МНЕНИЕ | „Мозги у людей с трудом, но шевелятся“. Лев Гудков о российском общественном мнении во время войны

Как российские граждане отреагировали на мобилизацию? Боятся ли ядерной войны? Уязвимы ли к экономическим трудностям? Готовы ли протестовать? Готовы ли общаться с социологами во время войны? Почему мобилизованные покорно едут на фронт? На вопросы портала Delfi отвечает научный руководитель „Левада-центра“ Лев Гудков.

Лев Гудков — советский и российский социолог, с 2006 по 2021 год директор Аналитического центра Юрия Левады („Левада-центра“), сейчас научный руководитель центра. Главный редактор журнала „Вестник общественного мнения“, доктор философских наук.

В 2016 году „Левада-центр“ — крупнейшая независимая опросная организация в России — был внесен в список „иностранных агентов“. Это значительно сократило возможности финансирования — государственным заказчикам было запрещено работать с „иноагентами“. После начала войны с Украиной заказов стало еще меньше, так что, — признается Гудков, — „в этом смысле я не знаю, сколько мы протянем. Впрочем, могут закрыть и без всякого обоснования и предлога“. Тем не менее „Левада-центр“ продолжает проводить опросы, которые дают независимое представление о российском общественном мнении.

- Весной была большая дискуссия по поводу первых результатов опросов об отношении россиян к „специальной военной операции“: многие не верили в одобрение войны и говорили, что в условиях войны социология невозможна. Дают ли военные условия, цензура какие-то коррективы к результатам опросов? Или ничего с профессиональной точки зрения не меняется?

- Ну, проще сказать, что ничего не изменилось. Мы многократно проверяли это. Наверно, громче всех кричал Григорий Юдин [социолог, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук], но не он один, тут масса других „специалистов“. Юдин не социолог, а преподаватель социальной философии. Социологии он толком не знает, я имею в виду знание предметных концепций или теорий среднего уровня, не знает нашего ремесла. Так что это обычный треп. Но это очень важный треп, потому что за ним — массовое недоверие обывателя к сложности, отказ от признания той пугающей реальности, которую мы диагностируем и описываем. Для меня все эти разговоры о страхе отвечать на вопросы социологов, „90% отказов респондентов“, „неискренности“ и прочая белиберда не просто симптом некомпетентности или невежества, а показатель средового инфантилизма публицистов и комментаторов, среди которых есть и весьма порядочные люди. Нежелание знать отвратительные черты нашего массового человека, отрицать неприятные вещи — массовый оппортунизм, цинизм, холуйство, бесчувственность, готовность к насилию и т.п. — позволяет сохранять собственную позицию прекраснодушного сторонника демократии, веры в „народ“, уважать себя за это, претендовать на авторитет. И это, вообще говоря, большая социальная проблема — неспособность общества к саморефлексии и самооценке.