Лаас не представляет, "как можно интегрировать людей, принадлежащих к различным национальностям". Лаас знает, что "здешние инородцы отличаются от эстонцев языком и религией". Лаас полагает, что "следовало бы, скорее, заняться проблемами гражданства".
Складывается такое впечатление, что эстонское общество только теперь начинает открывать для себя то, что здесь, на DELFI, авторы и комментаторы с переменным успехом жевали много лет подряд. Некоторые разжеванные мысли придется повторить.
Во-первых, не нужно отождествлять интеграцию различных групп населения с интеграцией кухонного оборудования в кухонную же мебель. Когда мы говорим об интеграции, то речь идет не об интегрировании (встраивании) одного отдельно взятого инородца в эстонское общество, но о процессе установления, поддержания и совершенствования многообразных связей различных групп населения в единый социальный организм — общество. В этом смысле подлинная интеграция есть процесс бесконечный, не имеющий предела для совершенства.
В Эстонии интеграция совершается большей частью сама по себе, частью осознанно, частью вынужденно, но всегда вопреки дискриминационным законам. Если убрать законы, препятствующие естественному ходу интеграционных процессов, то значение принуждения уменьшится. То, что должно интегрироваться, интегрируется, то, что должно ассимилироваться, ассимилируется в естественных пропорциях, которые отнюдь не будут катастрофическими для эстонцев.
Во-вторых, пора прекратить запугивать инородцев тотальной ассимиляцией в эстонском обществе. Эстонское общество не способно ассимилировать вполне сопоставимый с ним в количественном отношении контингент инородцев. В результате тотальной ассимиляции наступит не просто конец эстонского языка и культуры, но конец истории одного отдельно взятого Балтийского государства. Именно по этой причине интеграционные потуги правительства всегда направлены на распыление интеграционных фондов, а не на достижение конкретного результата. Ассимиляционная страшилка используется для того, чтобы отвратить инородцев от подлинной интеграции, и не более того.
В-третьих, тема гражданства является весьма и весьма скользкой. Все разговоры о возможности применения "нулевого варианта" гражданства являются лживыми. Нулевой (стартовый) период закончился. На наших глазах полным ходом идет третий передел социалистической собственности. Если государство объявляет завтра "нулевой вариант", то послезавтра оно — банкрот. Банкрот, потому что придется компенсировать убытки тем, кто был лишен гражданства ЭР по дискриминационным мотивам.
Упрощенные варианты предоставления гражданства для мнимых иностранцев отвергаются по той простой причине, что реформисты и националисты боятся усиления Эдгара Сависаара. Принято считать, что Сависаар занимает прорусские и даже пророссийские позиции. Утверждение о том, что вновь натурализованные граждане Эстонской Республики из благодарности будут голосовать за Сависаара и таким образом изменят сложившееся соотношение политических сил, не выдерживает критики.
Бывший гендиректор Департамента гражданства и миграции Андрес Коллист неоднократно озвучивал идею квазигражданства для мнимых иностранцев, т.е. гражданства, не дающего активного и пассивного избирательного права на парламентских выборах, а также права занимать определенные должности на государственной службе. Фактически речь идет о смене одного рейсового документа на другой. Идея квазигражданства заимствована из книги Адольфа Гитлера "Моя борьба" (глава "Подданный и гражданин").
В русской общине Эстонии нет единого мнения о том, какой вариант натурализации является приемлемым для большинства. Очевидно неприемлемыми являются унизительные натурализационные процедуры (сдача экзаменов, сроки принятия решения и т.п.) и смена рейсовых документов. С другой стороны, если подрихтовать идею квазигражданства, ограничив исключение активного и пассивного избирательного права, а также других ограничений небольшим сроком, идея может понравиться. Например, все ограничения могут действовать лишь в период до ближайших после натурализации парламентских выборов. (Когда-то же и Сависаар отойдет от реальной политики!) Нельзя утверждать, что это идеальный вариант, но, во всяком случае, появляется пространство для политического компромисса.
В-четвертых, рассуждения о том, что интеграция приведет к утрате материнского языка, безосновательны и являются очередной страшилкой. Нормальное течение интеграционных процессов поможет установить баланс между двумя языками, в котором русский язык будет нести дополнительную нагрузку языка межнационального общения. Огромный потенциал, высокая степень резистентности и абсорбции делают русский язык устойчивым к искажению, чего нельзя сказать об эстонском языке. Выгода для носителей эстонского языка очевидная.
Эстонский и русский языки нужны для того, чтобы чувствовать себя комфортно внутри Эстонии, а также в России и на постсоветском пространстве. Английский язык нужен для того, чтобы чувствовать себя комфортно в Западной Европе, США, в Африке, Индии, Австралии, на Ближнем Востоке, Китае и в Юго-Восточной Азии.
Низкий уровень толерантности эстонцев отягощен навязываемой им русофобией под видом историзма. Рассуждения на тему "я не представляю, как можно интегрировать людей, принадлежащих к разным народам и религиям" дурно пахнут ксенофобией и расизмом. Мы живем в государстве, создавшем и поддерживающем систему институциональной сегрегации по национальному признаку. Рано или поздно систему придется демонтировать. Чем раньше начнется демонтаж, тем меньшими будут прямые убытки для эстонского народа.
Который год с пеной у рта мы просвещаем друг друга, а просвещать надо тех, кому государство день за днем внушает идею национальной исключительности и превосходства.
