МНЕНИЕ | Прощаются, но не уходят: как западные компании продолжают вести бизнес в России

Неспровоцированная агрессия России против Украины вызвала серьёз­ные экономические потрясения в Европе. Энергетический кризис 2022 г., про­тиворечия вокруг экспорта украинской сельхозпродукции, тринадцать паке­тов ограничительных мер против Москвы, разрыв хозяйственных связей и на­циализация Кремлём активов западных компаний в России – всё это не могло не отразиться на состоянии европей­ской экономики и на линии поведения европейских корпораций, пишет Алексей Собченко.

На начальном этапе войны сотни, если не тысячи компаний из объявлен­ных Кремлём «недружественными» стран заявили об «уходе» с российского рынка. Некоторые оказались готовыми к тому, чтобы потерять все сделанные инвестиции; другие приостановили работу и стали вести переговоры от­носительно продажи бизнеса; а третьи, поколебавшись, решили остаться. Сегодня, более чем через два года после начала войны, доля последних оце­нивается диапазоне между 35 и 60 процентами от общего числа иностранных инвесторов в российскую экономику – причём многие из них сохранили своё присутствие, несмотря на публично сделанные заявления об уходе. Само по себе это не является преступлением – но хотелось бы обратить внимание на то, что на деятельность многих таких компаний распространились ограничения, наложенные европейскими санкционными пакетами.

Я уже высказывался относительно действий ряда международных хими­чес­ких компаний, которые – как DuPont, Clariant, Bayer, Cheminova, Tikkurila, Solvay, AkzoNobel, BASF, Brenntag, Teknos – продолжили операции в России не только после собственных заверений о намерении их прекратить, но даже после принятия в октябре 2022 года 8-го пакета санкций ЕС, серьёзно огра­ни­чившего поставки химических субстанций в Россию (санкции с этого момен­та распространились на основные нефтехимические продукты [стирол, то­луол, ксилены и циклогексан], а также на фенол, ацетон, фенольные смолы, синтетические и полиграфические краски, а также ряд других товаров, но товары этих групп приходили в адрес ООО «Тиккурила» до декабря 2023-го. То же самое можно сказать и о голландской AkzoNobel, которая даже раньше анонсировала свой уход из России, но на самом деле только расширила спектр операций в стране. АkzoNobel сегодня работает на российском рынке через три местных компании – AkzoNobel Lakokraska, AkzoNobel Coatings и Akzo­Nobel Dekor, каждая из которых контролируется одной и той же фирмой – AkzoNobel Coatings International B.V. как минимум на 99%.

Краски и защитные покрытия от АkzoNobel использовались для наружных работ на Крымском мосту, построенном Россией после оккупа­ции полуострова.

С выручкой за 2022 год в 12,4 млрд. рублей (€170.8 млн. по средневзвешенному курсу за 2022 год), компания показывает лучшие результаты среди своих конкурентов и нарастила продажи почти на 30% только за первое полугодие 2023 года, за­нимая треть российского рынка порошковых красок. В последнее время ком­пания активизировала рекламу своей линии красок Dulux, создав специаль­ные сайты для её продажи, использующие логотип AkzoNobe и участвуя во множестве ярмарок, включая Rus­sian Interior Week 2023 и Dulux Color of the Year 2024 в Санкт-Петербурге. Это выглядит тем более вызывающе, что хоро­шо известно: краски и защитные покрытия от АkzoNobel использовались для наружных работ на Крымском мосту, построенном Россией после оккупа­ции полуострова.

В ев­ропейской прессе периодически появляются расследования нару­шений сан­кционного законодательства, но большинство из них в лучшем случае ог­раничиваются незначительными штрафами.

