Астрахан: я могу порекомендовать русским Эстонии сохранять все-таки в своих детях русский язык
”Я могу порекомендовать сохранять все-таки в своих детях русский язык. Как минимум может пригодиться, потому что рядом страна большая, развивающаяся. И, наверно, это один из главных рынков для дальнейшего. А так — что я, режиссер, снимающий на русском языке, могу посоветовать русским? Смотрите мои фильмы и получайте удовольствие!” — так ответил на просьбу Delfi сказать что-нибудь русским Эстонии известный российский режиссер Дмитрий Астрахан. Он приехал в Таллинн, чтобы выступить в Международном медиаклубе ”Импрессум”.
Что знаете о жизни русских Эстонии?
Слышал, что памятник переносили, что с маршами фашистскими что-то такое было…Это неприятно.
После того, как мы опубликовали заметку о вашем приезде, один из комментаторов написал: ”Не вызывает доверия человек, который сюда приезжает с выступлениями. Ничего хорошего не скажет…” Такое восприятие гостей из России — у многих русскоязычных жителей Эстонии. Как вы это объясните?
Предыдущие товарищи, которые сюда приезжали, значит, плохо работали.
А как — хорошо?
Не знаю. Чтобы другие были комментарии после их ответов.
Тема вашего выступления в Таллинне ”Российское кино: в кадре и за кадром”. Если порассуждать о том, что в кадре, хочется спросить о российских телесериалах. Почему в основной своей ”многотонной” массе они лишены мысли, смысла, хотя порой даже неплохие актеры снимаются?
Отвечать за других художников сложно, можно отвечать за себя. Сериалы все же разные, но тут, знаете, ”каждый пишет, как он слышит, как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить”. Как там у Окуджавы: ”Так природа захотела. Почему — не наше дело, для чего, не нам судить”. Что ж я буду отвечать за то, кто и как творит. Это лично на совести каждого создателя, его умения, таланта.
Мы в этом смысле повторяем весь мировой опыт. Огромная масса сериалов в мире — средние, бессмысленные, развлекательные, веселые. Ведь серьезных работ и в мире не так много. Хорошего всегда мало. Что логично.
Что остается за кадром, чего не видят и не знают зрители. Может, какие-то глубинные процессы вызревают сейчас в российском кино?
Оно такое, какое, наверно, должно быть в некой начальной стадии, в условиях довольно вялого рынка. Монопольная область, как и все остальные. Вот такое кино. Но, наверно, будет лучше. Потому, что тот же телевизионный рынок дает некую конкуренцию. Рухнула определенная система производства кино, новая создается, но еще не создана. Издержки переходного периода.
Затянулся он что-то. Нет?
Почему? Это нам так кажется. Рулевой крутит быстро и думает, что корабль поворачивается быстро. Так не бывает. Он медленно поворачивается.
Вас часто можно увидеть на российских телеканалах в общественно-политических программах, ток-шоу…
Тут вопрос не во мне, а в обращающихся. Если б я был везде, куда звали, то моего присутствия было бы намного больше. Иногда времени не хватает, не всегда интересно, иногда нет настроения. Вообще-то я как раз люблю сходить поговорить.
Спрашиваю к тому, что в Эстонии, особенно среди эстонцев, распространено четкое представление, что телевидение в России необъективно, со свободой слова там туго. Действительно так?
Думаю, что и такого рода проблемы тоже присутствуют. Когда я хожу на телевидение, стараюсь говорить то, что думаю. Меня никто не просил говорить так-то и то-то. Естественно, во мне существует некая самоцензура — матом не ругаюсь в эфире и вести себя стараюсь прилично, ведь дети могут видеть.
Другой вопрос, что прямых эфиров, наверно, не так много. Есть, естественно, борьба некая, как всегда, против свободы слова. Не могу судить об Эстонии. Может, эстонские телезрители — такие свободные, такие интеллектуальные и так хорошо говорят, что могут так свысока судить о российских. Ну, эстонцам виднее.
Ваша страна здесь, безусловно, интересна — прежде всего русскому населению, но и многим эстонцам тоже. С вашей точки зрения, каковы самые большие плюсы и минусы современной России?
Самый большой минус — что монополизм, как я уже сказал, все-таки во многих областях присутствует. И вроде идет с ним борьба, так во всяком случае декларируется. И чем быстрее она реально будет происходить, тем реальнее будут сдвиги. Чем власть больше будет помогать людям, которые хотят что-то производить, создавать заводы, фабрики, а не только сырье, тем для России будет лучше.
Плюс — что это все-таки развивающаяся страна с неустоявшимися с точки зрения рынка традициями, что возможны какие-то подвижки, что еще не все ниши заняты, что еще не все расписано, что есть большое поле для созидания, что есть некая свобода для деятельности, что человек может сделать большой карьерный рывок.
Карьерный рывок… А вот у нас предприниматели, которые подумывают выходить на российский рынок, страшатся тамошней коррупции.
Ужасная коррупция. Мне никто не предлагал пока, и я тоже держусь (смеется. — Ред.). Про коррупцию все сказано по телевизору. И показывают, что идет борьба. Она и правда идет, вопрос — в каком масштабе и насколько затрагивает главных фигурантов. Но даже сажают.
Кажется, в российском обществе это вызывает не столько гордость ”за органы”, сколько какую-то иронию.
Ну, может быть. Просто не так много мер, которые уничтожили бы причины, приводящие к такому следствию, как коррупция. Пока есть монопольный тендер — есть коррупция. Она есть, пока нет живого рынка, активной, свободной конкуренции, где гарантированы права всех участников конкуренции, пока люди, которые создают какие-то предприятия, не могут придти и забрать их в каком-то виде, пока вместо этого эти люди будут чувствовать тяжелое давление коррупции и уходить из этих областей в недвижимость или другие сферы, где легче заниматься бизнесом.
Вы никогда не думали покинуть Россию?
Знаете, такой мысли у меня как раз никогда не было. Хотя мои братья уехали и живут в Америке, и все мои родственники уезжали в 90-е годы, когда не было работы. Они все инженеры, кандидаты и доктора наук, хотели работать по специальности, а встать у прилавка в какой-нибудь палатке не хотели. А я всегда был достаточно реализован, поэтому смысла уезжать не было.
