К вопросу о хтонических проблемах эстонского этноса
Всегда ли справедливо тождество "эстонец=эстонец"?
Пусть вопрос не покажется вам странным. Мой виртуальный собеседник предлагает диалектически рассмотреть феноменологию эстонского духа:
– Некий "эстонец" встречается с другим "эстонцем", и это уже есть повод для поединка. Если хочешь уничтожить вещь, удвой ее и утрой, позволь ей множится бесконтрольно, и она перестанет быть уникальной. Таким образом, удвоение "эстонца" отрицает eestlus (эстонство) одного из них. Если вы действительно хотите, чтобы вас признали "эстонцем", ваш соперник должен признать вашу "эстонскость". Но именно такие же чувства испытывает и он сам. Чтобы доказать свою "эстонскость", нужно лишить "эстонскости" соперника. Это лучший способ удостовериться в себе, доказать, что твоя "эстонскость" реальна. Это во-первых.
Представьте, что вы решили рискнуть жизнью, чтобы доказать свою "эстонскость", и вы… убиты. Ваша "эстонскость" кончилась, не успев начаться, ибо трудно назвать "эстонцем" коченеющий труп. "В этой жизни помереть не трудно, вот эстонцем стать значительно трудней", — мог бы сказать поэт. Это во-вторых.
В-третьих, рассмотрим вариант, когда вы рискуете жизнью за свой eestlus, но так же рискует и ваш соперник. На этот раз везет вам, и вы убиваете его, но при этом вы ничего не доказали, потому что визави умер по-эстонски, то есть героически. Получается, что вы убили героя, а ваша "эстонскость" так и осталась не подтвержденной и не признанной. Ее просто некому признавать, и все вернулось к тому, с чего начиналось. И, следовательно, поединок, который кончается убийством, не является вашей целью. Для каждого из соперников важно показать, что он готов идти до конца — убить или быть убитым. Если демонстрация воли удалась, то в убийстве соперника уже нет необходимости. Теперь можно заключать договоры чести, всячески подчеркивая, что поводом к поединку служили не амбиции, а принцип. Вежливым считается отвечать на уступку уступкой и на подарок подарком, чтобы не возникло зависимости.
Наконец, и это в-четвертых, совсем иное дело, когда из двух соперников в поединке один готов покориться. Он испытывает страх смерти и не готов пожертвовать жизнью ради доказательства собственной "эстонскости", он сдается на милость победителя. Мне возразят, что теория смертельного поединка это принадлежность дикого состояния, невозможного в современном эстонском государстве, потому что в нем человек изначально признан в качестве "эстонца", он имеет права, в его отношении действуют законы, и так далее. Не буду возражать. Только напомню, что мы имеем дело с этносом, для которого закон не писан. В результате поединка либо возникают два "эстонца", либо "эстонец" и "неэстонец". Причем последний навсегда лишен собственных целей и ценностей и всецело покорен воле "эстонца".
Jus sanguinis или jus soli?
На сайте посольства Эстонской Республики в Российской Федерации можно прочесть следующее: "Приобретение эстонского гражданства исходит из принципа jus sanguinis, т.е. из принципа гражданства по рождению, когда хотя бы один из родителей к моменту рождения ребенка является гражданином Эстонии". Оказывается, между правом крови и правом по рождению если и есть разница, то, на первый взгляд, несущественная. Если же мы допускаем эту разницу, то будем вынуждены признать, что тождество "эстонец=эстонец" не является абсолютным и с точки зрения jus sanguinis. Лица, наделяющие своего ребенка "гражданством по рождению", сами могут и не быть носителями "права по крови", разумеется, не в смысле "права", а в смысле "крови". И в таком случае правопреемного младенца мы не можем автоматически считать носителем "эстонства" (eestlus).
Без полноценного eestlus, как известно, не может быть "эстонца". Мысль эта тоже пусть не покажется вам странной, тем более что она порождает проблему критериев "эстонства". Всякий ли вообще "эстонец" является носителем eestlus? Как определить, кто из "эстонцев" по праву крови является носителем eestlus, а кто нет? Критерии материнского языка и культуры не являются абсолютными, поскольку мы не имеем однозначного определения "эстонской культуры". Не означает ли это, что преамбула Конституции Эстонской Республики предлагает сохранить на века "то, не знаю что"?
Единственный критерий eestlus, — по понятным причинам язык и образование мы отметаем сразу, — который нам сегодня может предоставить государство, это критерий возраста, позволяющий "эстонцу" реализовать свое eestlus в политике, начиная с 18 лет, и в президентстве — с 40 лет. Однако столь механистический подход к проблеме возникновения (обладания) eestlus, скорее всего, с негодованием будет отвергнут. При этом два "эстонца", как будто обладающие необходимым количеством eestlus, не могут механически воспроизвести это в третьем "эстонце" без активного участия государства.
"Эстонцы" могут одарить своего ребенка только гражданством, делание же из него "эстонца" — это прерогатива государства. Гражданство, основанное на принципе jus sangvinis, не является основанием для механического воспроизводства двумя "эстонцами" третьего без прямого вмешательства государства. Тем не менее, эстонцы есть и в этом легко убедиться лично. Однако, по слову Винни Пуха, эти эстонцы — неправильные, потому что меда не дают, а только жалят.
