Владислав Иноземцев: НАТО проигрывает России в оборонной промышленности?

На первых этапах войны России в Украине пользовались популярностью гипотезы о том, что огромные потери российской армии в технике (танках, машинах пехоты и артиллерии) невосполнимы, а производство боеприпасов не будет поспевать за их расходованием. Однако ничего подобного пока не случилось, в то время как поставки оружия с Запада столкнулись с серьёзными сложностями.
Война России против Украины идёт уже два года, и оценки её перспектив за это время заметно изменились: сначала многие были уверены, что Кремль, почти за пятнадцать лет до вторжения начавший модернизировать свои вооружённые силы, добьётся лёгкой победы; потом распространились иллюзии о том, что западное оружие, поставленное Киеву, обеспечит перелом в ходе боевых действий. Однако уже к лету 2023 г. стало очевидно, что противостояние затягивается, и важнейшими факторами успеха становятся возможности мобилизации – как людских ресурсов, так и оборонной промышленности.
Российская оборонка долгое время считалась одной из лучших в мире, но созданная в СССР, она обладала всеми недостатками советской военной промышленности – и прежде всего низким уровнем электронных технологий и высокой себестоимостью новейших образцов вооружений. В Советском Союзе, где доля военного сектора в государственных расходах была одной из самых высоких в мире, предполагалось побеждать числом – и солдат, и техники, а вопрос цены вооружений вообще не принимался в расчёт. Поэтому к началу 1980-х годов в СССР имелось более 40 тыс. танков против 19 тыс. в США и 16 тыс. в европейских странах НАТО, но при этом масса таких машин остались гореть как на Синае в 1973 г., так и в Ираке в 1991-м. В то же время советская оборонка напрочь проигрывала в авиации, надводном кораблестроении и в ряде других сфер, полагаясь на ядерный паритет с США.
После крушения коммунизма военная промышленность России стала использовать множество западных компонентов, но оказалась малоконкурентной (фактически вся она была в последние годы объединена в крупные государственные холдинги) и не связанной с гражданскими секторами (в США 10 крупнейших подрядчиков Пентагона получают от военных заказов 46% выручки, а от гражданской продукции – более 50%, тогда как в России аналогичные цифры составляют 86 и 10%). Новейшие образцы вооружения даже в 2010-х годах производились чуть ли не в единичных экземплярах (как истребители Су-57 или танк «Армата»), а многие проекты затягивались (например, средний срок строительства атомной подводной лодки достиг одиннадцати лет против полутора в позднем СССР и 6 лет в современных США) или вообще оставались нереализованными (как строительство российского авианосца). Результатом стала невысокая оценка отечественного ВПК многими исследователями, прежде всего российскими.
Напротив, в западных странах ситуация казалась неизмеримо лучшей. К 2020 г. у США, например, имелось 7 авианосных групп, в то время как в России их не было вообще; 140 стратегических бомбардировщиков против 66; 450 истребителей пятого поколения против 10-22, и т.д. Заметным казалось и преимушество в ракетной технике и в высокоточных средствах поражения. Однако особенность войны в Украине состоит (до сих пор) в том, что стороны не применяют в ней самые мощные виды вооружений, а основные жертвы вызываются огнём ракет малого радиуса действия, артиллерии, танков или стрелкового оружия на непосредственной линии соприкосновения. А такая особенность войны, её длительный характер и значительная протяжённость линии фронта существенно отличают данный конфликт от всех войн последних пятидесяти лет (сравнения, вероятно, возможны только с Вьетнамской войной и противостоянием Ирана и Ирака в 1980-х годах).
Подобная ситуация придала исключительное значение состоянию оборонной промышленности, выявив серьёзные особенности её в России и среди стран-союзниц Украины. На первых этапах конфликта пользовались значительной популярностью гипотезы о том, что огромные потери российской армии в технике (танках, машинах пехоты и артиллерии) невосполнимы, а производство боеприпасов не будет поспевать за их расходованием (говорилось о «снарядном» и «ракетном» голоде). Однако ничего подобного пока не случилось (хотя России пришлось прибегнуть к массовым закупкам снарядов в Северной Корее), в то время как поставки оружия с Запада столкнулись с серьёзными сложностями (пообещав Украине 1 млн. артиллерийских снарядов, европейские страны за обозначенный срок с трудом обеспечили только половину). Почему так произошло и какие перспективы открываются сейчас перед российским и западным ВПК?
Запад „опомнился“ поздно
Несмотря на то, что с начала 2000-х годов на Западе превалирует ощущение возобновившейся борьбы сверхдержав в мировой политике, ни США, ни тем более европейские страны не стали наращивать объёмы военного производства, предпочитая совершенствовать его высокотехнологический элемент. По данным американской National Defense Industrial Strategy за 2023 год, в отрасли сейчас занято менее 700 тыс. человек, а сокращение численности работников с 1985 г. составило 63,5% (в том же документе 155-миллиметровые снаряды названы «армейским ширпотребом с времён Первой мировой войны»). Именно поэтому самые типичные виды боеприпасов производились и произодятся в США в небольших объёмах (тех же 155-миллиметровых снарядов сейчас выпускается около 28 тыс. в месяц против 15 тыс. в 2022 г. – такое количество российская армия использовала против украинских сил ежедневно на первых этапах войны), но ситуация должна измениться к концу 2025 г., на который запланирован выход на производство 100 тыс. снарядов в месяц.