Не в силах коснуться всех нарушителей (в Украине по ним составляется подробная база данных), мне бы хотелось остановиться на деле, получившем в после­днее время значительную огласку – и касается оно российских подраз­делений всё той же Tikkurila, которая пришла в Россию в 1995 году, а с 2000 го­да запустила там собственное производство. Tikkurila развернула в стране столь бурную деятельность, что в 2020 году американская PPG, обосновыва­вшая своё решение о приобретении Tikkurila, особо указала на её сильные позиции в России и странах Балтии. В июне 2022 года компания объявила о решении уйти с российского рынка – сначала пре­кратить поставки продукции российским государственным предприятиям и нефтехимической про­мышленности, а затем полностью свернуть бизнес. Не­сколько позже, однако, это заявление было удалено с сайта материнской ком­пании (хотя адрес стро­ки на сайте по-прежнему говорит сам за себя), а права на бренд были пере­даны под управление российского обще­ства с ограниченной ответственнос­тью ООО «Тиккурила», с 2008 года зарегистриро­ван­ного по тому же адресу в Санкт-Петербурге, где ранее располагалось пред­ста­вительство головной ком­па­нии. Согласно выпискам из российских реест­ров, ООО «Тиккурила» при­надлежит Tikkurila Oyj, финской материнской компа­нии (не отрицает этого и сайт российской фирмы). Имея восемь дочерних компаний по всей России, ООО «Тиккурила» со­общила о выручке в 10,92 млрд. рублей (около 150,6 млн. евро) за 2022 финан­совый год, а в 2023 году сохранила позицию крупнейшего поставщика красок в России.

Особенно примечательным нынешний этап развития бинеса Tikkurila в России выглядит благодаря трём обстоятельствам.

Во-первых, компания заявила ещё в 2022 году, что передаёт контроль над российским бизнесом менеджменту местного подразделения. Эта схема, хочу заметить, применялась многими иностранными компаниями в России ради того, чтобы сделать отчуждение своих активов обратимым: практически все­гда подобные сделки совершались с указанием на возможность обратного вы­купа контрольного пакета акций или паёв на протяжении трёх-пяти лет. В числе наиболее известных сделок такого рода можно отметить уступки конт­роля в пользу российских управленцев со стороны Halliburton, Xerox, Mc­Kin­sey, Tchibo, TetraPak и ряда других; по тому же пути сейчас идёт и Leroy Mer­lin, одна из самых заметных не желающих уходить из России иностранных компаний. Однако, как отмечают журналисты-расследователи, даже о такой сделке, якобы предпринятой Tikkurila, нет никаких подтверждений.

Компания Tikkurila Oyj стала одной из немногих иностранных компаний в России, которая сегодня пытается активно опровергать факт сво­его присутствия на российском рынке

Во-вторых, в 2022-2023 годах компания провела серьёзную реструктури­зацию российского бизнеса, консолидировав несколько фирм, входив­ших в число её основных контрагентов, в т.ч. три фирмы группы «Литум», на которые были оформлены производственные активы в Москве, Коломне и Липецке. Все они прежде принадлежали той же PPG и её дочерним евро­пейским компаниям – и в результате консолидации на счета продавцов было выведено 6,22 млрд. рублей (или чуть менее 100 млн. евро по тогдашнему курсу). При этом сделка была осуществлена не частными лицами, а непосредс­твенно ООО «Тиккурила», что исключает всякое отношение к ней менедже­ров российского подразделения компании. Заметим: и в 2022-м, и в 2023 году Tikkurila Oyj не прекратила поставки в адрес ООО «Тиккурила».

В-третьих, компания Tikkurila Oyj стала одной из немногих иностранных компаний в России, которая сегодня пытается активно опровергать факт сво­его присутствия на российском рынке, тогда как большинство прочих остав­шихся в России западных фирм его обычно игнорируют. В частности, после публикации большого материала российским оппозиционным ресур­сом The Insider, компания выпустила целую серию объяснений, обвинив его авторов в предвзятости и лжи. Проблема, однако, состоит в том, что коллеги из издания The Insider подтверждали все свои утверждения выписками и статистичес­кими выкладками, в то время как владельцы Tikkurila Oyj – лишь заявления­ми. Од­нако продолжающаяся (на ресурсе The Insider недавно появился от­вет вла­дельцам бренда) полемика даёт много информации о том, как евро­пейские компании пытаются строить бизнес в России в условиях войны.

Я бы выделил тут как минимум пять know-how.

Во-первых, это «передача контроля» над бизнесом российским управлен­цам (в случае с Tikkurila об этом было объявлено даже несмотря на то, что до­кументально оформленной сделки не состоялось, но в большинстве других случаев формальности соблюдаются) – этот шаг позволяет, с одной стороны, формально выйти из бизнеса и даже – что характерно – списать значительную часть инвестиций по причине искусственно заниженной цены продажи, но, с другой стороны, оставляет возмож­ность вернуться в бизнес в ситуации, ко­гда санкционные и имиджевые послед­ствия такого шага покажутся корпо­ративному руководству приемлемыми или будут сняты.

