Куда ведет "языковое погружение"?

В последнее время все чаще стали говорить о применении в русских школах Эстонии т.н. методики "языкового погружения". При этом стало уже традицией сообщать об этом, как о каком-то большом достижении, мол, это помогает детям в совершенстве овладеть эстонским языком и добиться успехов в обществе. Последние известия уже стали доходить не только из школ, но и из детских садов.

Сторонники широкого применения этой методики убеждают родителей, что государственный язык нужно начинать учить "чем раньше, тем лучше", однако реальный опыт применения методики "языкового погружения" показывает, что не всегда все идет так уж гладко.

Конечно, в стремлении доказать Министерству образования и науки свою "продвинутость" в сфере интеграции многие руководители школ и детских садов готовы начать учить детей эстонскому хоть прямо с рождения, однако кроме желаний есть еще такая вещь как психика детей, которая далеко не всегда готова воспринять эксперименты над ней со стороны увлеченных своими личными целями дядь и теть.

Учеными уже давно доказано, что мышление любого ребёнка формируется на основе родного языка, а потому до 5-6 лет детей вообще обучать чужому языку не рекомендуют. В противном случае, рано или поздно это скажется на психике ребенка. И не только на ней.

Мне лично довелось общаться с учащимися и родителями одной из "продвинутых" русских школ Таллинна, практикующей "языковое погружение" с 1 класса. Конечно, результаты в сфере владения госязыком очевидны, а вот с родным языком у многих явные проблемы. Мало того, что дети не в состоянии назвать многие предметы и понятия на русском, так еще некоторые из них начинают к 4-му классу говорить с очевидным эстонским акцентом. Большие проблемы наблюдаются у многих ребят и с правописанием на родном языке. Оппоненты скажут, что в этом вина родителей. Возможно, но давайте все-таки определимся, зачем мы отправляем детей в школу? Только затем, чтобы они выучили эстонский, или все-таки что-то еще?

Школа должна закладывать багаж разносторонних знаний человека на всю жизнь, кроме того, она должна помочь человеку определиться с принадлежностью к родной культуре. В противном случае, при недостаточном внимании со стороны родителей их дети могут превратиться в Иванов, не помнящих родства, для которых чуждыми будут и культура предков, и эстонская культура. Кроме того, их язык уже никогда не достигнет того уровня, на каком им владеют сверстники, обучающиеся на родном языке.

Родителя, отдающего ребенка в класс языкового погружения, трудно понять. Если уж родитель действительно хочет, чтобы его дитя приобрело язык и образ мышления выпускника-эстонца, то его следовало бы отдать в нормальную школу с эстонским языком обучения, где над ним не будут ставить методических экспериментов.

Правда, тут есть тоже опасность, связанная, в первую очередь, с направленностью преподавания некоторых предметов. Я неоднократно сталкивался со случаями, когда отпрыски русских родителей, учащиеся в эстонских школах, вдруг начинали стыдиться своих предков, а слово "русский" для них становилось сопоставимо с ругательством. Также в этом случае следует смириться с тем, что эти дети практически не будут читать и тем более писать по-русски.

В качестве человека, имеющего педагогическое образование и знакомого с различными методиками языкового обучения, смею утверждать, что методика "языкового погружения" не может и не должна использоваться для дошкольников и учащихся младших классов. Для них хорошо подходят обычные игровые коммуникативные методики обучения, которые должны использоваться в рамках отдельных уроков эстонского языка. Хороший учитель при этом всегда найдет подход к детям и убедит их, что учить эстонский приятно и полезно.

В то же время методика "языкового погружения" очень неплоха для использования в старших классах и среди взрослых. Хорошо владеющие родным языком и имеющие прочные связи с родной культурой взрослые, "погружаясь" в языковую среду, выносят из нее и новый язык, и интерес к культуре, которую этот язык представляет.

Примечание: Автор этой статьи имеет квалификацию учителя эстонского языка (как иностранного) и эстонской культурологии.