В стародавние времена, когда все старшеклассницы мечтали стать проститутками (тогда это называлось на латиноамериканский манер "путана"), а все старшеклассники мечтали приобрести профессию бандита, Витька Королев, ныне патентованный шизофреник (последний выписной эпикриз из дурки всегда при нем, и служит удостоверением личности), был еще не так плох, как сейчас. Нет, тогда Витька был совсем не плох, тогда Витька был великолепен! Тогда он был молод, красив, кудряв чубом и танцевал брэйк-данс.
А брейк-данс, вы извините, это вам не какой -нибудь пасадобль. Брейк-данс, особенно, нижний — это танец элитарный. То есть, нравился он всем, а вот поддавался к исполнению только избранным. Самым ловким , самым сильным и самым смелым. Смелость для брейк- данса, особенно нижнего, необходима, так как часто приходится падать, а это больно.
Сочетание всех этих качеств, а так же тот неоспоримый факт, что Витька тогда был поразительно похож на всех сразу участников группы "На-На", тогдашних кумиров девушек, мечтающих стать путанами, давало Витьке карт-бланш на бесплатную
(иногда — слегка назойливую) любовь всех местных шлюх, бессрочное кредитование в пивных будках, безоговорочное уважение пацанов, халявную шмаль и стабильные аншлаги в местном клубе им. Наримана Наримановича Нариманова, героя азербайджанской революции, именуемом в просторечьи "Чайник".
Казалось бы, живи, Витька, да наслаждайся.
Но, то ли родовая травма давала свои поздние всходы, то ли к шмали в поджареных голубых тогдашних сторублевках была у Витьки в необыкновенной форме выраженная идиосинкразия, но Витьке спокойно никак не жилось.
В двадцать четыре юных года Витьке приспичило влюбиться в интеллигентную девушку из хорошей семьи.
Все у них было почти как в главной песне того года "Девочка -пай":
- Как было тепло, — что нас с тобой рядом свело, — девочка-пай, — рядом жиган и -хулиган.
За исключением того, что было холодно, потому что был ноябрь, девочка была интеллигентной, но не сильно чтоб "пай", и было ей тридцать пять лет. Еще у девушки из хорошей семьи было высшее филологическое образование и слегка кривые ноги.
То есть, девочка никак не вписывалась в стандарты красоты и моральных достоинств, принятые в то время и в том криминогенном минисоциуме, в котором Витька родился, жил и танцевал свой брейк-данс.
Но сердцу не прикажешь, тем более, что и девушка, уставшая от филологически образованных поклонников, дружно похожих на Вуди Аллена, ответила ему энергичной взаимностью. Витькино мужское начало и его кучерявый чуб показались ей более значимыми ценностями, нежели томные беседы с нудными импотентами об отличиях ритма в стихах Верлена в оригинальном звучании от перевода Федора Сологуба.
Поначалу у них все было хорошо. Даже отлично. Примерно с неделю. Пока они не протрезвели. Витька привнес в жизнь своей избранницы очень свежую струю в виде бурной животной страсти и веселого запоя. Но недельный запой — это нелегкое испытание для неопытного девичьего организма, и вместе с выходом из него к барышне пришло некоторое разочарование.
Потому что красивый и сильный двадцатичетырехлетний зверь Витька упрямо говорил "ихний" и "по ходу", не "по ходу пьесы", а просто вводное-паразит, а так же с..ал на крышку унитаза и чистил зубы после еды. В смысле, сначала завтракал, потом спал, потом снова завтракал, и только потом чистил зубы. После водных процедур, принятых где-то в половине шестого вечера, Витька созванивался с какими-то маргинальными персонажами и исчезал до завтра. До завтра — это часов до двух ночи. Возвращался он в состоянии нездорового эмоционального подъема. Девушку это немного смущало.
Понимая в темных глубинах девичьей души, что новый кавалер — не подарок, наша невеста, однако, не могла устоять пред зовом плоти и жаждой новизны, и отказаться от человека не своего круга раз и навсегда. Поэтому решила она Витьку перевоспитать. Читала ему морали и угрожала разрывом.
