Поскольку государство есть производная от нации, то нация может пожертвовать государством для своего выживания, подобно тому, как государство может для своего спасения пожертвовать армией или даже провинцией. Нация же — высший благополучатель, государство существует для нее и во имя нее.
Это правило носит всеобщий характер, но, подобно всем общим правилам, для России оно не выполняется. Дело в том, что российское постмонгольское государство представляет собой способ включения в исторический процесс не нации, а территории".
Грешен, люблю операционные определения. А из данного определения непосредственно вытекает ответ для Михаила Петрова на его поиски направления движения русской общины Эстонии.
Скандал с заявлением Президента Республики о том, что учить русский — значит признать оккупацию, все-таки состоялся. При этом как-то мимо прошла сама праздничная речь этого должностного лица, а она стоит цитирования.
Вот, например: "Поэтому этот разговор, эта речь, прежде всего — для Тебя, любимый гражданин Эстонии, друг, сосед, единомышленник и попутчик. Для Тебя, и ни для кого другого. Не для министра или посла, или какого другого чиновника. Этот разговор для Тебя. Потому что сегодня наш праздник и эти разговоры — наши разговоры. Наш разговор вдвоем. Наш разговор об отчизне.
На протяжении столетий мы вели этот разговор в очень разных местах, согласно возможностям. От поля случившейся на день Мадиса битвы до зала Общества Писателей Эстонии. Говорили так, как было возможно и нужно. В тяжелые времена говорили о любви к отчизне на своем языке и своими словами так, чтобы понимали свои. Свои понимали".
О том, что русские в Эстонии не принадлежат к эстонской нации и даже к народу Эстонии, что русские не свои, а чужие, говорено много. Из приведенного выше определения, однако, видно, что мы вычеркнуты из исторического процесса изначально. Исторического бессмертия нам не видать, как своих ушей, что, кстати, прямо следует и из эстонской конституции, по которой сохранность на века обеспечены лишь эстонской нации, культуре и языку.
Припомню только один случай, когда со мной публично согласился Александр Астров (в частных беседах такое случалось чаще). Это когда я озвучил тезис о том, что эстонцы украли у нас перестройку. Действительно: главное историческое событие сразу для нескольких поколений оказалось ими присвоенным. "Мы победили!" — хотелось кричать и кричалось в девяносто первом. "Нет, победили мы!" — объяснили нам потом. На этом, собственно, наш кураж поучаствовать в истории и закончился.
Активно навязываемая русскому индивиду в Эстонии либеральная модель зуд историзма не утилизирует — ее ущербность выпукло видна на примере публичного сектора. Либерализм, он ведь что говорит? Заботься о себе! Если каждый хорошо позаботится о себе, то и всем будет хорошо. Однако когда в публичный сектор, изначально призванный заботиться о других, приходит индивид, воспитанный заботиться исключительно о себе, система дает сбой. И уж подавно либерал — не субъект истории. (Исключение — Джордж Сорос, о котором говорят, что он единственный в мире человек, у которого есть собственная внешняя политика).
В данном раскладе зуд историзма утилизируется либо присоединением к эстонской нации через принятие гражданства, смену убеждений (Эстония была оккупирована!), имени, фамилии и отказа от отчества, либо через присоединение к российской территории через опять-таки принятие гражданства, отказа от знания эстонского языка за ненадобностью и европейских социальных навыков за невостребованностью.
Проектное присоединение к эстонской нации означает, однако, не только смену убеждений, но и присоединение к вере в eestlus. Вера же предполагает отказ от какой-либо свойственной нам критичности, потому как любой анализ eestlus,а сразу заводит в тупик. Начать хотя бы с того, что никто не знает, сколько их всего, õigeid eestlasi, полноправных носителей eestlus'а.
Pax, с позволения сказать, Estonica — материя в высшей степени неопределенная, до недавнего времени воплощенная в проекте ESTO päevad. Вот министр образования едет в Нидерланды на дни эстонского языка, чтобы выступить перед неопределенным количеством "тамошних эстонцев"… Ильвес, еще в ранге евродепутата, выступая по ЭТВ, назвал Эстонию "небольшой страной с населением в полтора миллиона человек", допустив ошибку почти в 10% в сторону увеличения… Сколько бы богатеньких эстонцев не выехало в последние годы из Таллинна в Виймси и Табасалу, все равно русских в Таллинне "чуть меньше половины", и это соотношение на официальном уровне не изменится никогда… По данным Всемирного банка, за рубежами Эстонии работают 180 000 эстонцев (эту статистику они получают, отслеживая денежные перечисления)…
Присутствуя на одном из первых выступлений в Эстонии Рейна Таагепера, запомнил следующий диалог. Экзальтированная дама: "Сколько, по-Вашему, väliseestlasi вернется в Эстонию после taasiseseisvumist?" Таагепера: "Двести". Экзальтированная дама: "Двести тысяч?" Таагепера: "Нет, просто двести". И ведь был прав!
