Мой папа – наркоторговец! Что скрывает стартующий в Эстонии нашумевший итальянский фильм
(1)
В эстонский прокат выходит итальянский фильм „Кьяра“, заслуживший „семерку“ на IMDB.
Кьяра – обычная пятнадцатилетняя девушка, довольно, как кажется в начале фильма, счастливая. Жизнь её проходит частично с подружками, с которыми они обсуждают свои и чужие посты в Тик-токе и Инстаграме, музыку и отношения, а частично с семьёй. Родные Кьяры – довольно традиционная итальянская семья, в том смысле, что народу там масса, когда они собираются вместе, не так-то просто понять, кто есть кто и кто кому кем доводится, но все родственники стоят друг за друга горой, даром что на бытовом уровне могут слегка один другого и потроллить.
Потом вдруг Кьяра узнаёт, что всё это – как сейчас модно говорить – фейки, на самом деле семья её – часть мафиозного клана, а её горячо любимый папа – один из крупнейших наркодилеров региона. При этом он мало того, что торгует, он ещё эти наркотики и разбодяживает, чтобы, купив физически побольше вещества, продать, физически, вещества поменьше.
И у Кьяры, понятно, наступает кризис идентичности. С одной стороны, она как будто по дефолту хорошая девочка, и тема нарушения закона и продажи наркотиков предельно далека от её картины мира. С другой стороны, семья есть семья – и тут всегда нужно понимать, что значение семьи в такой стране как Италия, например, несравнимо с её значением в такой стране как Эстония. То есть, грубо говоря, хоть папа наш и сукин сын, но он наш сукин сын, навроде того Сомосы.
И вот Кьяра мечется. Метания красивой девушки на экране наблюдать всегда интересно, и даже немного удивительно, что мечется она не на предмет любовных каких-то там перипетий, а именно по поводу вырабатывания в себе нового отношения к семье и к реальности.
Собственно, это вся история, которую рассказывает нам фильм молодого, но уже обласканного кинокритиками и различными кинопризами итальянского режиссёра Йонаса Карпиньяно. В этом смысле – это очень итальянское кино, которого нам, быть может, полностью понять не дано. Хотя, с другой стороны, если, отбросив в сторону всё несоответствие наших и итальянских так называемых „традиционных ценностей“, представить себе такую ситуацию в любом обществе – вот просто ваш горячо до того любимый родитель/брат/сват/жених/кто угодно вдруг оказывается драг-дилером, убийцей, насильником, приверженцем идеи „русского мира“, антипрививочником, правоверным православным – в общем, переворачивает ваше представление как о нём, так и о вашей прежней жизни с ног на голову – и что вы будете делать? Так что нет, пожалуй, ситуация, описываемая Карпиньяно, более-менее универсальна, разве что в случае с Кьярой она усиливается большей теснотой семейных связей и, как следствие, большей ответственностью за нарушение каких-либо внутрисемейных табу.
Кьяра, в конечном итоге, свой выбор делает. Но это, как кажется, для Карпиньяно не главное. В конце концов, её выбор мог бы теоретически быть и диаметрально противоположным. Задача художника в широком смысле – поставить перед зрителями какой-то вопрос и удалиться, оставив их размышлять, а как бы на месте Кьяры поступили они. Что для них, грубо говоря, важнее: правда или солидарность. Насколько стремление, прости господи, „не бросать своих“ оправдывает убийства чужих и противоестественные половые отношения с гусями. Думайте сами, решайте сами.
