Трагический юбилей: 10 лет с обрушения торгового центра в Риге: как это было и кто виноват?

10 лет назад, 21 ноября 2013 года, произошла крупнейшая катастрофа в новейшей истории Латвии: рухнула крыша торгового центра в рижском микрорайоне Золитуде. Погибли 54 человека — посетители и работники магазинов, а также несколько прибывших на место спасателей, пишет латвийский Delfi.

Сейчас на месте магазина идут работы по обустройству мемориального парка. Delfi рассказывает о том, чем закончился суд по этому делу и как сложилась судьба рижан, которые потеряли своих близких, сами оказались под завалами или помогали спасти других.

Начиная готовить материалы к 10-летию трагедии в Золитуде, я решила, что, возможно, не стоит давать волю эмоциям. Нужно сосредоточиться на фактах и судебном процессе. Но после первых же разговоров с участниками тех событий стало ясно: без эмоций не получится. Потому что если убрать все переживания, слезы, скорбь, страх, страдания, не останется ничего. Ни торжества правосудия, ни справедливого наказания, ни человеческого отношения.

Мне неоднократно приходилось ловить себя на мысли: за объективность и справедливость на судебном процессе бились только адвокаты потерпевших и прокуратура. Многие потерпевшие признавались, что часто ощущали, будто это они находятся на скамье подсудимых.

Следствие по делу „Золитудской трагедии“ шло почти полтора года. 9 октября 2015 года 80 томов переданы в суд Земгальского предместья Риги. Обвинения предъявили инженеру-строителю Ивару Сергетсу, архитектору Андрису Калинке, представителю строительного надзора Мартиньшу Драудиньшу, строительному эксперту Андрису Гулбису, руководителю строительными работами Re&Re Станиславу Кумпиньшу, заместителю начальника строинспекции Айе Мельниковой, бывшему эксперту отдела строительного надзора Марике Трейе, сотруднице Maxima Latvija Инне Шуваевой и бывшему заместителя главы строительной инспекции Риги Янису Балодису.

Потерпевшими прокуратура изначально признала 263 человек. По делу проходило 144 свидетеля, были привлечены десять экспертов. Судебный процесс шел более четырех лет. Казалось, что доказательная база у обвинения основательна и безупречна, и сомнений у суда не будет. Но это ощущение быстро исчезло. Уже ко второй годовщине трагедии в справедливость суда верил лишь каждый десятый. И общество на этот раз не ошиблось: разбирательство завершилось финалом, который многие потерпевшие назовут потом „плевком в лицо“, „кульминацией коррупции“ и „грубым фарсом“. 18 февраля 2020 года суд признал виновным лишь одного подсудимого — инженера-строителя Ивара Сергетса. Остальных обвиняемых оправдали.

Почему стороне обвинения фактически не удалось убедить суд в том, что вина лежит как минимум не только на Сергетсе? Есть ли у потерпевших хотя бы небольшая надежда на справедливость? Об этом портал Delfi поговорил с прокурорами Екатериной Кушаковой, Агрисом Скрадайлисом и Каспаром Цакулсом. Все три прокурора отвечали на вопросы вместе — поэтому в тексте мы даем их ответы в пересказе, без прямой речи и цитат.

Приговор был опротестован прокуратурой и обжалован осужденным Сергетсом. Однако в 2022 году Рижский окружной суд оставил приговор суда первой инстанции в силе. Кстати, прокурорам тоже пришлось пережить потрясение после приговора суда первой инстанции, поскольку судья тогда заявил, что представители прокуратуры не выполняли свои обязанности должным образом.

Девять обвиняемых, один осужденный

Процесс растянулся почти на 10 лет. На скамье подсудимых оказались девять человек. Среди предъявленных им обвинений были нарушение строительных правил, невыполнение обязанностей должностного лица, халатность, непредумышленное убийство по неосторожности и нарушение правил охраны труда. Однако в приговорах судов обеих инстанций виновным был признан только Сергетс. Как прокуроры оценивают эти решения с профессиональной точки зрения?

