РЕПОРТАЖ | Латвия и граждане РФ: как пенсионеры с ВНЖ отчаянно пытаются собрать документы

Журналист латвийского Delfi Анастасия Ефремова провела два дня вместе с волонтерами в рижском офисе партии „Согласие“ и своими глазами увидела, как пенсионеры с российскими паспортами пытаются заполнить документы для сохранения вида на жительство. Согласно действующему латвийскому законодательству, они обязаны подать заявку и сдать экзамен по латышскому языку. Если они этого не сделают (или не смогут сдать экзамен), их могут выдворить из страны.

За два дня я дважды слышала „я был на баррикадах, боролся за независимость Латвии, а государство меня отблагодарило паспортом негражданина“. Два раза — „я никогда не был в России“. Пять раз „я не умею пользоваться компьютером, а дети в Германии/Норвегии/США и не могут мне помочь“. И раз десять „мои родственники отказываются давать мне свои данные для CV, что же мне делать?“

Я на волонтерской основе помогаю заполнять документы пожилым гражданам России с латвийским видом на жительство. Это бывшие неграждане, которые не хотят, чтобы их подвергли „ассистируемой репатриации“ (назовем это так, поскольку NEPLP не нравится слово „депортация“). И я не понимаю, почему это делаю я, а не сотрудники Управления по делам гражданства и миграции.

Дело происходит в офисе „Согласия“, к которому я не имею никакого отношения, но которое позвало волонтеров на помощь, потому что не справляется с потоком напуганных старушек.

Заполняем две анкеты, вдруг одна правильная

„Вот мне какие-то бумажки в ДГИ (старое название PMLP, Управления по делам гражданства и миграции — прим. ред.) дали, а я ничего не понимаю, как их заполнять?“

„Давайте посмотрим. Вы экзамен сдали?“

„Сдала, сдала с Божьей помощью, точно Господь помог, сама бы я не справилась“.

„Ну слава Богу. И вы молодец“.

Женщина крестится, поправляет сбившийся с головы платок и выбившиеся из-за воротника крестик с иконками на толстом шнурке. Копается в сумке, выуживает оттуда папочки, из папочки прозрачный кармашек, из кармашка бумажки. Бумажки оказываются анкетой. И она отличается от той анкеты, распечатки которой лежат у нас.

„Вы когда в PMLP ходили?“

„В ДГИ? В пятницу“.

„Сегодня среда… Да что ж такое, они опять анкету поменяли, что ли… Костя! Костя, открой анкету на сайте! Срочно! Так, на сайте та же, что и у нас…“

„А вдруг на сайте поменять не успели?“ — обреченно говорит Костя, который только что потратил несколько часов на анкеты и CV одной семьи.

„И что тогда делать? Тогда мы всем людям неправильные анкеты заполнили?“

„Деточка, а мы можем заполнить обе версии? А я завтра пойду в ДГИ и спрошу, какая правильная. Ох, опять вставать в пять утра…“ — вздыхает женщина.

„Зачем в пять утра?“

„Так я туда к шести прихожу, очередь занять. И то вчера шестая стояла. Но я раньше не могу, я на автобусе. А у кого машина, те в четыре утра приезжают“.

„Зачем? Что вы хотели от PMLP, получить бланк?“

„Ну да, и проконсультироваться, и еще мне id-карточку поменять надо было, она заканчивалась“.

„Нет, ну они молодцы, конечно, тут вопросы на распечатке повторяются, а тут места для ответа нет… А где вопрос про счета в российских банках под санкциями? Нет, это точно какой-то неправильный бланк“.

„Да вы не сердитесь на них, там девушка, наверное, вообще не обязана была мне ничего печатать, я просто сказала, что я тупой пенсионер, ничего в ваших компьютерах не понимаю, она решила мне помочь, как смогла, помогла“.

Анна (имя изменено) никогда с момента распада СССР не была в России. В Беларуси была дважды — там похоронены родители. Гражданство РФ взяла потому, что российская пенсия с тогдашним курсом рубля была больше. Муж решил остаться негражданином Латвии, дети натурализовались. Ищу в ее смартфоне их номера телефонов, переписываю в анкету. В Латвии у семьи есть квартира и машина.

„Какой номер машины?“

„Ой, да не знаю, это ж муж ею занимается“.

„Может, позвоните ему?“

„Не могу — у меня телефон без сим-карточки. Мы решили, что слишком дорого два телефона оплачивать, поэтому карточка у мужа. Я со своего только детям через WhatsApp звоню, когда дома. Давайте дома у него спрошу и допишу“.

Записываем на листочек: „Спросить у мужа номер машины. В одной анкете пункт пять, в другой анкете пункт шесть“.

Вместе смеемся над предположением, что Анну могут призвать в армию РФ и обещаем PMLP, что обязательно уведомим его, если ей вдруг придет повестка. Доходим до политических вопросов — где нужно отметить в анкете, что Россия аннексировала Крым, российское вторжение преступно, а снос советских монументов оправдан.

„Солдатики, родненькие, простите, упокой их Господи, — крестится старушка. — Мне просто нужно тут дожить уже как-то спокойно. Так сердце болело из-за этих памятников… Отмечайте, как нужно государству“.

Доходим до пункта помощи украинским беженцам. Обычно пенсионеры, даже те, кто сообщает по секрету, что Россия все делает правильно, говорят, что помогали беженцам, например, жертвовали одежду.

„Нет, не помогала беженцам, — вдруг говорит моя подопечная. — Как же я буду врать, что помогала людям, когда не помогала. Вот тут врать действительно нехорошо, отмечайте, что не помогала“.

