„Там отбирали веру в то, что я человек“. Рассказ украинского солдата о застенках российского плена

„Как только я попал в коридор Курского СИЗО, меня начали бить. Скотч, который всё это время был на руках и глазах, сорвали. Я думал, что моя кожа оторвалась вместе с этом скотчем. Как только глаза привыкли к свету, я увидел людей в синей форме. Кто-то сказал: „Добро пожаловать в Россию“. Они били так, что сами же уставали от этого. Им приходилось менять друг друга“, — рассказывает Богдан Слободян, солдат Вооружённых Сил Украины, побывавший в российском плену. Об этом пишет Chayka.

Я встретилась с Богданом в одном из Юрмальских санаториев. Здесь после российского плена он восстанавливает своё физическое здоровье и моральное состояние.

Вспоминать недавнее прошлое ему было непросто, но Богдан согласился рассказать, что ему пришлось пережить за минувший год. Говорит: „Чтобы люди и весь мир знал, с кем мы на самом деле воюем“.

Ушёл служить на срочную службу и попал в плен

Богдан — морской пехотинец, срочник с 2021 года. Война застала его в Херсонской области, на полуострове Чонгар, куда 24 февраля 2022 года зашли российские войска.

„Мы понимали, что будет война, наблюдали за ними, они за нами. И думаю, что они хорошо всё высчитали. Потому что первое, что они сделали при наступлении, – выбили всю технику, чтобы мы не могли обороняться и не могли покинуть территорию“, — рассказывает Богдан.

Оборонятся украинским солдатам в сложившейся ситуации было нечем, поэтому они вынуждены были уходить в близлежащие сёла. „Нас на тот момент было четверо. Не знаю, как это можно расценить – наверное везение: нас прятала месяц женщина, жительница села, куда мы пришли. Она достала для нас гражданские вещи, кормила, в общем — как могла заботилась о нас“, — вспоминает Богдан.

Уйти из села к своим ребята уже не могли — все населённые пункты вокруг были заняты российскими оккупантами. А потом пришли и за Богданом с товарищами.

„Кто-то нас сдал, уверен, что люди из этого же села. Потому что пришли с обыском именно к этой женщине. Мы успели убежать в лес. Там мы пробыли примерно сутки, пока нас не обнаружили — без оружия, без связи с командованием, вообще без какой-либо поддержки. По сути — я ушёл служить срочную службу, а оказался в плену у российской армии“.

Богдан говорит, что ребят на срочной службе предупреждали, что война будет. „Но морально быть готовым к такому невозможно“.

Плен в оккупации: издевались, но терпимо, и советовали выучить русский

Сначала Богдан попал в Геническ — город в юго-восточной части Херсонской области. Говорит, что там было „терпимо“. „Нас кормили, была возможность принять душ, мы могли даже звонить своим родным. Нас допрашивали, но без физического насилия. Морально – да, нас унижали. А были и те, кто слыша мой украинский язык, переходили тоже на украинский. Видимо, это были военные-крымчане“.

Потом Богдана и других пленных перевезли в Мелитополь. И здесь он понял, что каким может быть плен. „Из автобуса по приезду нас не высадили, а выкинули. Сразу стали бить, бросали от стены к стене, били в живот… Нас посадили в подвал где мы ждали своего допроса. На самом допросе тоже били: прикладом по голове, ногами в грудь, живот…“

Богдан рассказывает, что в ожидании допроса можно было лежать только на животе, но с поднятыми вверх ногами. А чтобы разрешили опустить ноги, нужно было спеть советский гимн…

„Мы, всю жизнь прожившие в независимой Украине, его просто не знали. Один мужчина, гражданский, кстати, который был с нами в плену, научил нас куплету, и так мы могли хотя бы опустить ноги. Откуда у них такая фиксация на гимне Советского Союза? И вообще на всём советском. Я до сих пор не могу понять. Этой страны нет давно“, — говорит Богдан.

Держали ребят полуголодными. Но пробыли они там недолго — их повезли в Донецк. Богдан с ужасом вспоминает ту дорогу: „В машине, на которой мы ехали, всё было затянуто брезентом. Вымученные на допросах, голодные и без воздуха некоторые ребята теряли сознание“.

О пыточной в Донецке

„В Донецке нас привезли в ту пыточную, где Гиви и Моторола пытали наших военных АТО (украинские военные, служившие во время антитеррористической операции 2014-2022 года). Это я уже позже узнал, — рассказывает Богдан. — Здесь тоже был допрос“.

Он вспоминает, что в Геническе на допросе его спрашивали о задачах и целях украинских военных, в Мелитополе задавали личные вопросы о нём самом, о семье, разговаривали о событиях в Одессе в 2014 году — о пожаре в одесском Доме профсоюзов, про Аллею Ангелов в Донецке.