Витька отчаянно сопротивлялся. Бузил. Напивался. Отказывал даме в сексе. Ругался отборным подмосковным матом. Нервничал. Потому что понял к тому времени, что не просто "завис", а испытывает нечто большее. И даже к немного кривым ногам.
Оценив расстановку сил, немного кривоногая Витькина любовь стала применять к своей жертве два новых педагогических метода. Оба — вполне иезуитские, учитывая Витькину персоналию.
Первое — это она не пускала Витьку к себе в два часа ночи. Второе — она заставляла его читать. Впрочем, это даже для Витьки, будь он хоть чуточку попрозорливее, могло быть предсказуемым. Учитывая филологическую персоналию девушки-пай.
От первого метода быстро пришлось отказаться: Витька шумел за дверью, а дело происходило не в отдельно стоящей вилле на отдельно стоящем острове, а в подъезде густонаселенной девятиэтажки на окраине Москвы. Соседи были недовольны.
Со второй методой было сложнее. Когда б Витька был попроще организован, и не имел в анамнезе роковых родовых травм+ Но тогда бы Витька никакого внимания не обратил бы на свою колченогую пожилую даму, не то, чтоб влюбился бы. Нет, была в Витьке какая -то червоточина, изначально была.
Читать он начал, и с удовольствием.
Коллекция видеокассет укрылась мохнатой пылью. Маргинальные Витькины соратники почти перестали звонить. Наверное, они решили, что Витька умер.
В общем, мировая литература Витьку засосала. А впоследствии и пережевала, как вы уже догадались. Пропал Витька.
Начинал он,ясно дело, с малого. Премудрая любимая сначала дала дитяте сказки.
Ну, не совсем сказки, не про колобка, конечно, — Витька же не был дураком, он слушал немодный Pink Floyd и смотрел "Взвод" Оливера Стоуна (правда, перемежая классику кинематографа с триллером "Зубастики" неизвестного режиссера). Сказки назывались "Мифы Древней Греции", автор И.Кон. Его настолько заворожили боги и полубоги, что он стал с..ать аккуратно в унитаз.
Дальше в ход пошла детская литература, но с глубоким философским контентом. "Оливер Твист" и "Моби Дик". Бабские сопли в виде Флобера Витька с негодованием отбрасывал.
Ремарк разорвал его сердце, а Булгаков насыпал поверх раны изрядную порцию соли.
После "Преступления и наказания" девушка-пай поняла, что переборщила.
Ибо Витька перестал ее трахать.
И есть. Не ее есть, а вообще.
После Сэленджера он перестал умываться.
Бриться он перестал раньше,еще после Булгакова.
Сломался Витька на "Тропике Рака".
Он заговорил стихами. Простыми и ясными, в стиле Агнии Барто:
- Я поехал в Магадан,
Потерял там чемодан.
Не надеясь на причастье,
Погадал себе на счастье.
На Монмартре есть капуста,
От нее растут усы.
Разорву Марселя Пруста
И наемся колбасы.
Его монолог был долог, и сопровождался виртуозным исполнением па из верхнего брейка.
Филологическая возлюбленная долго думала, что он шутит.
Потом вызвала "Скорую"
Витька жестоко избил санитаров.
В дурке он продолжил свои поэтические опыты, но уже с элементами нижнего брейк — данса.
Его поместили в надзорную палату. За стеклянную дверь с арматурной решеткой и с квадратным ключом. Как в поездах.
Теперь Витька проживает тихую и размеренную жизнь на попечении старушки -матери. Ему платят пенсию по инвалидности, а еще он собирает жестяную тару.
В редкие периоды обострений Витька крутит нижний брейк на проезжей части Волоколамского шоссе и громко декламирует свои ясные детские стихи.
За ним очень быстро приезжает "Скорая", потому что создается аварийная ситуация.
А девушка-пай осталась старой девой.
