Что-то детское, наивное, простодушное всегда проглядывало в Квентине Тарантино: больной, необразованный ребенок, которому нравится потрошить людей, рассматривать их кишки, трогать переливающиеся внутренности, пока его сверстники всего лишь отрывают головы куклам, да может быть, подсовывают собакам куски хлеба, начиненные бритвами.
Неразборчивость нынешней жизни, совершенно стертые надписи на указателях добра и зла долго держали публику в неведении — казалось, что какой-то смысл, помимо забавной игры, какая-то установка, кроме тахикардии ритма, есть и в "Криминальном чтиве" и в "Бешеных псах" и в других произведениях одного из самых успешных и шумных кинематографистов.
Но вот Квентин Тарантино решил перенести законы своих компьютерных игр на исторический полигон Второй мировой войны, в ту область искусства, где очень мало успешных попыток подменить величайшую трагедию минувшего века детской игрой или комической сказкой. На мой вкус, подобные забавы удавались лишь Феллини и Альмодовару. И то они всегда помнили, что идут по лезвию ножа, который ранит память тысяч и миллионов людей.
Квентин Тарантино нарисовал на экране месть — как он ее себе представляет — жертв Холокоста немецкому фашизму. На оккупированной территории Франции действует карательный отряд солдат-евреев американской армии. Они убивают, а затем срезают скальпы с нацистов, а тем, кого оставляют в живых, вырезают ножом свастику на лбу. Возглавляет отряд охотников за скальпами герой Брэда Питта. Его главный противник — нацист по кличке Охотник за евреями в исполнении Кристофа Вальца. Еврейскую девушку, чудом спасшуюся во время облавы, играет Мелани Лоран. Немецкую актрису, работающую на американцев — Диана Крюгер.
Фильм не претендует ни на психологическую достоверность, ни на историческую правду, он составлен из клише, которые в триллерах всегда подчеркивают особую жестокость персонажей: Брэд Питт ковыряется пальцем в ране Дианы Крюгер, чтобы она не говорила ничего, кроме правды; Кристоф Вальц говорит тихим "интеллигентным" голосом с французским фермером, готовя расстрел евреев, прячущихся в подвале. Эпизоды — страницы хрестоматии самых типичных сцен из фильмов "про войну".
… У Льва Толстого есть мысль: посмотрите, во что играют дети, и вы сможете понять, что нас ждет в недалеком будущем. Квентин Тарантино играет со своими актерами в войну, где стороны изощряются в жестокости: максимально крупно показано, как нож кромсает лоб преступника, вырезая на нем свастику, как с головы срезается скальп, как бейсбольной битой забивают врага, который не желает сдаться.
И самое главное: нет ни малейшего ощущения, что еврейским мстителям автор симпатизирует больше, чем нацистским преступникам. Да, еврейские мстители выигрывают в этом фильме войну: им удается в 44-м году заманить в кинотеатр и Геббельса, и Гитлера, и Геринга, и Бормана, запереть двери и спалить здание вместе с главарями. Но при этом название картины адресовано именно им, а не эсэсовцам. То есть ублюдки снимают скальпы и размахивают дубинами, а уж кого они там крушат и "мочат", не имеет принципиального значения.
Как-то никто из критики не захотел обратить на это внимание… И еще одна важная вещь: жестокость эсэсовцев вполне эстетизирована. Мы не видим, как именно расстреливают семью в подвале, не знакомимся с этой семьей, не привыкаем к ней, не запоминаем чьи-то глаза или облик, — только щепки летят в стороны, когда людей убивают сквозь пол. Умозрительно в кино очень трудно сочувствовать. А единственная еврейская девушка, с которой мы знакомимся, по странной прихоти Охотника за евреями отпускается на волю. Даже удушение эсэсовцем актрисы, предавшей немецкое отечество, смотрится привлекательнее и опрятнее, чем сцена, где ее же пытают еврейские мстители.
В фильме умопомрачительное количество диалогов — затянутых, скучных, томительных, переливающих из пустого в порожнее, не позволяющих действию двигаться дальше. Ярко, образно и интересно говорит только эсэсовец, расписывая французскому фермеру неотвратимость здорового антисемитизма. Евреи, — говорит он, — вызывают отвращение у всех нормальных людей, ведь они подобны крысам. Почему мы с приязнью смотрим на белок, а крыс ненавидим? Ведь белочки — такие же грызуны! Но нет, мы ненавидим почему-то только крыс! И француз, пуская слезу, соглашается с немцем.
Квентин Тарантино совершенно не мешает этому разговору, не перебивает, не расставляет акценты. Он играет, балуется, как бы говоря: в конце концов, какая ерунда — каких-нибудь двадцать миллионов убитых на Второй мировой войне! Стоит ли вдаваться в подробности — кого убили только за то, что был евреем, кого за то, что евреев укрывал, кого за сопротивление, кого в бою, в схватке, в атаке, кого за то, что защищал родной дом, а кого за то, что на этот дом напал… Какая разница! Вторая Мировая война окончена — всем спасибо!
Но для меня, как, думаю, и для многих, разница все-таки есть.