В некотором смысле гражданство по месту рождения — jus soli — более отвечает демократическим принципам, поскольку в будущем требует от своего обладателя соответствия критериям, основанным на праве, а не на чувстве. По факту оно ближе к Божественному замыслу, к судьбе, но не в смысле рока или фатума, а в смысле "судил Бог". Место рождения подключает к воспитательному процессу то, что древние образно называли гением места — genius loci. Именно гений места, занесенный сюда тевтонскими рыцарями из Западной Европы, позволяет современному эстонцу сознавать себя в какой-то мере наследником экстравертного индоарийского духа в противовес интравертному местечковому eestlus.
Что значит — быть наследником?
"Быть наследником" означает также "принимать судьбу". Народ, безропотно принявший судьбу, становится мифом. Мифом стали халдеи, египтяне, древние классические греки, римляне, персы, скифы, славяне, индейцы майя, ирокезы, кечуа и так далее. Даже русские — это давно уже миф, чего нельзя сказать об иудеях и эстонцах. Иудейство не принимает судьбу, потому что в основе его отношений с Богом лежит завет — договор. Договор должен быть исполнен в точности обеими сторонами. Почему eestlus отрицает Божественное предопределение в отношении эстонского народа, не заключавшего договоров с богами, пока не совсем понятно.
"Пролетант" в комментариях на портале DELFI предлагает нам объяснить феномен отрицания эстонцами судьбы их чрезмерной серьезностью: эстонцы — пугающе серьезная народность, смысл жизни и счастье которой составляет русофобия:
"Мы имеем дело с реликтовым этносом. У них нет линейного восприятия времени, значит, их время — циклично. Потому они не используют формальную логику в той мере, которую ты у них полагаешь".
Упоминание о реликтовой сущности современного эстонского этноса и отсутствии у него общепринятого (современного) линейного восприятия времени должно нас насторожить. Дофилософской предпосылкой ноэтической циклогогии является мифологема вечного круговращения — умирания и возрождения, старения и обновления. Таков, например, египетский миф об Осирисе, регулярно воскресающем на руках Изиды. В Ветхом завете идея циклогогии яснее всего выражена в книге Екклесиаста:
"Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во-веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится на ходу своем, и возвращается ветер, и на круги свои". (Еккл. 1:4-6)
Утраченный миф
Циклогогичность эстонского мышления (свобода приходит и уходит и вновь возвращается, потому что право народа на самоопределение является непреходящим) позволяет сделать предположение о том, что эстонский реликтовый этнос имел в основе своего утраченного мифа ярко выраженные хтонические корни, что нашло закрепление в древнем самоназвании этноса – maarahvas — народ земли (хтонический — греч. земля, почва). Именно принадлежность к земле определяет духовное родство этноса с древними хтоническими существами, населяющими подземный мир. В основном это кентавроиды — оборотни, по различным причинам не закончившие процесс своего превращения. Остановка процесса приводит к дисгармоничному соединению отдельных органов, принадлежащих человеку и животному. Разлагаясь, недооборотни основательно отравляют пространство вокруг себя.
Упомянутое выше родство проявляется в том, что трансформация эстонского реликтового (хтонического) этноса в этнос постиндустриальный была насильственно остановлена. Остановка привела к закреплению в современном теле этноса разнородных, порой взаимоисключающих элементов. Причина, которая прервала трансформацию этноса в XX веке, хорошо известна — это советская оккупация. И, если Финляндия сумела противостоять внешнему натиску и успешно завершить процесс трансформации, то Эстония, образно говоря, стоит в раскорячку — одной ногой остается в прошлом, другой пытается вступить в будущее. И прошлое не отпускает, и будущее не принимает, и штаны трещат.
В общественном сознании эстонского этноса возникли и закрепились довольно уродливые циклогогические конструкции. Так, например, "несвобода" этноса характеризуется общественным оптимизмом, безответственностью, безграничной внутренней свободой, верой в светлое будущее. Состояние уже наступившей "свободы" отягощено пессимизмом, гнетущим чувством неизбежной ответственности, экзистенциальными страхами, внутренними и внешними угрозами, наконец, перманентным ожиданием несвободы. Вспомним Екклесиаста: "свобода" и "несвобода" сменяют друг друга, каждый раз возвращаясь на круги своя.
Необходимо вновь запустить цикл превращения
Упомянутый выше "Пролетант" обращает внимание на пугающую серьезность эстонского реликтового этноса. Классических кентавроидных субъектов (недооборотней) вообще характеризует отсутствие чувства юмора по чисто физиологическим причинам, что в полной мере относится и к остановленным в своей трансформации этносам.
Историческая миссия русской общины в Эстонии состоит в том, чтобы вновь запустить процесс превращения. Сделать это можно единственным способом, что вполне было подтверждено брутальными и в силу этого крайне неэффективными "бронзовыми беспорядками". Вновь запустить цикл превращения недооборотня можно, основательно рассмешив его.
