Год уходит, пора подводить итоги. Я не могу, подобно премьер-министру в мае 2007 года, сказать: "Мы все сделали правильно!" Скорее наоборот. Большинство из того, чем мы занимались в уходящем году, пошло нам во вред. Мы пили, курили, переедали или сидели на диете, боролись со скукой или не боролись со скукой, занимались политикой или не занимались политикой, и т.д. Однако чем бы мы там ни занимались, каждый наш шаг неумолимо приближал нас к естественной развязке. В приличном обществе говорить о таких "мелочах" публично считается дурным тоном, и все же.
Неизбежные потери
Печальный итог наших почти двадцатилетних усилий есть превращение старших поколений русской общины в биомассу, уютно устроившуюся в оскорбительном политическом ярлыке "инородцы". Однако есть и приятная сторона: ярлык ожил, расцвел и — помните картину художника Ярошенко "Всюду жизнь"? — дал крепкие побеги.
Тем не менее, всего за два десятилетия мы умудрились спустить в унитаз почти все, что составляло предмет нашей национальной гордости. Только в этом году мы потеряли сразу две русскоязычные газеты с историей. Обе не были образцом национальной русской прессы. Скорее это была декорация — пресса для русских, и все же это была пресса, которую большинство в общине по инерции считало своей. Мы неуклонно теряем все, что приобретает хотя бы намек на "наше русское все". Если кто-то еще сомневается в этом, пусть освежит историю "бронзового солдата".
Сегодня "наше все" старательно делают из "антифашиста" Андрея Заренкова, значит и его у нас скоро отнимут, как до него отняли Представительную Ассамблею, "русские" партии, Виктора Андреева, Евгения Томберга, Николая Маспанова, братьев Седашевых, Георгия Быстрова, Аркадия Присяжного, Татьяну Муравьеву, Алексея Семенова, Дмитрия Михайлова и Сергея Иванова, et cetera. И это без учета "молодых инфарктов" русскоговорящих активистов Народного фронта.
Однако в этом есть и полезная составляющая процесса: "русскую" элиту и псевдоэлиту истребили, да здравствует настоящая русская элита!
Теперь наша обоснованная надежда — дети, которые, вернувшись из США, Англии, Германии, Франции и т.д., возьмут реванш за унижения родителей. Правда, некоторые родители сомневаются в том, что дети вернутся. Я же наперекор всему верю (imho!), что они вернутся в ту страну, в землю которой вросли корнями родительских могил, и станут новой элитой жизнеспособной русской общины.
Неожиданные приобретения
Из приобретений уходящего года особо стоит отметить многочисленные ростки соотечественного движения. Российские соотечественники в Эстонии, которые без поправок на цвет паспорта и в соответствии с российским подходом к определению, составляют без малого треть населения страны, на самом высоком уровне получили заверения в том, что историческая родина их не забыла и при случае даст о себе знать помощью и защитой.
Не совсем понятно, какова будет реакция эстонского общества, составляющего в государстве статистическое большинство, когда оно реально осознает масштабы возможной защиты восточным соседом местных национальных меньшинств. Мысль о том, что раздраженное постоянными требованиями меньшинств автохтонное большинство может перейти к активной обороне (нападение есть лучшая защита!), многих пугает настолько, что ее боятся даже обсуждать.
Между тем именно соотечественной активностью объясняется инициатива министра внутренних дел по организации русскоязычного еженедельника для жителей Северо-востока. Право государства дать жителям Северо-востока адекватное представление об Эстонии не подвергается сомнению. Однако судьба проекта зависит от двух вещей. Прежде всего, от исходных установок: одновременное распространение "адекватной информации об Эстонии" и борьба против "российской пропаганды" требует значительных общественных усилий, временных затрат, профессионализма и немалых средств. Мы же понимаем, что "адекватная информация об Эстонии", к сожалению, порой бывает хуже самой "оголтелой российской пропаганды".
От того, кто именно будет заниматься проэстонским нейролингвистическим программированием русскоязычного населения на Северо-востоке, зависит успех предприятия в целом. Поскольку мы живем не в стране реальностей, а в стране возможностей, то назначение редактора-просветителя — это не вопрос профессионального отбора: кого назначат "главным", тот и будет "профессионалом". И "журналистов" ему подберут соответствующих. Вопрос в другом, кто из уважающих себя общественных деятелей согласится сотрудничать с газетой, которой руководят из министерства внутренних дел?
Вопрос отнюдь не риторический, потому что сотрудничество с таким изданием в наших условиях неизбежно повлечет за собой дискредитацию любого общественного деятеля в глазах русской общины.
Слияния
В самом начале нового века, в бытность свою главным редактором газеты "Эстония", известный русскоговорящий журналист Марк Левин заявил:
"К нам пришла пора слияний. Ибо нужда заставляет — хоть по большому, хоть по малому счету. То геополитическая, то экономическая. И вообще всяческая: само наше время велит, не мешкая, сносить барьеры, ломать заборы… Так диктуют глобализация с интеграцией".
О том, к чему однажды уже привело "слияние по нужде" в Германии, мы помним. Мы забываем только о том, что лагеря смерти, газовые камеры и печи крематориев отделяет от окопов Первой мировой войны всего-то два с небольшим десятка лет. А ведь в этих окопах вместе с солдатами-немцами вшей кормили и солдаты-евреи. И эти последние получали такие же медали и ордена за солдатское мужество, что и солдаты-немцы. Сколь ничтожное по историческим меркам время разделяет те немецкие окопы где-нибудь во Фландрии и "Хрустальную ночь" в Германии 1938 года! Вот что на практике означает "слияние".
