из ХМАО. Соответственно и средства на восстановление разрушенной структуры, и выплаты людям идут как „помощь“ по линии региональных бюджетов, минуя местные „власти“.

Марш криптопенсионеров

Чем живет не допущенный к бюджетной кормушке местный бизнес? Он кормит и одевает самую богатую прослойку — военных. Обслуживает и другую „богатую“ страту — пенсионеров. Однако он лишился денег недавних „королей Донбасса“ — российских вахтовиков.

Местные рабочие после остановки (стараниями „Внешторгсервиса“) металлургических заводов и шахт массово поехали на другие предприятия — Липецка, Воркуты, Магадана. Мужчины поехали, семьи остались. В РФ мужчины открывали счета в том же „Сбербанке“, а вторую карточку оставляли женам, на подсанкционной оккупированной территории „ДНР“, лишенной опеки легальных российских банков. Рублевыми потоками от „заробитчан“ (уехавших в Россию гастарбайтеров) занимались местные менялы-“обнальщики“: жены металлургов и шахтеров шли в их конторы и снимали, с небольшой комиссией (обычно до 6%), деньги с российских платежных карт. Сейчас вслед за „ДНР“ подсанкционной стала вся Россия: на территории Донецка, Макеевки и Мариуполя есть банкоматы и отделения ПСБ, которые принимают карты эмитированные всеми российскими финансовыми учреждениями. А местные дельцы лишились этого потока рублей.

Что у них осталось? Обмен валют! Причем специфический, свойственный только оккупированным регионам, обмен рубля на гривну и наоборот. Ну и евро, доллары, черный рынок — все как у людей…

Правда, начиная с 2024 года, на этот рынок обменных пунктов и полуофициальных магазинов по обналичке карт любых стран пришел кризис.

- Раньше, при „ДНР“ ну какая тебе „крыша“ нужна была? Да, практически никакая, открывайся и работай! — рассказывает „Спектру“ предприниматель Сергей (имя изменено по просьбе собеседника) из Макеевки. — Но с нового года за них взялись, рынок теперь лихорадит, от них потребовали лицензирования — вроде сделать как в Ростове-на-Дону, все официально. Там же, в России, „обменок“ нет, только банки меняют валюту! Мы же должны крутиться: вот сегодня на межбанковском рынке в Москве курс [доллара] ближе к 90 [рублям за 1 доллар], на криптовалютной бирже — ближе к 95, менять можно реально по 93,5 — а ты все это считаешь!

- Купить наличный доллар у нас сейчас на „черном рынке“ можно в среднем по 93 рубля, разница на черном рынке между „купить“ и „продать“ — образно говоря, в 70 копеек, очень все гибко, — продолжает Сергей. — „Обналичку“ тоже шатают, у нас в центре города было что-то типа финансовых магазинов: помещения, вывески про снятие денег… Работали они, кстати, по очень низкому курсу, а расположены были в центре практически: два магазина напротив друг друга, и оборудованы они были по-крутому — могли считывать любые карты, звонить куда угодно, видеоконференции для клиентов устраивать… Мы же только с этого все живем: [обналичиваем] пенсии российские, пенсии украинские и зарплаты военных, ну и плюс, конечно, зарплаты бюджетников.

У бойцов фронта обналички время сейчас очень горячее. Один из главных местных финансовых потоков — пенсии украинских пенсионеров. Здесь живет много бывших шахтеров, у них большие выплаты, а есть еще и так называемые регрессы — плата за инвалидность, полученную на производстве. Это серьезные деньги, которые идут через украинский „Ощадбанк“ в режиме онлайн, через приложения банка в смартфонах. Для пожилых людей все эти компьютерные игры — огромная, иногда непосильная задача.

- У меня свой круг постоянных клиентов, — рассказывает Андрей, „меняла“ из Донецка. — Старики часто ничего не понимают в смартфонах, я езжу со своим планшетом и делаю в день до 8 видеозвонков, связываю банк и клиента. На эти видеоконференции надо записаться заранее, назначить время для созвона и верификации человека.