В Европе ситуация похожа – она производила около 300 тыс. снарядов в год в 2022 г. и намерена довести их выпуск до 1 млн. в год к концу 2024-го. Разница между американским и европейским подходами заключается, однако, в том, что в США боеприпасы производятся в основном на армейских мощностях, а в Европе – коммерческими компаниями: поэтому цена снаряда в первом случае остаётся на уровне около $3000/шт., а во втором уже выросла с €2000 до более чем €8000. В России объём производства 152-мм снарядов вырос с начала войны более чем в два раза (оценки тут варьируются от 700 тыс. до 2 млн. снарядов в год, но ещё 1,5-1,7 млн. производятся посредством восстановления боеприпасов, находившихся на длительном хранении), а средняя цена боеприпаса при этом не превышает $700.
Приблизительно то же самое относится к артиллерии и танкам: в России производство выросло до 50 новых машин в месяц (при этом значительное количество старой техники снимается с консервации, так что армия получила не менее 1,5 тыс. новых машин в 2023 г.), в то время как на вооружении Бундесвера стоят не более 250 танков, из которых значительная доля находится в нерабочем состоянии, а выпуск новых машин с трудом достигает 50 штук в год. Иначе говоря, если Россия начала более или менее организованную подготовку к войне по крайней мере с 2007 г., когда была принята первая Государственная программа вооружений, то в Европе и США «опомнились» только в середине 2022 г.
Эта техника будет отправляться на фронт и убивать украинцев, поставки которым вооружений задерживает Запад, пока ещё не достигший российских уровней выпуска.
Но насколько можно при этом говорить, что НАТО проигрывает России в оборонной промышленности? На мой взгляд, такое суждение односторонне. Россия может наращивать выпуск стандартной военной техники: орудий, танков, бронированных машин, ракет среднего радиуса действия, снарядов и стрелкового оружия – причём даже выше нынешних уровней. Рассуждения о том, что в стране не растёт потребление металла и якобы это свидетельствует об ограниченном увеличении производства в ВПК, наивны: только снижение спроса на сталь в автомобильной промышленности в 2022-2023 гг. может компенсировать выпуск 30 млн. снарядов и 6 тыс. танков в год. Конечно, даже нынешние объёмы производства не компенсируют потерь техники на фронте (а снаряды приходится пока закупать за границей), но В.Путин нацеливает оборонщиков на то, что госзаказ сохранится на сверхвысоком уровне ещё в течение 5-10 лет. Эта техника будет отправляться на фронт и убивать украинцев, поставки которым вооружений задерживает Запад, пока ещё не достигший российских уровней выпуска. Однако всё это относится прежде всего к достаточно типичным образцам вооружения, которые производятся на основе российских технологий с минимальным использованием контрабандно поставляемых электронных компонентов. В высокотехнологичной сфере Россия радикально проигрывает Западу, и в случае прямого столкновения российской армии с американской у первой нет шансов.
Перераспределяя средства в пользу ВПК, Путин укрепляет экономические основы своего режима, а не подрывает их, как полагают многие комментаторы.
Особенность нынешней войны, повторю, состоит в том, что она до сих пор ведётся относительно традиционными видами вооружения (рассуждения о том, что она стала первой в истории «войной дронов», не слишком меняют положение дел), в которых у России имеется преимущество. Западные союзники Украины до сих пор не передали ей ни современной авиации, ни дальнобойных ракет, ни, разумеется, флота (тем более на стороне Киева не воюют американские или европейские солдаты, как это часто происходило в годы «холодной войны» в периферийных конфликтах). Именно поэтому Россия усиливает свой нажим и вполне может продолжить теснить украинские силы, как это случилось недавно под Авдеевкой.
Кроме того, если говорить о российском ВПК, необходимо иметь в виду, что его организация существенно отличается от советской. Сегодня в России оборонные предприятия действуют на рыночной основе, их заказы стимулируют спрос на продукцию смежных отраслей, а их менеджеры конкурируют на рынке за квалифицированных работников и вынуждены повышать заработную плату. Именно поэтому огромные ассигнования на военные нужды (в 2024 г. они, предположительно, составят 10,8 трлн. рублей, но в прошлом году годовой бюджетный лимит был выбран задолго до окончания календарного года, так что и сейчас возможно превышение) не губят российскую экономику, а скорее способствуют её росту (в прошлом году обеспечив до 1/3 прироста ВВП).
Перераспределяя средства в пользу ВПК, В.Путин укрепляет экономические основы своего режима, а не подрывает их, как полагают многие комментаторы. Поэтому, на мой взгляд, российская оборонная отрасль будет сохранять кажущийся паритет с западной – но только до тех пор, пока (или, правильнее сказать – если) западные страны не решатся «по полной» вмешаться в конфликт в Украине и превратить его в поле применения самого совершенного неядерного оружия.