На прощание Анна обещает пойти сейчас в церковь и поставить за меня свечку. Лучше бы, конечно, поставила за то, чтобы я все ей заполнила правильно.

Родственники не дают данные, дети не хотят помочь с CV

„Он у меня теперь Майкл. Сменил в Америке имя, чтобы звучало не по-русски“, — вздыхает Ольга (имя изменено). С Майклом ей повезло — он готов прислать маме свое CV, только вот беда, латышского не знает. Живет в США уже давно, о Латвии и думать забыл. Ничего — Майкл пришлет CV на английском, а Артурс, второй сын, женатый на латышке, переведет на госязык. Почти идеальная ситуация. Бывает гораздо хуже.

„Я на рыбалке!“ — рычит голос в трубке. Слышатся гудки. Седой мужчина беспомощно разводит руками — отношения с братом у него сложные. Звонит сестре, потом другой сестре — никто не помнит, с каким окончанием их вздорный братец записан в своем негражданском паспорте, -s или -is. Семью из Казахстана раскидало по разным странам: кто-то в Латвии, кто-то в Беларуси. Николай, гражданин РФ, давно не был ни в Казахстане, ни в России, ни в Беларуси, а в графе „причина, по которой вы хотите получить ВНЖ именно в Латвии“ просит написать „Я люблю Латвию“.

Мужчина, бывший летчик гражданской авиации, держится бодро, отвечает на вопросы внятно, шутит. Уж не подкупил ли он реабилитолога, чтобы не сдавать экзамен?..

Нужно подписать заполненную анкету. Свое имя латиницей Николай выводит долго, сверяясь с написанием в паспорте. Пропускает „а“, вместо y пишет j.

„Да что ж ты пишешь-то, — встревает его жена. — Никола-У! Пиши Николау, как у тебя в паспорте! У! Игрек!“

„Я же так и написал“.

„Дай сюда!“ — женщина вырывает у него ручку и исправляет написанное, а на следующих листочках расшифровку подписи мужа пишет сама. Он ставит только подпись.

В пакет документов для сохранения постоянного вида на жительство входят CV самого просителя и его близких родственников — это супруги, братья, сестры, родители и дети. CV на мертвых родственников недавно разрешили не писать — уже проще. Но и живые доставляют проблемы. По закону они имеют право не предоставлять свои данные, это личная информация, они не обязаны ею делиться — а мы не можем их заставить. Если с родственниками давно нет контактов, нужно так и писать — но иногда контакты есть, но толку от них нет.

Одна женщина, живущая в Германии, написала для матери письмо в PMLP с обоснованием, почему она отказывается сообщать свои данные. Неизвестно, примет ли PMLP такое письмо вместо CV.

„Ну хотите, я позвоню вашей дочке, попробую уговорить?“ — говорит Олита. Старушка испуганно мотает головой и уходит. Пенсионеры часто боятся что-то просить у детей — написать CV, помочь составить CV (а его, в отличие от анкеты, от руки писать нельзя, что для пенсионеров большая проблема). Дети заняты, дети живут в Европе, у них все хорошо, а проблемы мамы с российским паспортом — это ее проблемы.

„Ну вот что за люди, — говорит Олита, — у тебя маму депортировать могут, а ты из своей Германии пальцем пошевелить не можешь, чтобы этого не допустить. Не можешь потратить час своего времени. Никогда не пойму…“

Она не договаривает, чтобы ответить на очередной телефонный звонок: „Нет, то, что вы сдавали латышский на категорию в девяностых, не подходит, вам придется снова сдавать экзамен. Да, такой закон, к сожалению. Попросите ваших детей помочь составить CV, у вас же есть дети? Ладно, хорошо, приходите в наш офис, мы поможем“.

Как Гарольд стал сторожем на кладбище

На сайте PMLP написано, что CV должно соответствовать стандартам. Но образца CV нет — написано, что в случае необходимости можно использовать универсальную форму. И перечислена информация, которая в CV должна быть обязательно. Хотя бы показать образец CV просит буквально каждый. Чужие CV показывать и тем более давать сфотографировать незаконно, поэтому я выдумываю Ивана Иванова, гражданина России 1950 года рождения, и сочиняю его CV.

Родился Иван в Ленинградской области, отслужил в армии, приехал в Ригу учиться в Политехническом институте, будущем РТУ, женился. Почти двадцать лет проработал механиком на Рижской автобусной фабрике, за это время завел ребенка, развелся, снова женился и снова завел ребенка. Когда РАФ закрылся, работал сторожем на кладбище, потому что не смог нормально выучить латышский — практики особо не было, механики народ необщительный. Контактов с бывшей женой и первой дочерью не поддерживает, где их взять, не знает.

В качестве фотографии „Ивана“ беру известного персонажа интернет-мема — Гарольда, скрывающего боль. Гунта как единственная в офисе латышка исправляет ошибки, Костя печатает сразу несколько экземпляров. Разлетаются как горячие пирожки, пенсионеры благодарят и говорят, что так стало гораздо понятнее. Одна женщина приносит тортик. Я ем его и думаю, что теперь, если PMLP что-то не понравится в документах этих бабушек и дедушек, этот тортик будет мучить меня в аду.

Хотя этими документами вообще-то должна заниматься не я.

Просто как-то так вышло, что несколько тысяч беспомощных и растерянных пенсионеров оказались не нужны ни Латвии, ни России, ни даже собственным детям.

Читайте RusDelfi там, где вам удобно. Подписывайтесь на нас в Facebook, Telegram, Instagram и даже в TikTok.