МНЕНИЕ | Владислав Иноземцев: конфискация российских активов - это объявление Западом войны России
Некоторые эксперты предупреждают, что на конфискацию российские власти ответят национализацией западных активов в России, но я считаю, что это не такая уж большая проблема, поскольку большая часть из них уже перешла под контроль Кремля в рамках того, что я называю „величайшим ограблением всех времен“. Таким образом, проблема заключается не столько в числах, сколько в том, что такой шаг фактически означает объявление Западом войны России – по крайней мере так это должно трактоваться в рамках обычных практик.
Обсуждение судьбы замороженных российских активов становится всё напряженнее по мере того как западные державы планируют обратиться к этой теме в конце января. Большинство экспертов, а теперь уже и многие политики, настаивают, что Украине нужны средства для продолжения войны, а Россия должна нести ответственность за совершаемые ей преступления. Власти США, кажется, поддерживают эту инициативу больше, чем правительства европейских стран: последние беспокоятся, что основная часть замороженных активов заблокирована в Европе, и их конфискация может подорвать доверие иностранных инвесторов к европейским финансовым учреждениям, а также к евро как одной из основных резервных валют мира.
В последние недели появились мнения, указывающие на то, что США считают опасения для европейской финансовой системы преувеличенными. Джозеф Стиглиц в своей колонке на сайте Project Syndicate утверждает, что если бы третьи страны действительно были озабочены в связи с заморозкой российских активов, они бы начали выходить из западных финансовых инструментов ещё в 2022 году, не ожидая решения о конфискации в течение нескольких лет и забрали бы российские средства, заявляя, что западные державы стали жертвами агрессии Кремля наряду с Украиной. Я полагаю, что эти рассуждения обманчивы и могут повлечь серьезные последствия для западных держав. Даже если согласиться с тем, что волнения относительно судьбы европейской финансовой системы могут быть отчасти безосновательными, существует как минимум четыре преграды, которые могут помешать реализации этого сценария.
Величайшее ограбление всех времен
Во-первых, следует отметить, что хотя заморозка иностранных активов во время войн случались часто, конфискации не применялись. Лучшим примером служит оккупация Кувейта Ираком в 1990 году и последующая Война в Заливе, когда спустя шесть месяцев после окончания боевых действий была создана специальная Комиссия по компенсации. Эта комиссия рассмотрела более 2,6 миллиона исков на общую сумму почти 350 миллиардов долларов и приняла решение об удовлетворении 1,5 миллиона из них на общую сумму 52 миллиарда долларов, которые были окончательно выплачены в феврале 2022 года. Я глубоко уважаю оценку Украиной ущерба, причиненного российскими силами (достигающую 1 триллиона долларов), но нельзя не признать, что, учитывая вышеуказанные цифры, есть огромный риск того, что конфискация 300 миллиардов долларов российских активов превысит стоимость доказуемого ущерба. Но это выглядит не самой важной преградой.
Во-вторых, такой акт полностью изменит отношения между Западом и Россией. Совершенно разумно не только замораживать, но и конфисковывать активы, захваченные в ходе войны у врага: это соответствует т.н. Prize Law, или закону о трофеях, известному с XVIII века. Проблема, однако, в том, что западные державы постоянно утверждают, что не находятся в состоянии войны с Россией, поэтому устоявшееся правило тут сложно будет применить. Некоторые эксперты предупреждают, что на конфискацию российские власти ответят национализацией западных активов в России, но я считаю, что это не такая уж большая проблема, поскольку большая часть из них уже перешла под контроль Кремля в рамках того, что я называю „величайшим ограблением всех времен“. Таким образом, проблема заключается не столько в числах, сколько в том, что такой шаг фактически означает объявление Западом войны России – по крайней мере так это должно трактоваться в рамках обычных практик.
