10.04.2024, 12:49
Антивоенный священник РПЦ: „Нельзя врать перед Богом, что кто-то ополчился на Русь“
Иллюстративное фото.
ФОТО: | Shutterstock
Московская патриархия наказывает священников Русской православной церкви, которые отказываются читать молитву „о победе Святой Руси“, ставшую обязательной частью литургии спустя полгода после полномасштабного российского вторжения в Украину. Последний случай подобного непослушания со стороны священника РПЦ стал известен в начале апреля. Би-би-си связалась с героем этой истории, и он рассказал, почему ослушался церковных иерархов и остался верен своей антивоенной позиции.
В начале апреля в сети появилась стенограмма заседания, на котором члены церковной дисциплинарной комиссии распекают священника, отказавшегося читать молитву «о победе Святой Руси». Патриарх Кирилл потребовал от всех приходов Русской православной церкви читать эту молитву осенью 2022 года. В ней содержится прошение о победе против тех, кто «ополчишася на Святую Русь», и весь текст молитвы многими воспринимается как свидетельство того, что РПЦ официально поддержала войну России против Украины.
Священнослужителей, которые отказываются читать эту молитву, наказывают: например, известного московского священника Алексея Уминского в январе 2024 года за это лишили сана.
Первым расшифровку аудиозаписи заседания церковной дисциплинарной комиссии, которое состоялось в конце 2023 года, опубликовал проект помощи священникам с антивоенной позицией «Мир всем». В этой публикации опальный священник назван отцом Григорием. Би-би-си известно его настоящее имя и приход, в котором он служил, но в целях безопасности мы сохраняем его анонимность.
«Прошение о победе подразумевает, что православные христиане, члены одной церкви, будут убивать православных христиан, членов той же самой церкви до тех пор, пока те не прекратят сопротивляться, что, собственно, и есть победа», — настаивал отец Григорий на заседании. «Про текущую войну в молитве ни слова даже нет», — отвечали ему члены комиссии.
По итогам разбирательства отца Григория запретили в служении и перевели в другой храм — он теперь участвует в богослужении только как чтец.
«Такие события происходят, как тут не молиться-то?»
Отец Григорий служил в храме на окраине крупного российского города, в довольно большом приходе. Сначала — еще в середине 90-х — он стал прихожанином этого храма, а около 10 лет назад был рукоположен в священники и поставлен служить здесь же.
Когда началась война, отец Григорий сразу решил, что не будет молчать о своей антивоенной позиции.
„В самом начале литургии у нас есть целый ряд молитв, в том числе „О Богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея“. Я туда же вставил слова: „И о страждущей от нее стране украинской“, — рассказывает он Би-би-си. Вскоре кто-то из прихожан пожаловался об этом настоятелю храма, и тот пришел к отцу Григорию разбираться. „Я говорю: такие события происходят, как тут не молиться-то? Но он мне строго-настрого запретил что-то добавлять. Окей, я понимаю: за все, что происходит в храме, конечно, ему прилетит“, — вспоминает священник.
Но когда осенью 2022 года патриарх Кирилл сделал обязательной частью литургии молитву о Святой Руси, отец Григорий понял, что „для меня это, как сейчас говорят, красная линия“.
Он пришел к настоятелю и честно сказал, что читать эту молитву не может. Тому не удалось его переубедить. „Я ему сказал, что готов уйти, потому что это противоречит моей совести. Он похмыкал, подумал и ничего конкретного мне не сказал, — рассказывает отец Григорий. — Ну, и я просто стал служить, не читая эту молитву. Года полтора, наверное, так все продолжалось: он, можно сказать, покрывал меня, за что я ему очень благодарен“.
Каким образом все это дошло до церковного начальства, он не знает.
„Если мы убьем всех нехороших людей, останутся одни хорошие?“
На вопрос о том, почему же для него настолько важно не читать молитву о победе Святой Руси, отец Григорий отвечает: „Мне кажется, неэтично просить у Господа помощи в неправом деле“.
„Мы общаемся с Богом живым: Господи, о чем мы тебя просим? Чего мы сами не можем? Помощь страждущим — замечательно. Тут не все в наших руках, — рассуждает он. — Помоги, Господи, тем, кто был ранен — конечно, дай ума и таланта медикам, которые им помогают. Но не надо врать перед Богом и говорить о том, что кто-то там ополчился на Святую Русь. Если под Святой Русью подразумевается, что это мы, то это мы пришли с танками на их территорию“.
Он вспоминает, что в его детстве — в поздние советские годы — все было пропитано книгами, фильмами, историями про победу в Великой отечественной войне. „И хотим или не хотим, но и сейчас воспринимаем всё сквозь эти фильмы, — считает он. — Когда мы были страной, на которую напали, я это могу понять, что мы молимся о победе. Но когда нападающие мы.... Какие бы ни были проблемы, решать их подобным способом, я считаю, это не по-христиански“.
Христианская вера и мораль ограничивают человека в методах достижения даже самых справедливых вещей, убежден отец Григорий. „Знаете, есть такой мем: „Папа, а если мы убьем всех нехороших людей, останутся одни хорошие? Нет, сынок, останутся одни убийцы“. По крайней мере, я так читаю Евангелие“.