В Донецке допрос вёл сотрудник ФСБ. Спрашивал о военской части, в которой служил Богдан — где находится, какое расположение, какое оружие и т.д.

„На каждого солдата, как я понял, собирается такое файловое досье. Оно передаётся далее по пути переброски украинского солдата, и на любом следующем допросе они могут проверить, правду солдат говорит или нет. Они могли мне задать повторно вопрос, который был у меня, например, в Геническе и сравнить ответы“.

Через три дня ребят перевезли в Еленовку в колонию. „Здесь была просто ужасная антисанитария: клопы, старая засаленная одежда, грязь, нет туалетной бумаги. Мы спали на поддонах. Здесь, как и в Геническе, некоторые из российских солдат, услышав мою украинскую речь, переходили на украинский. Однако сказали, что теперь мне нужно выучить русский“.

Через полторы недели ребят вывезли из Еленовки на КАМАЗах двумя партиями. Богдан вспоминает, что ехали примерно по 45 человек — тесно, всю дорогу нельзя было пошевелиться. „Нам завязали скотчем руки и глаза, посадили особым способом на лавках так, чтобы мы не могли пошевелиться вообще. Потом один из нас нашёл название этого способа обездвижения людей. Называется „Ёлочка“. Некоторые даже ходили под себя в туалет“. Богдан точно не знает, куда именно их привезли, но предполагает, что это мог быть аэродром в Ростове-на-Дону или в Таганроге. Оттуда самолётом их отправили в Курск.

„Добро пожаловать в Россию“

„С этого момента били постоянно, — рассказывает Богдан о том, что происходило с ним в Курске. — По коридору я не шёл, а полз. Первый допрос провели, избивая меня боксерскими перчатками. Неделю я отходил от этого первого побоя, приёмки, как там говорили. Чувствовал каждую свою косточку“.

Во время избиения Богдану ещё было нужно отвечать на вопросы и даже письменно. „Они требовали ссылки на мои социальные сети. Били и „напоминали“ мне, какими из Украины возвращаются российские срочники – „без гениталий, с порезанными спинами“ и так далее. Было постоянное запугивание, угрожали сексуальным насилием“, — вспоминает молодой человек. Пытали его и током: „Когда тело ещё влажное, боль от тока многократно усиливалась, они это знали и специально после бани пытали шокером. Били по гениталиям – это тоже не редкость“, — рассказывает Богдан, добавляя, что в самих камерах им запретили днём сидеть на кроватях. Можно было только на полу.

Свидетель в деле о препятствовании спецоперации…

Из Курска Богдана этапировали в посёлок Донской в Тульской области „отбывать наказание“, хотя юридически оформленного обвинения Богдан не видел.

„Мой статус по заведённому их прокурорами делу – свидетель в деле о препятствовании проведению спецоперации. Перед тем, как они завели на меня дело, они дали мне почитать, всё ли верно написано с моих слов. Там я это всё и увидел. Предполагаю, что у многих был именно такой статус“, — говорит Богдан.

Позже он узнал, что самые плохие условия содержания были именно в Туле. „Было очень жёстко, били, издевались, ночью спать не давали, кормили недоваренным чем-то в количестве трёх ложек в день, у нас забирали всё, даже свет – забили единственное маленькое окно в камере… Знаю минимум об одной смерти нашего солдата непосредственно там, и ещё один парень, сердце которого после пыток не выдержало, и он умер после плена уже в Украине. Есть ребята, которые сходили с ума, некоторых ломали. Травили собаками, электрошокер – это всё обычное дело. Я уже не говорю о моральном унижении. Постоянно говорили, что Украины уже нет, все города давно взяты, а Зеленский сбежал“.

„Я плакал, когда понял, что я уже в Украине“

Богдан пробыл в плену 286 суток, из них 237 — в российских камерах. 8 января 2023 года его обменяли. „То, что я скорее всего скоро попаду на обмен, мне подсказала интуиция и кое-какие подсказки. Один из сотрудников колонии, когда забирали из камеры одного из наших солдат, на вопрос — куда его забрали, ответил, что на расстрел. И сказал ещё, что если всё будет хорошо, то и нас скоро на расстрел заберут. Только он нам, типа, этого не говорил. Такая вот доброта по-российски“. Через какое-то время пришли и за Богданом.

„Обмен — это такое дело, что может сорваться в любой момент. Я не разрешал себе эмоций до последнего, до того, как увидел наших солдат и волонтёров. До того, как увидел наш флаг. И только когда уже вышел из автобуса, когда точно понял, что я дома, я не сдержался и расплакался“.

Читайте RusDelfi там, где вам удобно. Подписывайтесь на нас в Facebook, Telegram, Instagram и даже в TikTok.