Работы саперам хватит еще на сто лет
Так сколько же у нас в земле еще находится этого ”добра”, оставшегося в наследство от минувшей войны? Насколько это опасно? И когда, наконец, в Эстонии будет уничтожен последний боевой снаряд? Об этом рассказал руководитель Идаской группы Центра разминирования Спасательного департамента Якоб Юхансон.
- Чем непосредственно занимается ваша группа по разминированию?
- Наша основная задача — обезвреживание боеприпасов, оставшихся со времен Второй мировой войны, войны Освободительной и Первой мировой войны, а также тех боеприпасов, которые остались здесь после ухода Советской армии. Кроме того, мы помогаем полиции в проверке помещений на предмет наличия взрывных устройств, если нас об этом просят. Плюс к этому проверяем внутренние водоемы, и если там обнаруживаются боеприпасы, мы их уничтожаем.
- Неужели до сих пор еще находят боеприпасы времен Первой мировой?
- Да, находят. Боеприпасы, в основном, в металлическом корпусе. А, например, чугунный корпус может сохраняться очень долго, если нет доступа воздуха. Коррозия на такие снаряды не влияет. Таких предметов находим очень много.
- Много боеприпасов осталось у нас в земле и долго ли их еще будут находить?
- Если опираться на опыт США, например, где мы также тренировались в разминировании, то там до сих пор находят боеприпасы со времен их Гражданской войны. Так что можно смело сказать, что еще лет сто у нас в Эстонии будут находить боеприпасы времен минувших войн. У нас в последние двадцать лет нет даже тенденции снижения нахождения военных ”подарков”. Эстония строится. И постоянно при строительных или земляных работах находятся боевые снаряды. Полностью очистить от них территорию Эстонии нереально. Теоретически, чтобы такое осуществить, нужны очень большие ресурсы, которых у нас в государстве нет. В некоторых других странах такая практика существует. Например, в Германии перед постройкой здания проверяют местность на предмет обнаружения боеприпасов. Нужно ли такое делать в Эстонии? — Не могу сказать.
- Много бывает ложных вызовов?
- Ложных вызовов, особенно в Таллинне, было много перед судебным делом ”бомбиста” Лингмаа. Люди тогда очень боялись любых посторонних предметов. Ведь этот бомбист устанавливал свои взрывные устройства не только в учреждениях, они были направлены на самых обычных людей. В данный момент в Эстонии с этим гораздо спокойнее. Ту обстановку, что мы имеем сейчас, даже сравнивать нельзя с тем сумасшедшим временем, что было в девяностые годы.
- Какая у вас скорость реагирования?
- Если спасатели должны выехать через минуту после получения сигнала, то у нас упор делается не на скорость выезда, а на обеспечение этого вызова. В течение полутора часов мы должны оказаться на месте события. И обычно с этой задачей справляемся. Единственное, что может измениться, — это приоритеты. Например, если мы выезжаем на боеприпас, а в это время приходит сигнал об обнаружении взрывного устройства, то мы тут же переориентируемся, оставляем полицию для охраны места обнаружения боеприпаса, чтобы не произошло несчастного случая.
- Самая опасная местность в Ида-Вирумаа в плане частоты обнаружения боеприпасов — это Вайвараская волость?
- Самые большие бои в 44-м году шли именно на побережье реки Наровы, в Нарве и в районе Синимяэ Вайвараской волости. Но поскольку боевые действия шли во всех местах, то и боеприпасы можно обнаружить везде. И при атаке, и при отступлении войск всегда на месте событий остаются боеприпасы. И по статистике, очень многие уже выстреленные боеприпасы по каким-то причинам не взрывались.
- Какие боеприпасы из тех, с чем вы работаете, самые опасные?
- Любые боеприпасы опасны, потому как предназначены для уничтожения зданий и людей. Но самые опасные из опасных — это ручные гранаты, поскольку у них взведенный механизм действия. Например, граната Ф-1. В ней всего 60 граммов тротила, но при этом убойная сила осколков по заводской характеристике — до двухсот метров в радиусе. Вообще трудно предсказать, сколько тот или иной боеприпас может разрушить. Чтобы оценить ситуацию, нужно, чтобы на место пришел специалист и определил реальную опасность. Не стоит полагаться на помощь умельцев или людей, которые ”все знают”. Бывали случаи, когда люди хотели нам помочь. И приносили снаряды, найденные в лесу, поближе — к себе в дом. Люди, думайте, что делаете!