Правительство Китая не препятствует эмиграции. Потому что, уезжая из Китая, китаец едет не в США (например), а в китайский квартал Чикаго (например) и, соответственно, из всемирного списка китайцев себя не вычеркивает. С эстонцами эта логика не работает (если кто-то знает о существовании где-то эстонских кварталов — дайте знать!).
Исходя из конституционной задачи сохранения эстонской нации на века, Рийгикогу должен был одним из первых законов запретить эстонцам выезд за рубеж и, на пятнадцать лет раньше России, провозгласить Государственную программу репатриации соотечественников — õigeid eestlasi. Чего, как мы знаем, сделано не было. А то, что было сделано, прямо противоречило программе сохранения генофонда. (По той же конституции, как известно, каждый имеет право покинуть Эстонию).
Эстонские вояки выступили с добрым начинанием и создали Вербовочный центр. 14 человек обрели рабочие места и задание за год завербовать 400. И получили на это 14 миллионов крон. То есть поиск одного эстонца в Эстонии, согласного за хорошие деньги служить в Вооруженных силах Эстонии, обойдется в этом году в 35 тысяч крон. И это при наличии Департамента рынка труда. Понятно, что такое доброе начинание будет расширено и углублено, и появления подобных Вербовочному центру служб следует ждать во всех министерствах.
Было, кстати, в армии (советской, правда) такое понятие, как "кадрированная часть". Это когда из личного состава — одни офицеры, а солдатиков нет. Недопризвали солдатиков, или по другой какой причине на эту часть не хватило. При этом предполагалось, что во "время Ч" солдатики откуда-то появятся и часть "развернется".
Воспоминания о "кадрированных" частях накатывают на меня каждый раз, когда я захожу на сайт МИД Эстонии — такое ощущение, что там работают только директора. Много, очень много директоров — и никаких подчиненных. Понятно, что это не самодеятельность, что так и задумано законом о правительстве, но все равно — оторопь берет.
Заклинания Ансипа о развитии наукоемкого производства объективно требуют какого-то понятного количества ученых в стране. Именно ученых, а не профессоров. Заклинаний не надо — пальцем покажите, где они.
На днях пальцем, словно услышав мои сетования, показал президент. Ученых будем брать в Индии. А что? В Индии только четверть населения неграмотны… Привозим контейнер ученых, отнимаем паспорта, и дальше по схеме…
Однако есть и положительные примеры. Несколько лет назад на презентацию европейской программы борьбы с дискриминацией в сфере занятости EQUAL, которую проводил все тот же Департамент рынка труда, пришло… больше 200 некоммерческих объединений, яростно борющихся с дискриминацией. Да, забыл сказать, что на Эстонию по этой программе было выделено 350 миллионов крон, которые и были успешно освоены. Поэтому, когда пишут, что "в Эстонии существует 5 организаций, которые занимаются правами человека" — это, мягко говоря, неверно. Их сотни. Места знать надо.
О демографии eestlus,а говорить вообще как-то неловко: в "войне прогнозов" в деле о Тартуской Пушкинской гимназии победил не прогноз (оптимистичный) признанного ученого Эллу Саар, а прогноз штатного прогнозера Тартуской городской управы (консервативный). Так что чего уж тут, если даже суд не верит…
Если о демографии, или количественном eestlus,е, разговор можно в целом заканчивать, то о содержательном, или качественном eestlus'е его лучше вообще не начинать. Исходя из опять-таки конституции, следует предполагать, что eestlus, как неповторимое сочетание нации, культуры и языка, обладает неким набором чрезвычайно ценных и уникальных с точки зрения мировой культуры и, шире — цивилизации качеств, которые, собственно, и обуславливают необходимость сохранения его на века. При этом до сих пор ни одного подобного качества публике для анализа предъявлено не было.
Omad в разговоре часто упоминают matslus. Не будучи õige eestlane, не берусь судить о всей глубине и сакральности данного понятия. По мне, однако, ближе всех к matslus'у стоит русское "жлобство" (говорил же — лучше не начинать…). Однако, и тут есть сомнения. Во-первых, уникальность эстонского жлобства вызывает сомнения. Во-вторых — ценность его для мировой цивилизации…
Отсюда (суммируя) неприятный тезис: "Хочешь войти в историю? Стань жлобом!" На этом, собственно, рассмотрение варианта исторического развития путем присоединения к эстонской нации следует считать законченным. Вариант присоединения к российской территории имеет два вектора: валить самому в Россию или дожидаться, когда Россия сама привалит сюда. Для всех интересующихся: у нас в Эстонии свобода слова! Мне об этом по по телевизору сам Свен Миксер сказал!
