Маленькими шажками — к большой цели. Как сберечь и приумножить наши леса
Руководитель отдела сбыта древесины RMK Улвар Кауби полагает, что новая стратегия сбыта древесины — это шаг в направлении, которое поможет эстонскому лесному хозяйству выбраться из ловушки ”малости”: чем больше мы сможем обрабатывать древесину, заготавливаемую в наших лесах, здесь на месте, тем лучше для местных жителей и для нашей страны.
Статья была опубликована в журнале RMK "Metsamees" ("Лесник")
Начнем с вопроса, не дающего покоя жителям Эстонии: у нас рубят слишком много или слишком мало леса?
Ответ зависит от того, с чем сравнивать объемы вырубки. Если мы сравним нынешнюю вырубку с объемом 30-летней давности, то вырубается много. Но если сравнить с тем, сколько зрелого возделываемого леса приросло на сегодняшний день, то вырубается мало.
Нужно учитывать, что как любой плод так или иначе созреет, так в конце концов созреют и леса. Лесовладелец должен решить, какую ценность лес для него представляет. Если он решит, что эти деревья с другими биологическими видами — такие ценные, что нуждаются в охране, то он не станет вырубать. Если он посчитает, что деревья ценны только с точки зрения древесины, то станет.
В дебатах по поводу леса важно думать о ценности леса не только в краткосрочной, но и в долгосрочной перспективе. К примеру, в краткосрочной перспективе ценность для нас может заключаться в том, чтобы привычный участок леса сохранился либо что мы можем купить новую деревянную мебель в магазине. Думая о долгосрочной перспективе, мы приходим к заключению, что, помимо новой мебели, мы можем достичь и более широких целей, например, сохранить способность леса связывать углерод. Для этого нужно много сильного растущего леса, так как углерод связывается в процессе роста. Умирающий перестоявший лес не связывает углерод, следовательно, лес необходимо постоянно обновлять, если нам хочется и в будущем дышать свежим воздухом.
Пытаясь любой ценой защитить лес, мы оказываемся в тупике, потому что вечно сохранять нынешнее положение не получится. Ведь лес как экосистема меняется со временем, так что нынешние ценности, пусть и в том же месте, не будут теми же через 20 лет. Поэтому я считаю, что какая-то часть охраняемого леса со временем должна снова стать хозяйственной — так же, как и хозяйственный лес со временем может стать нуждающимся в охране.
Получается, что для понимания эмоционально заряженной темы леса необходимо понимать цели, а не избирательно выискивать в статистике цифры, поддерживающие нужную аргументацию?
На данный момент нет общественной договоренности по поводу того, каков должен быть баланс лесного хозяйства. У нас есть политические амбиции и построенные на страхах и мифах пессимистичные сценарии, при помощи которых общество пытаются склонить к тому, чтобы в лице человека, хозяйствующего в лесу, оно видело злодея. Но у человека, с грустью глядящего на делянку после вырубки, должно быть прагматическое понимание того, что это необходимо для обновления леса.
2017-й был дождливым и в других странах Балтийского региона, которые также не смогли запастись древесиной, потому что древесину невозможно было вывезти из леса. Лето 2018 года нанесло очередной удар — засуху, которая в Швеции, например, вызвала небывалые пожары, и вырубка леса была приостановлена на несколько месяцев. Два неблагоприятных явления взвили цену на древесину, так что ценовая разница в 2017/2018 была большой.
Насколько мы зависимы от экспорта древесины?
Эстония, Латвия и Литва находятся в ловушке своей ”малости”: у нас недостаточно способности на сто процентов обеспечить использование местной древесины. А если все заготавливаемую древесину невозможно обработать на месте, то мы зависим от того, что делают крупные лесозаготовительные предприятия Финляндии и Швеции. То, как дела пойдут у нас, зависит от того, каков интерес к древесине во всем Балтийском регионе, а не только у эстонских предприятий.
Экспорт составляет четверть от всего объема вырубки. Если экспортируемую бумажную древесину некуда складывать, как случилось в 2009 году, то никто не пойдет рубить лес. Мы будем до тех пор зависеть от экспортного спроса, покуда у нас самих не будет технологий, позволяющих использовать лес только в Эстонии. А до этого мы должны учитывать, что если внешнего спроса нет, часть леса останется незаготовленной. И наоборот: если внешний спрос высок, будут большие вырубки, и большая часть отправится на экспорт.
Запланированные объемы проекта ”Est-For Invest” красноречиво говорят о том, что выйти на глобальный рынок с меньшей инвестицией не представляется возможным, если мы хотим начать использовать на месте объемы, которые сейчас идут на экспорт. Тогда не возникло бы и ценовых аномалий, которые мы наблюдаем сейчас, а колебания лесопользования, т. е. объем вырубки, были бы меньше.