- Но кроме ручных гранат, наверное, потенциально большую опасность представляют наиболее старые снаряды, с корпусом, изъеденным ржавчиной?
- У каждого боеприпаса в полной его комплектации есть такая вещь, как взрыватель. Это сложный механизм. Были случаи, когда снаружи снаряд выглядит очень ржавым, но внутренняя начинка его не повреждена, и такой предмет будет наименее опасным.
- За время с момента восстановления независимости Эстонии сколько людей погибло при соприкосновении с военными или уже современными боеприпасами?
- Мне известно, что у нас был только один год — 2011-й, когда в Эстонии не погибло при взрывах ни одного человека. Самое большое число погибших было в 1995-м году. Тогда десять человек погибло и двадцать шесть пострадали от взрывов.
- Но тот пик был связан с преступностью.
- Да.
- Так при каких же обстоятельствах у нас в Эстонии больше всего обнаруживают боеприпасы: это земляные работы или же грибники-ягодники выискивают такие трофеи?
- В основном, это все-таки происходит во время проведения строительных и земляных работ, в том числе работ сельскохозяйственных. Боеприпасы — они как камни, которые земля выталкивает на поверхность.
- Кладоискатели доставляют вам головную боль?
- Да, сегодня поиски сокровищ (в том числе военных трофеев ”черными археологами” с помощью металлоискателей) — невероятно популярное увлечение. Например, мы в наших лесах проводим плановые работы. И ни разу не было такого, чтобы вернулись на базу с пустыми руками. Обязательно находим взрывчатые предметы. А искателей приключений с металлоискателем в руках сегодня столько же, сколько и грибников. Есть некоторые продвинутые искатели кладов, объединенные в недоходные общества. Вот от этих людей бывает и польза, и помощь. Они, надеюсь, всегда, сообщают о своих находках в департамент охраны памятников старины. У них также пройдены первичные курсы деминирования объемом в четыре часа. То есть у нас есть с ними контакт. Но глядя на тех людей (а их подавляющее большинство), которые копают каждый в своей стороне, понимаешь, что у них нет ни элементарных знаний по деминированию, ни контакта с органами, с чьего разрешения можно проводить все раскопки. Но ведь к каждому полицейского не приставишь.
Я, например, не слышал, и из истории такого не помню, чтобы в лесах в районе Аувере была когда-либо активная жизнедеятельность. Но известно, что именно в том районе шли активные боевые действия во времена Второй мировой войны. И ведь именно в тех местах очень много ищут. Понятно, что ищут не клады.
И самое страшное, если интерес к таким поискам военных трофеев начинают проявлять дети. Они ведь действуют по каким-то легендам или насмотревшись фильмов. Могут кинуть, например, снаряд в костер. А что произойдет? Помните, что случилось на острове Аэгна? Взрыв в таком случае идет неконтролируемый.
- Как сами считаете: опасная у вас работа?
- А жить вообще опасно! (смеется). А если серьезно: в некоторых местах опасность, действительно, повышенная. Но в своей работе по разминированию мы ориентируемся на три пункта: безопасность работы, вызов должен быть обслужен и третье — мы должны бережно относиться к окружающей среде.
- Вам когда-то страшно было при выполнении своей работы?
- Обычно страх приходит потом. А так: глаза боятся, а руки делают. Если у человека нет чувства страха, то для нашей работы он не годится. Страх — это естественный инстинкт, который сохраняет человеческую жизнь. Обычно несчастные случаи в любой сфере деятельности происходят с новичками — кто еще не боится, кто не знает опасности, и с теми, кто считает себя слишком опытным и по этой причине утрачивает чувство опасности. Но все-таки в нашей работе опыт помогает.
Трагикомично, когда человек опыт деминирования получает из фильмов. Когда сам смотрю такие фильмы, то смеюсь. Если показывают героев-взрывотехников, то такое чувство, что они все в агонии. У них всегда последние секунды, разницы нет: какой провод резать… Для нас это просто смешно.
- Какой вызов на вашей памяти был самый сложный?
- Не далее, как этим летом нас вызывали в Нарву. При реконструкции одного из крепостных бастионов прямо в стене обнаружили снаряд 152-го калибра. Он был стреляный. Там была очень сложная работа. Мы постарались спокойно, не создавая лишней паники, ликвидировать эту опасность. Все закончилось благополучно.