Ответ прокуроров. Приговоры суда первой и второй инстанции были опротестованы. Приговор первой инстанции был отменен, также отменены частные определения. Сейчас ожидается решение Верховного суда. Кроме того, один обвиняемый умер, и в его отношении уголовное дело было прекращено.

Прокуроры — „слабое звено“?

Суд первой инстанции в 2020 году фактически обвинил прокуратуру в том, что в уголовное дело были включены материалы, которые не относились к конкретному преступлению. Это, по мнению суда, существенно затруднило рассмотрение дела. Что имел в виду суд? Не было ли это попыткой сделать прокуроров „слабым звеном“?

Ответ прокуроров. Эти частные определения отменены Рижским окружным судом, и говорить о них нецелесообразно. Апелляционный суд тоже принял частное определение в отношении суда первой инстанции, усмотрев уголовно-процессуальные нарушения при составлении приговора. Он также суд указал, что приговор первой инстанции не соответствует нормам Уголовно-процессуального Закона и является необоснованным и неправовым.

Были ли учтены итоги следственных экспериментов?

В ходе расследования проводились два следственных эксперимента: заполнение водой бассейнов на крыше и контролируемый поджог. Так следствие пыталось понять, какая нагрузка могла повлиять на обрушение, выявить предполагаемое место обрушения и сделать вывод, могли ли сверхнагрузка и пожар привести к трагедии. Принимал ли суд во внимание заключения экспертов?

Ответ прокуроров. В отношении приговора апелляционный инстанции подан протест. В числе прочего там сказано, что суд выборочно оценивал доказательства (в том числе и заключения экспертов).

Вся вина на Сергетсе: это корректно?

Эксперты-строители пришли к выводу, что нагрузка на конструкции крыши была рассчитана неправильно, и поэтому она обрушилась. Если следовать этой логике, суд решил возложить ответственность за обрушение только на Сергетса, не связывая его действия с последующей цепочкой ошибок, допущенных и стройуправой, и архитектором, и работницей Maxima, отвечавшей за безопасность. То есть вина каждого из обвиняемых на разных этапах строительства не проверялась?

Ответ прокуроров. Прокуратура не согласна с мнением Рижского окружного суда о том, что невозможно определить обязанности обвиняемых, которые они нарушили — поскольку правовые нормы, которые указаны в обвинении, не возлагают конкретные обязанности на остальных участников строительного процесса. То есть якобы невозможно определить обязанности обвиняемых, которые они нарушили.

В нормативных актах невозможно предусмотреть все ситуации, которые могут возникнуть в процессе разработки проекта и строительства. Обязанности и модель действия в каждом конкретном случае вытекает не только из специальных норм, но из общих норм, которые содержат основные принципы строительства (обеспечение безопасности стройки как во время строительства, так и во время эксплуатации строительного объекта).

Прокуратура просит вернуть часть разделов обвинения. О чем идет речь?

Прокуроры просят отменить приговор в части об исключении отдельных разделов из обвинительного заключения в отношении инженера-строителя Сергетса, а также в части о наказании, так как считают, что к обвиняемому должно быть применено максимальное наказание, предусмотренное законом. О каких разделах в данном случае идет речь?

Ответ прокуроров. Те части, которые исключены из обвинения, очень специфические. Например, про винты и болты, которые использовались при монтаже несущих конструкций и про их соответствие строительным нормативам. Исключение этих частей из обвинения было неправильным. Они повлияли на время обрушения конструкций, то есть были в причинно-следственной связи с наступившими тяжкими последствиями.

Прокуратура просит отменить приговор четверым обвиняемым. Почему?

В кассационной жалобе указано, что прокуратура просит отменить приговор, который оправдывает четверых обвиняемых. Речь идет о Калинке, Драудиньше, Гулбисе и Кумпиньше? В чем, по мнению прокуратуры, была вина каждого из них?