Отец Григорий рассказывает, что в первый месяцы войны смотрел много видео с фронта, снятых военными с обеих сторон: „И даже дело не в том, что я на той или иной стороне, хотя одна мне и симпатичнее. Я вижу, что чем бы человек ни руководствовался, отправляясь туда, через короткое время он становится неотличим от своих противников. Война вытаскивает из человека все самое страшное, что в нем есть“.
„Для людей, которые воюют со стороны Украины, сейчас как для нас 1941-й год, они защищают свою родину, — признает отец Григорий. — Но когда смотришь на то, как они радуются: ура, попали по танку, он горит! А ты понимаешь, что там люди внутри, и они вот сейчас страшно погибают. То есть это не тот метод, который, с моей точки зрения, приемлем для христианина“.
Вопросы о войне и запрет в служении
Сразу после 24 февраля 2022 года прихожане спрашивали отца Григория про начавшуюся войну: пытались понять, что вообще происходит и как к этому относиться. „Но довольно быстро люди внутри себя определились, и вопросы затихли. С одной стороны, это то, чего мы не можем глобально изменить. Никому из нас не дано взять это и отключить. Постепенно это стало табуированной темой“.
При этом во многих приходах РПЦ принялись делать окопные свечи и плести маскировочные сети, и даже в воскресных школах начались патриотические мероприятия. Было такое и в приходе отца Григория, но он старался от этого дистанцироваться.
Однажды к отцу Григорию обратился один из прихожан и спросил совета, ехать ли на войну. „Он сказал, что все его друзья старые, они уже все там, и половина — вполне добровольно. И зовут его, а он не знает, ехать или нет. Я сказал: ну ты мужик взрослый, сам понимаешь и плюсы и минусы, уж какие бы там ни были друзья. Я помню, еще даже в Ветхом Завете: вот дети, которых дал мне Бог. За них я точно отвечаю. А возложена ли на меня Господом ответственность за успехи или неуспехи государственные? Ну, я не уверен“. Этот прихожанин никуда не поехал.
Разбирательство на церковной дисциплинарной комиссии кончилось тем, что отца Григория запретили в служении и перевели в другой приход. Теперь он участвует в службе в качестве чтеца, но не священника.
„Я с самого начала понимал, что однажды может что-то такое случиться, когда я войду во внутренний конфликт с теми порядками, которые приняты, — признается отец Григорий. — И я старался все эти 10 лет не забывать, что призвал меня Господь — я тут есть. А если он не захочет, он меня чьими-то руками уберет. Конечно, это было трудно, болезненно, но я был к этому готов“.
Случаев, когда священников РПЦ наказывали за антивоенную позицию, в том числе за отказ читать на литургии „молитву о Святой Руси“, уже довольно много. Было нетрудно догадаться, что ждет отца Григория.
„Наверное, я не карьерист. По крайней мере, я никогда не хотел быть настоятелем, занимать должности. Если бы мне хотелось карьеры, можно было что-то попроще выбрать, — улыбается он. — Вот служить — это да, это мое, я чувствую себя на своем месте. Ты прикасаешься к каким-то таким глубинам, в тебе самом что-то такое открывается, что тяжело терять“.
„Большинство не всегда право“
„Когда я приходил в Церковь в 90-е, для меня она была пространством свободы. Той, которую я не знал до этого, — вспоминает отец Григорий. — Это был прямо непрерывный праздник мысли, праздник опыта, к которому ты прикасаешься“.
Сейчас картина обратная, и пространство свободы для священников внутри РПЦ очень сильно сузилось. „То, к чему мы пришли сейчас, исторически, наверное, закономерно. Мы все выросли в этом культурном поле, мы по-другому не умеем. Как когда-то сказал [бывший российский премьер Виктор] Черномырдин, что бы мы ни делали, все равно получается КПСС“, — рассуждает священник, признавая, что смотреть на это ему очень грустно.
По его мнению, большинство людей, которые соглашаются с позицией РПЦ, вовсе не негодяи, просто предпочитают чего-то не замечать или о чем-то не думать. „Люди понимают, что церковь неправа, что государство неправо, но нередко в нашей культуре патриотизм такой: это наша страна, и мы на все закрываем глаза, мы не можем обвинить свою страну в беззаконии. Но мне эта позиция ни христианской не кажется, ни моей личной не является“.
„Даже среди тех, кого я знаю, кто разделяет мои взгляды, не все готовы это открыто демонстрировать. Жить с фигой в кармане — это во многом тоже наша историческая позиция“, — замечает отец Григорий.
На комиссии отец Григорий хотел апеллировать к прецедентам из истории Церкви. Например, архиепископа и богослова Иоанна Златоуста осудил целый поместный собор, что не помешало потом причислить его к лику святых. „А мне ответят: ты что, себя со Златоустом равняешь? Я понимал, что так может повернуться, и сразу начал избегать этого“, — рассказывает священник. Но таких случаев было достаточно много, добавляет он.
„Большинство не всегда право. Когда говорят: ты что, один такой умный, а все заблуждаются, хочется спросить: а что, такого не было? История показывает достаточно примеров, когда такое случалось. Не количеством поддерживающих определяется правда“.
