Интеграция и адаптация детей (а на самом деле, подразумевается ассимиляция) звучат в качестве основных аргументов в пользу образования русскоязычных детей на эстонском языке. При этом создается впечатление, будто политики обладают единоличным правом определять будущее детей, в частности, решать вопросы их образования.

Безусловно, все родители желают обеспечить своим детям счастливое и успешное будущее, и у каждого родителя свое видение, каким образом это сделать. Те родители, которые хотят, чтобы их дети учились на эстонском языке, уже сделали свой выбор, отдав детей в эстонскую школу или в школу с языковым погружением.

Такое же право — право выбора, должно остаться и за родителями, считающими, что лучше получать образование на родном языке. Попытки политиков, радеющих за образование исключительно на эстонском языке, принять касающееся столь многих людей решение в одностороннем порядке, будут иметь обратный эффект. Я как директор школы с русским и с эстонским языками обучения полностью поддерживаю сохранение возможности получать образование на русском языке.

Таллиннская Ляэнемереская гимназия стала одной из четырех школ в Эстонии, где в 2000 году началось внедрение программы языкового погружения. В 2019/2020 учебном году в классах раннего языкового погружения учатся 403 ученика, что составляет чуть более трети от общего количества учеников в основной школе.

Часто происходит подмена понятий — необходимость изучения эстонского языка почему-то преподносится как обязательное обучение на эстонском. Никто не ставит под сомнение необходимость учить и знать эстонский язык! Однако вряд ли кто-то возьмется спорить с тем, что учебный материал, любая информация гораздо лучше усваиваются на родном языке. Несколько странно звучат аргументы, что закончившие школу на эстонском языке будут свободно владеть эстонским. Возможно, но основная задача школы как образовательного учреждения — дать ребенку предусмотренные программой образования качественные знания по всем предметам.

Дебаты, на которые ссылается Преснецов

Соглашусь, что обучение эстонскому языку должно быть более интенсивным. Для этого уже сейчас необходимы изменения в программе обучения эстонскому языку в начальной школе, где на данный момент госпрограммой предусмотрено лишь два часа. Мотивация к изучению эстонского языка очень высока. Школы с эстонским и русским языками обучения тесно сотрудничают: дети участвуют в совместных мероприятиях, программах, проектах, соревнованиях. Благодаря этому появляются общие интересы, наши дети учатся понимать друг друга, учитывая, в том числе, и культурные особенности. У всех уже давно есть понимание, что язык — это дополнительная возможность, способствующая достижению успеха.

Нет ни одного исследования, не проведено анализа рисков от перехода на эстонский язык обучения как для учащихся и педагогов в частности, так и для всей школьной системы в целом. Где хоть один документ? Почему не последовало просьбы к детским психологам, педагогам, логопедам озвучить свою позицию на этот счет? Пока раздаются лишь пространные комментарии о том, что перевод русских школ на эстонский язык обучения якобы поможет интеграции и это, как сказал Юрген Лиги, надо объяснять жителям Ласнамяэ. Но многие забывают о том, что мы все разные и дети — не исключение. Надо понимать, что фактически за бортом оказываются дети с особыми потребностями.

ТОП

Приехавшая в Эстонию украинка: я никогда не спрашивала на Украине у семьи, чего они хотят поесть. Не было смысла

Европол считает эстонку одним из самых опасных наркодилеров Европы (63)

ВИДЕО | В Йыхви ДТП с участием трех автомобилей и автобуса. Один из свидетелей почему-то танцует (32)

Также предпочитают игнорировать случаи, когда родители, не владея государственным языком на должном уровне, желая своему ребенку лучшего, отправляют его в эстонскую школу, не учитывая при этом его особенностей. В результате ребенок, оказавшись в незнакомой среде, ощущает дискомфорт, замыкается в себе. Мы сталкивались с подобными ситуациями, когда ребенку из русскоговорящей семьи после обучения на эстонском языке приходилось помогать адаптироваться к русской школе, в том числе, оказывать психологическую помощь. Недопустимо проводить подобные эксперименты на всех детях. За выбор должен брать на себя ответственность каждый родитель, учитывая личностные особенности своего ребенка.

Некоторые политики, в частности, Катри Райк, рассуждают о том, что русская школа якобы вымрет, поскольку не хватает учителей. Тут стоит заметить, что проблема нехватки кадров точно так же существует и в школах с эстонским языком обучения. Это общая проблема нашей системы школьного образования. Однако я как директор школы вижу желание молодых людей работать учителями — в течение последних лет к нам на работу пришли несколько наших выпускников. Более того, в странах, например, бывшего СССР в школах с русским языком обучения работают квалифицированные педагоги, чьи зарплаты в разы меньше, нежели в Эстонии. Поэтому они готовы менять место жительства, готовы к переезду в Эстонию. Дефицит педагогов в последнее время ощущают все школы Эстонии вне зависимости от языка преподавания. Особенно не хватает учителей эстонского языка и учителей-предметников, преподающих на эстонском языке. Поэтому утверждения госпожи Райк о том, что школа с русским языком обучения обречена далеки от правды.

И, наконец, мне странно слышать мнение (а его высказали как Ольга Сайковкая, так и ранее — Катри Райк), что более образованные и разумные русскоязычные родители отдают своих детей в эстонские школы. На чем основана эта позиция? На личном опыте или опыте узкого круга друзей-знакомых? Думаю, для многих русскоязычных родителей при выборе школы весомым аргументов является и то, что дети будут владеть родным языком на должном уровне, знать русскую литературу, и культуру. Надо понимать, что русская школа в Эстонии — это наше конкурентное преимущество, а никак не угроза, как ее пытаются представить отдельные политики.