Я уже несколько часов ехала в купе одна, лежала на верхней полке, подальше от грязи и пыли, и была рада, что рядом никто не храпит, не звенит бутылками, нет ноющих детей, пьяниц и еще… влюбленных. Начало пути мне пришлось провести с такой парочкой — недавно демобилизовавшимся солдатом и его невестой, они ехали в отпуск вроде как на помолвку. Как оказалось, она тоже служит и даже имеет почетное звание — рядовая.
За все время, что ехали вместе, эти солдатики мне порядком надоели. Всю ночь они шептались, смеялись, с громким чмоканием целовались и тискались. Однако ж сексом не занимались. Она только делала ему массаж , сидя на его спине, покачиваясь в темноте, как привидение. А днем, в самую жару, когда в купе было не продохнуть, они, полуголые, намертво прилипали к друг другу и спали…
Теперь можно было и мне наконец-то всласть отоспаться. Под мерный стук колес я легко засыпала, потом вставала, пила чай с бутербродами, снова залезала на верхнюю полку, по третьему разу читала одни и те же газеты и много думала, думала о своей жизни и любви, которая после измены мужа ушла в неизвестном направлении и теперь неизвестно, когда это чувство забредет ко мне снова . Я думала о тех солдатиках и, конечно, немного завидовала их первой детской любви, но злорадствовала — подождите, ребята, ссоры, обиды, измены, разочарования — у вас еще впереди…
Поезд остановился на какой-то большой станции. Уж здесь-то наверняка кого-то подсадят. Я выглянула в окно, разглядывая пассажиров. Их было немного, среди них я заметила двух парней и девушку. Она сразу привлекла внимание — высокая брюнетка, стройная, элегантно одетая, в зеркальных очках. Явно не местная, скорее москвичка, и чем-то похожая на Наташу Королеву. Все трое ели мороженое и над чем-то смеялись.
Вскоре в купе заглянул мужчина — молодой, в кожаной куртке, в очках в тонкой оправе, волосы подстрижены коротким ежиком. "Средний мафиозо местного масштаба" — определила его я. Он спросил, свободны ли места, мне пришлось нехотя ответить: "Да".
В тот момент я не знала, что лучше: одиночество и свобода в купе или возможность пофлиртовать с "крутым" молодым человеком. Он поставил сумку и вышел, а я тем временем попыталась стряхнуть остатки сна и привести себя в порядок. Но я зря старалась, он вернулся не один, а с той самой девушкой.
- Заходи, лапочка, садись, — засуетился он вокруг нее.
Затем бесцеремонно сдвинул мои вещи на столе, поставил небольшой магнитофон, громко заиграла музыка, в основном блатные песни. Он, а не она, заправил постели, чему я очень удивилась. Угостив ее шоколадом, извинился, что не нашел "Марс".
Я лежала на своей верхней полке, с легким раздражением поглядывала на этих новых влюбленных. Когда мужчина меня что-то спрашивал, отвечала холодно и коротко: — Да. Нет. Не знаю.
Потом они уселись прямо подо мной и стали играть в карты. Теперь я не могла их видеть, но я их уже достаточно разглядела и даже кое-что узнала о них. Ее, кроме "лапочки", еще зовут Ксюша, она совсем еще девчонка, на вид лет восемнадцать, красивая, но какая-то усталая, апатичная, вокруг припухших, сонных глаз, синие круги. Говорит очень, очень тихо. А ему, Олегу, около тридцати пяти, сейчас, наверное, едет по делам, а она так, просто для компании, для развлечений. Эскорт — сервис. Сейчас он кормит ее шоколадом, вечером в гостинице будет шампанское… А потом он своего не упустит. Только что прочла в газете, как девчонки ради красивой жизни и шмоток, связываются с мужиками намного старше и как это иногда плохо кончается. "Вот тебе наглядный пример из жизни" — сказала я себе…
Я не помню, сколько я проспала, решила спуститься вниз. Они сидели обнявшись, он ласкал ее и говорил:
- Ах, Ксюша, бедняжка ты моя, кто мог знать, что так получится.
Олег посмотрел на меня и сказал:
- Мы едем в областную больницу, Ксюше предстоит операция.
- Что-то серьезное ? — спросила я с искренним сочувствием .
Видно Олегу хотелось выговориться, поделиться горем и он стал рассказывать.
