Платончик был пятидесятилетним дядечкой с загорелым затылочком, резиновым пузиком, натертыми глянцевыми коленками и сандаликами сорокового размера.
Жена отпускала Платончика побегать по лужку возле домика, который они снимали на лето в голубой дымчатой деревеньке. Голубой и дымчатой деревенька была от старости. Старость растворяла деревеньку как умирающую грибницу. Деревенька да оловянная ложка пруда, в которой плавали лебеди, не выловленные давними царскими доезжачими, промышлявшими в старину вылепленную из снега птицу.
Платончик был ужасно доверчив и радостен. Психоаналитик развернул сознание пятидесятилетнего дядечки задом наперед, и спас его от могилы депрессии. Могила была выкопана прямо на дорожке по которой шел Платончик, не нашедший себя во взрослой жизни. А теперь он шел обратно в детство и был счастлив.
Жизнь мужчины это окружность, разделенная двумя границами. Работа и семья. Между границами работы и семьи находилась ничейная полоса роковых женщин, миновать которую было абсолютно невозможно. Роковые женщины пропускали всех мужчин с работы в семью и обратно, отлавливая наиболее способных к расширению своей узкой женской полосы - расширению незаконному и поэтому невероятно романтичному.
Платончика зоркие роковые женщины, пропускали беспрепятственно в обе стороны. Их не интересовали чужие дети.
Летом жена уходила в отпуск. В отпуск она брала Платончика, немного бутербродов, термос с какао и кулек леденчиков. Они ехали в голубую дымчатую деревню, дарившую им грибные тропки, деревянные выстрелы дятлов, жир парного молока, дым липовой бани, хрустящие холодные простыни и протяжные гудки невидимых поездов, наполнявшие мир тревожным смыслом.
Днем жена читала Элюара, а Платончик бегал по лужку за бабочками. У него был большой марлевый сачок, которым он, иногда, пытался ловить прибрежных озерных мальков. Мальки брызгали от сачка движениями испуганной мысли, отчего Платончик громко смеялся, дразня звонкую пустоту головы, спрятанную под холщовую панамку с двумя крупными желтыми пуговицами. На панамке стоял штамп детсада тракторного завода.
Однажды Платончик бегал по желтым макушкам простоватых одуванчиков, когда увидел порхавшую на фоне синего неба большую розовую бабочку. Платончик никогда не видел розовых бабочек и нетерпеливо взмахнул марлевым сачком. Он гонялся за бабочкой, топча сандаликами плети колючих диких огурцов, жестяные листья чертополоха, метелки конского щавеля и медовый клеверный ковер.
Бабочка дразнила Платончика радостными выкрутасами и меняла направление своего бесконечного падения. Наконец она устала и покорно опустилась на резной жгучий крапивный лист, который Платончик тут же накрыл сачком.
Платончик засунул руку под сачок и, обжигаясь, нащупал крылья розовой бабочки. Вытащил ее наружу и увидел в своих вспухших крапивными волдырями пальцах вовсе не бабочку, а нарядную розовую записку, пахнувшую сладенькими как приключения духами. Платончик знал пять языков, один из них - умерший средиземноморский, но розовая записка была написана на красивом русском и говорила Платончику: "Дядечко, приходи сегодня к лебединому озеру, я буду тебя ждать".
Платончик вначале хотел показать записку жене, но подумал, что это ее вряд ли заинтересует, потому что о ней в записке не было ни слова. Платончик поправил панамку, протер сандалики листами подорожника и пошел к круглому озеру.
На озере плавали лебеди, стреляя по сторонам жгучими взглядами, оставляющими на душе крапивные волдыри, которые хотелось расчесать до крови. Платончик погрозил лебедям пальцем и сел у воды, ждать.
Он ждал до вечера, время от времени нюхая сладкую записку своим похожим на детскую фигу носиком.
Пришла доярка. Разделась рядом с Платончиком и искупалась в теплых водах озера, время от времени переворачиваясь со спины на живот. Ее живот дразнил Платончика черным треугольником, похожим на штамп на его холщовой панамке.
Платончик смотрел на доярку равнодушным взглядом и задумчиво насвистывал собачий вальс в модерированном диезе. Доярка проходила мимо Платончика к своей разбросанной на берегу одежде, и от нее пахло снятыми сливками. Доярка роняла на Платончика капли холодной воды, похожие на слезы, только пресные. Платончик специально лизнул языком несколько капелек – пресные. Доярка уходила в темноту, оставляя на берегу маленькие следы, подсвеченные жемчугами ночных светлячков.
А потом пришла жена и забрала Платончика с берега. Пора кушать и спать.
Сытый Платончик лег в свою кроватку возле окна и смотрел на звездное небо, исхоженное маленькими следами доярки. И переживал, что забыл на берегу свой марлевый сачок. А вдруг он поймает новую розовую записку? Но теперь он будет умнее и обязательно покажет ее жене, чтобы не вышло так глупо, как сегодня.