До 30 марта украинский пенсионный фонд делает „сверку“: пытается понять, кто из клиентов на оккупированных территориях после двух лет войны уже умер. Андрей признается, что у него есть клиенты, которые годами получают деньги за умерших стариков, есть один пожилой человек, который служит инструктором в армии и получает, кроме российской, еще и украинскую пенсию — предприниматель признает, что без его услуг „под ключ“ этот военный свою пенсию в гривнах не удержал бы.

- Оно вроде все просто. У меня счет в „Ощадбанке“ тоже есть, — объясняет Андрей. — Пенсионер просто переводит мне деньги в Украине, а я ему тут отдаю в рублях. Но финансовые приложения у банка двух видов — старого и нового образца, в старом надо запускать любую транзакцию с помощью смс, а их же поймать здесь — такой геморрой!

Действительно, на оккупированной территории нет украинской связи, но „Водафон“ иногда ловит ее в считанных местах, известных таким специалистам, как Андрей. Например (до недавнего времени, до захвата российской армией Авдеевки) ее можно было поймать на окраинах Ясиноватой, в поселке Октябрьский в Донецке, на железнодорожном вокзале в Макеевке… В этих местах с телефонами клиентов менялы ловят смс и сразу перегружают приложение.

- Понимаешь, если пожилая женщина ко мне пришла, значит, она уже мой клиент и я лишних денег с нее не беру: просто ставлю ей в телефон новое приложение без всяких предупреждений, — говорит Андрей. — И процентов никаких давно не беру за обналичку — стариков это только пугает и путает. Мой заработок — он на курсе обмена в цепочке гривна-крипта/доллар-рубль…

Недавно у менял случалась очередная неприятность: в январе 2024 года криптовалютная биржа Binance прекратила работать с рублем. Вернее, объявила об этом. В результате, отдельно от биржи появился обменник для условной пары «рубль-доллар», и все пошло на новый круг, но с дополнительными операциями. Мы попросили Андрея описать злоключения условной бабушки, у которой на украинском счету накопились большие деньги — 15 000 гривен (примерно 383 доллара США, или 380 евро).

- Ко мне приходит бабушка-пенсионерка со счетом в «Ощадбанке», на котором у нее 15 000 гривен, — начинает Андрей. — Мы смотрим: какое у нее приложение в телефоне? Либо новое, в котором можно перекидывать ее деньги на другой счет без подтверждения [с помощью] смс, либо старое, при котором нужен логин, пароль и смс, который надо подловить где-то на нашей территории, чтобы просто перекинуть деньги…

Вот обращается ко мне такой человек, и я его деньги перекидываю себе. Если она (эта бабушка) становится моим постоянным клиентом, я с курсом не играю. Если у нее старое приложение, я ловлю в городе связь украинскую, захожу в ее старое приложение и сразу регистрирую новое, чтобы потом не убивать время и не морочить голову.  

Итак, эти пятнадцать тысяч у меня на карте украинской, я их перевожу на свой аккаунт на криптовалютной бирже «Binance», захожу следом в обменник, где есть P2P-торговля (электронный рынок, где пользователи могут торговать цифровыми активами Bitcoin, Tether и другими криптовалютами напрямую друг с другом — Ред.). Там я покупаю USDT (криптомонета Tether (USDT), привязанная к доллару 1:1 — Ред.), нахожу в продаже сумму, которая мне нужна (допустим те же 15 тысяч гривен), нажимаю «создать ордер». Сейчас 1 USDT, образно говоря, равняется 38,5 гривнам, то есть он в реальности тупо равен доллару. С теми, кому нужна гривна, я провожу обменную операцию: на это время биржа блокирует наши аккаунты — то есть получить от меня деньги и с ними уйти не получиться, пока мы не совершим нашу личную сделку, аккаунты не разблокируют. Потом таким же образом я произвожу обмен USDT на рубли, считаю курсы, свой интерес и выдаю бабушке рубли за вычетом своего заработка. Ее деньги у меня уже к этому времени на счету в «Сбербанке», в отделении Ростова-на-Дону. При такой операции на 15 тысяч гривен я зарабатываю примерно 21 копейку на каждой гривне — где-то 3 750 рублей (37,5 евро)  с одного такого обмена. Оно все вроде просто, но заморочливо — все время меняются правила игры, старики плохо понимают, что происходит, их надо окучивать, держать свою группу клиентов при себе. А потом они умирают.