RMK должно бережно управлять лесом, в то же время получая доход от лесного хозяйства. Продажа лесоматериалов составляет крупнейшую часть всех доходов RMK. Как можно получить максимальный доход при бережном ведении лесного хозяйства?
Мы уже разъяснили эти вопросы для себя: максимальный доход мы хотим получать с леса, где древесина обладает достаточно высоким качеством для поставленной цели. Относительно охраняемого леса такой цели не стоит. Оговорка касательно получения дохода относится только к тому лесу, роль которого и состоит в том, чтобы давать доход.
Мы, конечно, не собираемся устраивать т. н. лесные плантации, такие как питомники эвкалипта в Южной Америке. Мы рубим лес тогда, когда он созрел для вырубки, не используем удобрения, не вырубаем другие виды деревьев и не стрижем поросль под лесом, чтобы оставить только монокультуры. Мы позволяем лесу спокойно расти с целью вырастить максимально большие и стройные деревья и не продаем его ниже максимально выгодной цены.
Принцип бережного ведения лесного хозяйства действует по всему государственному лесу: как там, где мы проводим лесные работы, так и там, где не проводим. Проще говоря, ”бережно” в нашем понимании означает совокупность действий, необходимых для ведения лесного хозяйства, в нужное время, с высоким качеством и с минимальным воздействием на окружающую среду. Используемая техника также должна быть максимально экологичной.
То обстоятельство, что мы годами требовали это от себя и от наших партнеров, привело к тому, что в государственном лесу теперь работает только современная техника — дымящую машину, из которой капает масло, мы не пустим в лес.
Что изменилось в стратегии?
Основная цель — количество древесины, которое RMK может предложить местным предприятиям в долгосрочной перспективе — осталась прежней, но мы обновили принципы, по которым мы этого добиваемся. Мы исходили из того, что в последнее время в Эстонии вкладываются средства в новые лесопилки, которые могут извлечь больше пользы из дерева с небольшим диаметром, т. е. как раз того, которое сейчас идет на экспорт. Это увеличило сырьевую конкуренцию. Поэтому у нас появилась причина отдать приоритет увеличению ценности древесины, а не посредничеству: RMK заинтересовано в переработке древесины в Эстонии до того, как конечный продукт пойдет на экспорт.
То есть в стратегии сбыта древесины предпочтение отдается местной промышленности?
Да, однако при этом мы входим в Евросоюз (ЕС), так что мы не можем идти против правил конкуренции ЕС. Предпочтение не означает, что мы откажемся от экспорта древесины RMK, идущей на продажу, просто мы будем больше ценить того покупателя, который в состоянии заплатить более высокую цену за древесину, цепочка ценности которого включает деревообработку и который является честным работодателем, платящим налоги. Покупатель не должен быть непременно из Эстонии, но, к примеру, для латышских или шведских предприятий к покупаемой у RMK древесине добавляются транспортные расходы, что не делает этот бизнес экономически разумным с их точки зрения. И все же зарубежные лесопилки до сих пор не могли конкурировать; приходившие на рынок, теряли из-за того, что не могли предложить более высокую цену.
Есть ли какой-то аспект новой стратегии, пока еще до конца не понятый клиентами?
В новом порядке продажи, конечно, есть моменты, которые нужно объяснять клиентам. Самое сложное — понять процесс оценки, потому что мы расписали его очень подробно, и большой объем информации вызывает путаницу.
Свой нюанс добавляет и то, что RMK принимает решения о продаже на основании прогнозов. Как большая хозяйственная организация RMK не может позволить себе продать кому-нибудь 10 000 складочных кубометров бревен и только тогда начать искать, где их вырубить.
Если бы мы не прогнозировали, а только распределяли складочные кубометры между лесопилками, мы не смогли бы максимизировать доходы и получить прибыль.
Поэтому мы рассчитываем на основании годового объема вырубки прогноз касательно того, где мы сможем рубить, когда и сколько. На основе этого мы собираем со всех клиентов пожелания о купле и ценовые предложения и сравниваем их со своим прогнозом. Мы стараемся каждый месяц в каждом районе Эстонии, где в государственном лесу запланирована вырубка, найти для себя наилучший результат, учитывая интересы всех клиентов — кто что хочет купить и сколько готов заплатить.
Для нас это задача по оптимизации — прогнозируем, в какой месяц тому или иному клиенту наиболее выгодно продать конкретную древесину из того или иного леса, чтобы получить максимальный доход. Клиент тоже видит эту информацию и знает, в каком лесу мы собираемся рубить для него лес. Дополнительную сложность вносит погодный фактор, который, как известно, непредсказуем. Мы, конечно, можем предполагать, что в начале апреля срубим бревна в Камбья и отвезем на лесопилку фирмы Toftan, а в итоге рубить придется в Эраствере. Это как пазл: подвинешь один кусочек — сдвинутся и остальные.