В январе Ксюша попала в автокатастрофу, сильно ударилась головой, на лбу и щеках долго был синяк, а потом все прошло. Спустя 2 месяца, начались головные боли, адские головные боли. Врачи установили диагноз — гематома или опухоль головы. Теперь Ксюше предстоит очень сложная операция. Сначала ее остригут наголо, а этого она боится больше всего, разрежут череп, затем удалят опухоль… Бедной девчонке всего лишь 22 года.
- А что же родители Ксюши, согласны на операцию? — спросила я участливо, но как оказалось, некстати.
Они оба ухмыльнулись, а Олег сказал:
- Родителей у Ксюши нет, она моя жена, у нас есть сын, ему скоро полтора годика.
Вот как! А какие глупости я о них подумала, это же самая обыкновенная семья, в которой любят и заботятся друг о друге. Да еще с такой самоотверженностью.
Олег продолжал рассказывать и жаловаться на жизнь:
- Операция сложная, а денег нет. Она безработная, а я попал под следствие, обвиняли в убийстве, через полгода выпустили, но репутация подмоченная, никуда не берут, кому уголовник нужен. Лекарства нужны дорогие, а теперь уже ничего не помогает, только наркотики…
Теперь я поняла, почему Ксюша выглядит сонной и апатичной. Она просто заколота наркотиками и все для нее проходит как в страшном сне. Сможет ли она после всего вернутся к нормальной жизни?
Супруги решили отобедать. Мне не хотелось есть и чтобы не мешать им, я полезла на свое место. Сверху увидела руку Ксюши, держащую хлеб, рука у нее дрожала. Мне стало очень жалко эту девушку. В этот момент я подумала, что на прощание постараюсь сказать ей что-нибудь хорошее, я скажу ей: "Ничего не бойся. Когда рядом любимый, то ничего не страшно…"
- Мне пора, — еле слышно сказала Ксюша. Я посмотрела вниз и увидела, как Олег приготовил одноразовые шприцы, пузырек с буро-коричневой жидкостью. Он не сразу смог найти вену на руке жены, ругался на врачей, которые испортили ей вены, чертыхался, когда поезд сильно качало. Наконец, он закончил свое дело и я услышала, как Ксюша тихо спросила:
- А ты?
Страшная догадка промелькнула в моей голове. Я посмотрела вниз, так и есть. Теперь Олег вводил в вену наркотик, что это был он, не было сомнений. Вот для чего он изливал душу! Чтобы я сразу не побежала жаловаться к проводнику, что тут наркоманы завелись. Он сделал правильный расчет: теперь он уверен, что мне их жалко и я понимаю, что и он, и она измотались, а это просто способ забыться.
Я очень долго с ними не разговаривала. К вечеру на одной из станций вышла прогуляться по перрону, но быстро замерзла и вернулась в купе. Олег видел, что я раздражена и сам заговорил со мной:
- Вот вы думаете, что мы, наркоманы, ужасные люди, воруем, убиваем. Но это не так. Правда, бывают такие, кто совсем сорвался, но я себя считаю, порядочным наркоманом.
- Разве могут быть порядочные наркоманы? — пожала я плечами.
- Да, это значит, что я в любой момент могу спрыгнуть с иглы, не колю всякую бурду, а только чистый опий. И вообще, многие не имеют представления о наркотиках. Еще со школы начинают внушать, как это плохо, как быстро можно привыкнуть. Вдруг человек попробовал, даже не ради кайфа, просто из спортивного интереса, что он чувствует ? А чувствует, что голова ясно работает, сила появляется, энергия, воодушевление, если хотите. На следующий день голова не болит, нет похмелья, как после водки. Я знаю многих, которые еще пару лет назад, представить не могли, что станут наркоманами.
- Среди ваших знакомых много наркоманов ?
- Пятнадцать лет назад, когда я начинал, в нашем городке было около 20 человек, все друг друга знали. А сейчас их просто тьма…
- Вот у вас растет сын, как вы его воспитаете, если оба будете колоться?
- Воспитаю, да еще так, что он никогда ни в чем не будет нуждаться. Сын у нас, тьфу-тьфу-тьфу, — Олег постучал по столу, — родился здоровым.
- Вы сказали, что оба нигде не работаете, на что тогда живете ?
Олег немного замялся. Я ему помогла и сказала:
- Занимаетесь бизнесом.
- Да бизнесом, может и не совсем честным…
- Конечно, разве может быть бизнес честным в наше время, — перебила я его.
Олег кивнул и продолжал:
- Но моя совесть чиста, я знаю, что не делаю вреда людям небольшого и среднего достатка. Богатым я себя не считаю, живут и получше нас. Квартира у нас хорошо обставленная, все как у людей — новая мебель, видик, микроволновая печь. А больше нам ничего не надо… Да, лапочка, — обратился он к жене и добавил, — тебе бы поспать хотя бы часик.