На первый взгляд может показаться, что понятия "сближение" и "слияние", применительно к перспективам русской общины в Эстонии, обозначают одни те же процессы, составляющие банальную ассимиляцию. Однако треть населения, имеющую развитый язык, гигантское по сравнению с эстонским информационное и культурное пространство, вряд ли вообще возможно ассимилировать средствами реликтового этноса.
Можно сколько угодно облегчать эстонизацию славянских имен, издавать спецгазеты, и т.д., но ассимилировать — поглотить! — в течение одного-двух поколений можно не более трех-пяти процентов инородного населения и лишь при условии, что оно само готово к ассимиляции. Если иметь достаточно средств и времени, а также применить силу, то ассимилировать можно еще несколько процентов. На круг пусть это будет десять или даже пятнадцать процентов, а с остальными что делать?
Разочарование наступит неизбежно
Сегодня система сдерживания буксует, потому что уже вчера государству и обществу было не под силу и не по средствам противодействовать этническому воспроизводству русской общины. Сегодня расходы на полицейские меры против инородцев только усугубляют внутренний экономический и политический кризис. А что будет завтра, когда наступит разочарование большинства в той политике, которую в течение двух десятилетий проводили в отношении "меньшинств" от его имени? Что, если кому-то она покажется недостаточно радикальной?
Мысль о том, что у государства есть практика, усовершенствованные законы и необходимая спецтехника для пресечения любых беспорядков, чрезвычайно раздражает местную русскоговорящую интеллигенцию. Она маниакально убеждена в том, что это против нее государство готово применить водометы, электрошокеры, ножные кандалы и законы типа "больше трех не собираться". Примерно так же думает и эстонское общество. Каково же будет его разочарование, когда обнаружится, что русскую общину использовали для тренировки и отвлечения внимания, а главным объектом политики сдерживания и применения силы является сам эстонский народ.
Верится с трудом? Однако известный эстонский писатель Яан Каплинский, остро чувствующий, что система утратила гибкость и отвердевает, обещал ничего не писать на эстонском языке, если будет принят рожденный в недрах местного Хогвардса усовершенствованный закон о государственном языке, запрещающий использование местных диалектов и заимствованных слов. Эстонскому народу с отвердевшим языком и консервированной культурой вообще не выстоять против "демократического" государства без помощи тех, кто живет рядом с ним и переживает сходные этнокультурные проблемы.
Сближение
Пора понять, что "слияние" с инородцами (ассимиляция) противоречит коренным интересам эстонской общины в целом. Инстинкт самосохранения для реликтового этноса имеет большее значение, чем глобализация с интеграцией вместе взятые, хоть по Марку Левину, хоть по Андрусу Ансипу. В эстонской внутренней политике до сих пор продолжают борьбу две основные тенденции по отношению к инородцам: ксенофобская "Plats puhtaks!" и прагматическая, основанная на неблагоприятных для эстонского этноса демографических и экономических прогнозах. Фактически спор идет о допустимом уровне тиблонасыщения эстонского жизненного пространства, как мог бы с иронией сказать один из завсегдатаев портала.
Курс на сближение потребует от нас несколько поступиться национальной гордыней, потому что любая разумная политика есть искусство компромисса, если, конечно, это не политика силы или дипломатия канонерок. Сближение — это сегодня и завтра актуальный вопрос обоюдного выживания. Сближаясь, мы будем изменять эстонскую общину и неизбежно будем меняться сами. Именно по этой причине выбор курса на сближение требует того, чтобы решение русской общины было принято или отвергнуто осознанно, а не на основании эмоций.
От нас самих зависит, какие национальные черты утратят наши дети, а какие приобретут, равно как и то, какие черты наши дети сохранят, а какие не приобретут, потому что мы им этого не позволим. Боящимся сближения с эстонским народом, ошибочно воспринимаемого ими как ассимиляция, приведу простой, но достаточно убедительный пример: у дочери в классе начальной школы семеро отличников, из них три русские девочки и один армянский мальчик. При этом моя дочь и ее подруги вполне русские девочки, не утратившие разговорной речи, имеющие навыки письма и привычку к чтению на русском языке. Они легко переходят с одного языка на другой и не испытывают никаких комплексов в связи со своим происхождением.
Можно сколь угодно насмехаться над Эдгаром Сависааром, пророчествующим о скором наступлении катарсиса, но признаемся себе — ведь это именно то, чего мы давно ожидаем от Эстонии и эстонцев:
"Думаю, что наступает год морального и мировоззренческого прояснения. Год, предшествующий большому прорыву, который произойдет в Эстонии в связи с предстоящими выборами 2011 года".
С новым годом, друзья!
"Друзья" — это фигура речи, если кто-то поспешил обидеться. Итак, друзья, если вы не в состоянии однозначно изменить этот мир под себя, не стоит жить с фигой в кармане — рука устает, да и в кармане может образоваться дырка, в которую будет утекать драгоценная энергия жизненного ци. Не ждите, что вашу фигу в кармане по сходству конфигурации с "фигой" Бориса Моисеева удостоят премии "За долгую жизнь в сексе". Кому нужны ваши молодые инфаркты и нудное старческое брюзжание?
Пусть новый год освободит вас от глупых заблуждений и экзистенциальных фобий. Не фига в кармане, а политика и ежедневная практика сближения позиций в стиле "soft power". Используйте силу того, кого вы сегодня считаете противником, чтобы завтра найти в нем преданного друга. Наконец, вспомните не утративший актуальности призыв Бориса Гребенщикова к здоровому образу жизни:
Эта земля была нашей,
Пока мы не увязли в борьбе.
Она умрет, если будет ничьей.
Пора вернуть эту землю себе.