Во-вторых, это проведение многочисленных сделок слияния и поглоще­ния между дружественными и дочерними компаниями, позволяющих скрыть прежде существовавшие отношения прямого владения российской «дочкой» со стороны головной корпорации. Как правило, все фирмы, создававшиеся для целей оптимизации управления или налогообложения, консолидиру­ются на балансе компании, избранной в качестве основного номинального собственника российского биз­неса – это, вероятно, по замыслу иностранной головной компании, снижает внимание к её сохраняющимся отношениям с российским подразделением.

В-третьих, это распространение публичной информации о том, что начиная с не­коей даты российская компания, даже если она сохраняет общее с головной наименование, лишается прав на использование бренда в целом или отдель­ных торговых марок (в этом отношении «круче всех» оказался LeroyMerlin, заявивший о «передаче» своего бизнеса российскому менеджменту [представ­ленному, кстати, гражданином Франции] и смене названия российской «до­чки» ради продолжения бизнеса под прежним брендом). Однако случай, когда головная компа­ния (та же Tikkurila) не препятствует регистрации в России прав на её бренды от име­ни якобы уже не имеющей к ней отношения дочер­ней компании (это было сделано с начала войны как минимум пять раз) толь­ко потому, что в России царит правовой беспре­дел, и возможностей влияния на местный менеджмент нет, уникален. Потому что ни в российских, ни в международных арбитра­жах к ООО «Тиккурила» не подано ни одного иска в связи с нарушением ис­пользования ею тор­говых марок Tikkurila Oyj для операций в России.

Компании, которые находят покупателей на свои активы (типа датской Carlsberg), оперативно лишаются их через национализацию, и именно этого хотят избежать те, кто рассказывает сказки о том, что их не пускают «на выход».

В-четвёртых, стоит с большой осторожностью подходить к сообщениям о том, что при выходе с российского рынка компания сталкивается с препят­ствиями со стороны местных властей (Tikkurila Oyj говорила, что она не может найти решения проблемы более пятнадцати месяцев). Таких страдальцев мы видим довольно много – вплоть до Total Energies и Raiffeisen Bank (деятель­ность обоих либо уже отчасти стала [через ограничения против Арктик-СПГ2] либо скоро станет объектом специальных международных санкций) – но их мучения говорят только об отсутствии желания реально избавиться от рос­сийского бизнеса. Компании, которые находят покупателей на свои активы (типа датской Carlsberg), оперативно лишаются их через национализацию, и именно этого хотят избежать Tikkurila и те, кто рассказывает сказки о том, что их не пускают «на выход».

В-пятых, и это, видимо, одно из самых важных обстоятельств, сохранение общего названия и единого собственника позволяет снизить контроль за по­ставками подсанкционных материалов и товаров в Россию, изображая тако­вые как их перемещение между элементами корпоративной структуры (an intra-company trades), на которые сегодня приходится значимая доля между­народного товарооборота. Тонны запрещённых к экспорту в России субстан­ций, о которых пишет тот же The Insider, непосредственно поступали в адрес «Тиккурила ООО» от финской Tikkurila Oyj. Вероятно, европейским контро­лирующим структурам следовало бы обратить особое внимание на подоб­ные торговые практики, а европейским политикам и активистам – направить запросы в Еврокомиссии относительно этих сделок.

Подведем итоги: нет ничего преступного в том, чтобы любые компании зарабаты­вали прибыль – особенно в случае, если их деятельность не относится к биз­несу на производстве оружия, например. Но в случае современной России респектабельному бизнесу было бы желательно соблюдать некоторые прави­ла приличия. Если заявлено об уходе с российского рынка по принципиаль­ным соображениям – уходи, а не виляй. Если есть желание остаться, то не сто­ит рассказывать сказки о том, что твою продукцию продают под твоим брен­дом без твоего согласия, а ты не можешь даже для проформы подать в суд. Ну и, разумеется, не стоит делать удивлённые глаза и обвинять журналистов во лжи, когда они публикуют доступные всем регистрационные свидетель­ства компаний, их бухгалтерскую отчётность и тем более их собственные за­явления, позднее стёртые с корпоративных сайтов. Ничто так не повышает капитализацию компании, как её прозрачность и честность – и даже текущие прибыли, полученные в путинской России, могут в будущем не перевесить издержек от потери репутации.