Ксюша свернулась калачиком, так что под тонким свитером и брюками обозначилась худущая фигурка. Она устало закрыла глаза, но кажется не спала, а слушала о чем мы говорили. Мы с Олегом сидели друг против друга и он постепенно открывал передо мной свою жизнь. Все, что он мне рассказывал можно было бы назвать исповедью, но в его словах я иногда чувствовала ложь.
Родился Олег в семье обеспеченных родителей. Отец — высокопоставленный юрист, мать-врач, в застойные годы принадлежали к высшим кругам местной знати. Олег со свойственным юношеским максимализмом отрицал идеологию и образ жизни отца. Рано начал жить самостоятельно, в 15 лет пристрастился к наркотикам. А в 17, в пьяной драке, то ли отстаивая свою честь, то ли какие-то идеалы, порезал троих. Из них двое на всю жизнь остались инвалидами. В итоге получил 6 лет тюрьмы.
Олег стал рассказывать о тюремных порядках, о "прописке" и об "опущенных". Признался, перейдя на шепот, что у него в тюрьме был любовник, но не из "петухов", а из тех, кто все делает по любви. У него самого была Юлька, всем "таким", присваивают женские имена и живут с ними как с настоящими женами. Они и ведут себя и следят за собой как женщины, даже носят женское нижнее белье. Олег еще много поведал о тюремной жизни, хотя говорил уже вяло, глаза у него после укола стали осоловелыми. В конце-концов он признался в главном, место его работы — рынок, а бизнес - торговля наркотиками.
- Когда Ксюша стала вашей женой, она знала о вашем прошлом ?
- Если честно, я три раза был женат, но с Ксюшкой у меня все по другому. Она настоящая женщина, все понимает и прощает. Я ее хорошо обеспечиваю, но когда нет денег, она не ноет. Знаешь, откуда я ее вытащил? С кабака одного, она там на официантку училась. Не надо объяснять, как и чему там учат. Если бы не я, она там бы и…, — Олег тяжело вздохнул и, не закончив фразы, продолжал рассказывать, — Ксюшка хорошая хозяйка, сейчас вот только разленилась из-за болезни. А отношения у нас самые нежные, правда, Ксюш?
Она улыбнулась, не открывая глаз. А я увидела несколько золотых зубов. "Вот тебе и москвичка, — удивилась я. — Ведь золотые зубы — это показуха нищих людей из российской глубинки".
- Не беспокойте ее, пусть поспит.
- Да, Ксюша — мужественная женщина. Когда меня пару лет назад повязали, в квартире обыск был, нашли у меня тогда немного марихуаны, а ее, на последнем месяце беременности, в КПЗ, без еды и питья, на холодный, бетонный пол, каково?
- Интересно, ваши соседи, окружающие, догадываются, чем вы занимаетесь?
- Нет, конечно. Я для соседей "кооператор", некоторые бабульки меня вообще боготворят, благодетелем называют. Ходят к нам за пустыми бутылками, пенсии у них маленькие, так мы их выручаем. Да вообще, все Ксюшкины подружки ей завидуют. Что вы думаете, лучше иметь мужа алкоголика, который все пропивает и тащит из дому?
- Но все-таки, вы сами понимаете, что в конце концов можете снова оказаться в тюрьме или сорваться. Не думали Вы все бросить и заняться чем-то другим?
- А зачем? Я имею свои 100-200 тысяч в неделю, не постоянно, но все-таки жить можно. Главное, не зарываться и знать меру…
Поезд начал приближаться к станции, Олег стал будить Ксюшу и собираться. Мои случайные попутчики, с которыми я провела всего лишь несколько часов, стали выходить. Олег выразил сожаление, что мы поздно разговорились.
- Да уж, вы меня "просветили", хотя во многом, как мне кажется, наврали, но я желаю вашей жене скорейшего выздоровления.
- Со мной она будет здоровой и счастливой, — произнес Олег с пафосом.
- Ага, "когда рядом любимый, ничего не страшно", — сказала я ему в ответ с брезгливой ухмылкой. Видно из-за нее Олег с силой захлопнул дверь купе.
Я достала из сумки салфетки, намочила водой из бутылки и стала протирать стол и дверную ручку после порядочного наркомана. А мысленно я все-таки сказала Ксюше: "Девочка, как же страшно, когда рядом такой заботливый и порядочный"
Поезд Рига — Воронеж, 1993 г.