Ответ прокуроров. Если коротко — вина каждого из них была в том, что каждый из обвиняемых допустил нарушения строительных норм и правил, которые привели в конечном итоге к обрушению крыши и тяжким последствиям.

Как оценивать приговор — профессионально и по-человечески?

Обращались ли к вам после приговора потерпевшие, чтобы выразить поддержку же или возмущение? В комментариях в интернете в одинаковой степени можно было найти осуждение, и поддержку. Если отвлечься от выполнения служебных обязанностей, как по-человечески оценивать решения обоих судов?

Ответ прокуроров. Приговор первой инстанции вызвал недоумение и недовольство у потерпевших. Они задавали вопросы именно о дальнейших действиях по поводу обжалования приговора. Прокуроры оценивают приговор с профессиональной точки зрения — суд не принял во внимание все аргументы и доказательства, которые были изложены в дебатах государственным обвинением.

Что будет дальше?

Очень многие потерпевшие разочаровались в объективности и справедливости судебной системы Латвии. Однако они возлагают большие надежды на кассацию прокуроров. Если кассация будет удовлетворена, чего можно ожидать?

Ответ прокуроров. Если кассационный протест и кассационные жалобы потерпевших будут удовлетворены, то уголовное дело будет направлено на повторное рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Вместо эпилога

„Когда мы встречали первый Новый год без мамы, то я все время думала, какой же это ужасный день. Какой он одинокий, неуютный, неуместный. А потом пришел 2015-й, 2016-й, 2017-й… Не за горами и 2024-й. И все новогодние праздники я молю об одном: чтобы они поскорей закончились. Все они такие же страшные. Не понимаю, как я могу радоваться той жизни, в которой нет мамы. Как я могу жить, зная, что никто не ответил за ее гибель? Вы меня простите, но у меня просто нет больше сил вспоминать об этом“, — говорит в разговоре с Delfi дочь погибшей женщины. Свое имя она просит не указывать.

Похожие чувства испытывают и многие другие потерпевшие: мы хотели с ними поговорить, но они отказывались от общения. Им по-прежнему больно. Они больше никому не верят. Золитуде. А, может, Болитуде? Наверное, так можно назвать эту трагедию, в которой до сих пор не поставлена точка.

Что мы узнали за эти 10 лет? Мы почти наизусть выучили имена девяти подсудимых. А помним ли мы тех, кто погиб под завалами? Учителя и врачи, инженеры и воспитатели, таксисты и спасатели. Пенсионеры и рабочие. Три супружеских пары, отец и дочь. Чьи-то матери и отцы, сестры и братья, любимые бабушки. Обычные люди. 54 человека, которых нужно назвать поименно:

Юрий Аксютин

Тамара Александрова

Леония Апсите

Сандра Арабела

Жанна Атаринова

Валентина Белякова

Илья Блинов

Анна Бондаренко

Эдвин Бонусс

Андрей Бурвис

Юлия Бурдукевич

Виктория Вовк

Наира Григорян

Элга Грузде

Тамара Гусева

Юрий Гутан

Лариса Гутане

Михаил Есипенко

Елена Есипенко

Рита Жилинскауска

Жанете Заречанская

Наталия Игумнова

Татьяна Ивченко

Сергей Ижик

Давидс Индрисонс

Светлана Кириллова

Любовь Кожевникова

Светлана Лех

Нина Малая

Вера Мелихова

Светлана Мичун

Валерий Мизула

Павло Ничипоренко

Николай Новиков

Санта Павелко

Елена Петровская

Алдис Петрунин

Виолета Пиньке

Ольга Полухина

Эдгарс Рейнфелдс

Дайна Скадмане

Янис Скадманис

Ина Скринда

Виктория Смирнова

Вера Теус

Михаил Теус

Раиса Тихонова

Надежда Трачума

Валентина Троицкая

Галина Фадеева

Марина Хитрук

Людмила Циба

Эрик Черненок

Вилнис Штейнитис.

Читайте RusDelfi там, где вам удобно. Подписывайтесь на нас в Facebook, Telegram, Instagram и даже в TikTok.