В-третьих, есть еще один важный вопрос - причина такой конфискации. Кажется, что основной аргумент, представленный в поддержку конфискации, утверждает, что средства могут быть конфискованы, потому что западные державы также стали жертвами действий России, но это выглядит неуместно. Поскольку у нас нет лучшей точки отсчета, чем Война в Заливе, я напомню, что потери, понесенные европейцами и американцами, вызваны не российскими бомбардировками или обстрелами, а решениями, добровольно принятыми их правительствами в рамках поддержки Украине А все репарации, выплаченные Ираком, пошли в пользу Кувейта, а не стран, освободивших эту стану ценой потери миллиардов долларов и многих человеческих жизней. Таким образом, будет очень трудно, с одной стороны, выставить себя пострадавшей стороной, и, с другой, взять деньги и потом внезапно передать их все Украине. Я даже не говорю о том, что расходы Запада, связанные с помощью Украине, меньше 300 миллиардов долларов, и неясно, что стоит сделать с возникающей разницей.
В-четвертых, если европейцы конфискуют российские активы на основе того, что они понесли убытки из-за действий России, разумно компенсировать не столько деньги, которые пошли в Украину, сколько средства, неожиданно потерянные европейскими компаниями и гражданами из-за национализации, инициированной Кремлем, которую я называю „величайшим ограблением всех времен“. Но если это произойдет, Украина вряд ли что получит, поскольку прямые убытки превышают 100 миллиардов долларов, а утраченная прибыль составляет ещё 160-200 миллиардов долларов.
Международный фонд для восстановления Украины
Таким образом, помимо опасений относительно хрупкости европейской финансовой системы, есть два момента, мешающие успешной реализации предложенной схемы. Во-первых, страны НАТО должны признать, что они находятся в состоянии войны с Россией, что означало бы существенное изменение статуса, сложившегося в феврале 2022 года. Во-вторых, им нужно будет либо признать, что решения о помощи Украине были приняты в состоянии аффекта, либо отдать приоритет интересам западных инвесторов, чьи активы были национализированы Россией, перед интересами Украины. Кроме того, всё это подрывает универсальный характер международного права, поскольку оказывается, что некоторые державы применяют его для наказания других государств за агрессию против третьих стран, в то время как другие воздерживаются от этого.
В ответ на вызовы, с которыми сталкивается Запад, я бы предложил создать международный фонд для восстановления Украины. Этот фонд могут учредить Украина, страны G7 и все другие государства, в банках которых заморожены российские активы. Фонд, поддерживаемый гарантиями стран G7, стал бы единственным оператором будущих российских рeпаpaционных платежей. Банки, удерживающие замороженные российские активы, могли бы в этом случае предоставлять Фонду в кредит собственные средства, равные по объёмам замороженным российским активам под процент, соответствующий (или несколько превосходящий) тот, который они обязаны были платить Банку России на момент вступления санкций в силу.
Страны Запада должны либо признать, что решения о помощи Украине были приняты в состоянии аффекта, либо отдать приоритет интересам западных инвесторов, чьи активы были национализированы Россией, перед интересами Украины.
Между российскими деньгами и предоставленными фонду займами не было бы в этом случае формальных связей, что не оставляло бы оснований для исков со стороны российского правительства. После войны, если Россия решит выплатить репарации, Фонд вернет деньги банкам, и великие державы прекратят заморозку, отправив средства обратно Банку России. Если Россия решит не платить, сроки займов могут быть продлены на десятилетия до тех пор, пока инфляция не обнулит их суммы.
Предложенная схема, хотя и требует некоторых усилий для реализации, направлена на предотвращение непреднамеренных последствий, связанных с обсуждаемой конфискацией. В заключение замечу, что я давно являюсь противником режима Путина и был признан ’иностранным агентом’ Министерством юстиции России. Моя цель в данном случае состоит не в том, чтобы помочь Кремлю, а в том, чтобы предотвратить подрыв глобальных финансовых правил и международного права.
