Теперь, когда страсти, связанные со смертью Алексея Навального, постепенно начинают затухать, хочется сказать еще несколько слов об этом событии. Слов, которые раньше были не вполне уместны.

Причины произошедшей с Алексеем трагедии надо серьезно осмыслить и сделать определенные выводы. Ведь Алексея убили не только люди (напрямую), но и определенные идеи (косвенно), доминирующие в сознании большинства современного оппозиционного актива и оказывающие непосредственное влияние на поведение людей в экстремальных ситуациях.

И если с людьми, ответственными за смерть Алексея, все более-менее понятно (они – убийцы и мерзавцы, место им в аду, но перед нисхождением туда их надо бы прижизненно осудить и наказать), то с идеями не так просто разобраться. Еще сложнее, разобравшись с ними, попытаться все-таки от них отказаться, пусть даже задним числом.

Одной из господствующих в российском социуме идей, погубившей Навального, стала совершенно дурацкая по своей сути идея о том, что „российский политик должен находиться в России“. Именно эта идея во многом определяла поведение Алексея (да и других людей из оппозиционеров, ставших теперь политзеками) и толкнула его на возвращения в РФ после того, как его там очевидным образом попытались убить. Находясь под влиянием этой идеи, которая все время повторялась в оппозиционном сообществе на все лады, Навальный не мог поступить иначе, ибо претендовал на лидерство в оппозиции, а это лидерство, как казалось ему и многим другим, было абсолютно несовместимо с тем, чтобы остаться в эмиграции.

Привыкнув к тому, что эмигрантов понукают их отъездом (вспомните реакцию на эмиграцию Каспарова), Навальный не захотел становиться „еще одним Каспаровым“, как поговаривали тогда злопыхатели. Результатом этого нежелания стали возвращение Навального в Россию и попытка лобовой, но безоружной атаки на Кремль (к этому я еще вернусь), которая не могла окончиться удачей. За этим последовало долгое и пыточное по своим условиям заключением в тюрьме, а затем – смерть.

Что касается самой идеи о необходимости присутствия политика в РФ, то, как я уже сказал выше, сама она, по сути, совершенно дурацкая. Возможность того или иного человека быть политиком и принимать в политике участие определяется наличием этой самой политики. В Эрэфии никакой политики, как свободной конкуренции в борьбе за власть, нет. Она отсутствует, как таковая. В России – тирания, все больше приобретающая черты тоталитарной диктатуры. В таких системах не бывает никакой политики. Политика вытесняется в подпольную сферу, превращаясь в революционную деятельность или в диссидентщину.

А раз так, то и нет никакой определенной необходимости находиться в России или возвращаться, чтобы „заниматься политикой“. Алексей мог бы оставаться за границей, став уже там центром антипутинского сопротивления, что было бы несложно, учитывая его популярность и ресурсы. Представляете, какую роль это могло бы сыграть после начала войны!? Наличие живого и свободного в своих действия лидера оппозиции с антивоенной повесткой. Живая и явленная в натуре альтернатива другой России… К сожалению, эта возможность была упущена.

Безоружные люди всегда погибают

Еще одной идеей, определяющей поведение Алексея, в том числе и в момент его возвращения, стала идея „ненасильственного протеста“. Даже уже решив возвращаться в России и бросить вызов диктатору, Алексей сделал это все в том же, свойственном оппозиции в течение многих лет, стиле. В форме призыва всех выходить на митинги и протестовать. Но ведь известная ему практика многих лет протестов могла убедительно показать, что это не работает и так диктатуры не свергаются. Возможно, он и не рассчитывал на это, пытаясь просто пробудить народный протест, но без ясных целей, плана и… оружия в руках протестующих такой протест все равно обречен. Ибо диктатура готова применять силу, а ее оппоненты не готовы.

„Безоружные пророки всегда погибают“, – писал Маккиавелли. Возможно, этот принцип применим и к лидерам протеста в обществах, где установились диктатуры. Безоружные лидеры оппозиции погибают, поскольку тираны оказываются готовы зайти в своих действиях дальше. А кто готов зайти дальше, тот часто и побеждает. В любой схватке: от уличной драки до глобальной политики.

Решившись бросить вызов кремлевскому диктатору, надо было делать это с оружием в руках. Или не делать вовсе, спокойно оставаясь за пределами России и сохраняя себя до будущих времен, когда в Эрэфии вновь можно будет заниматься политикой, не имея за душой хотя бы дивизии….

Вы спросите, как можно было бороться насильственно, если весь актив ФБК представляет собой среду, глубоко не военизированную и не способную на силовые действия. Ну, значит, надо было формировать другую среду. Или пытаться как-то влиять на ту, что есть с тем, чтобы радикализовать ее. Об этом, наверное, стоило бы подумать заранее, до того, как попытаться сцепиться с Кремлем в решающей схватке.

Эти печальные наблюдения и выводы следует иметь в виду всем тем, кто в дальнейшем попытается вернуться в РФ и бросить вызов диктатуре. По крайней мере, до тех пор, пока ее основные функционеры не истлеют физически и не рассыплются под дуновениями новой эпохи. Эпохи перемен.

* Мнение автора может не совпадать с мнением редакции

* Редакция RusDelfi приглашает к сотрудничеству авторов, имеющих собственное мнение по политическим, экономическим, социальным и культурным вопросам. Пишите нам на адрес rus@delfi.ee с пометкой „в рубрику мнений“!

Какое чувство вызвала у вас эта статья?

Радость
Удивление
Интерес
Никакое
Грусть
Злость
Поделиться
Комментарии