О деградации на примере призывов к "интеграции"
Если говорить о Русской Школе Эстонии, то здесь это явление приходится наблюдать особенно близко. Например, как некоторую попытку ввести в гипноз можно воспринимать следующие "утверждения":
1. "страх русских родителей перед языковым погружением отступает"
или
2. "полный переход на эстонский язык в основной школе может быть только по желанию родителей".
Интересно, что автор первой мысли - директор школы, а второй — чиновница министерства образования. Другими словами, представители административного аппарата.
В обоих этих случаях информация проводится на эмоциональном уровне. В первом есть указание на некий страх, что подводит читателя к идее его преодоления, потому как, в принципе, страх — эмоция негативная и поэтому должна быть побеждена. "Победа", по замыслу автора мысли, невольно состоит в языковом погружении. Однако образование является не той областью, где следует брать "на слабо", чтобы убедить сделать "выбор".
Во втором случае также интересна форма мысли об основной школе — фактически ее эстонизируют через языковое погружение. Но здесь разговор, во-первых, уводится от гимназий, где те же самые родители имеют полное право выбирать язык обучения. Во-вторых, из уст г-жи Кяосаар выходит странная связь языка обучения с местным самоуправлением, принимающим решение по основной школе. Странность заключается в том, что если в случае с гимназиями решения (не) принимает (затягивает) правительство, а в случае с основной школой решения приняли некоторые муниципалитеты, то почему одни (муниципалитеты) должны считаться с волей родителей ("есть спрос" и "только по желанию родителей" — И. К.), а другие (правительство) как будто освобождают себя от этого, тогда как есть заявления попечительских советов, та же воля родителей? Хотя тема о том, как некоторые муниципалитеты не считаются с волей родителей, заслуживает отдельного рассмотрения, но не здесь.
Сама же формулировка также может создать иллюзию, что в каком-то объеме переход в основной школе быть должен (см. "полный") и о гимназии думать не следует. Однако это как минимум противоречит 2 и 3 пунктам 21 статьи Закона об основной школе и гимназии, которые указывают на процедуру утверждения языка обучения, отличного от эстонского. Ни о каких процентах в этих пунктах статьи Закона речи не идет. Также 37 статья Конституции говорит о том, что язык обучения в школе национального меньшинства выбирает учебное заведение, а на этой неделе у всех жителей нашей страны также появилось право выступить в защиту конституционных прав (Подробнее, см. здесь).
С языковым погружением в нашей стране вообще интересно получается. Из уст тех же чиновников министерства образования можно было неоднократно слышать о "международности" и "признанности" методик языкового погружения. Например, идут ссылки на Канаду и Финляндию. После изучения данных случаев, я с удивлением обнаружил, что в Канаде в Квебеке добровольно погружали англоязычных детей во французский язык, а в Финляндии в городе Вааса добровольно погружали финскоговорящих детей в шведский язык. (Внимание! Возможно различие между словами "добровольно" в зависимости от страны употребления этого слова, в данном случае слово может отличаться от эстонского аналога). Другими словами, в обоих случаях "погружали" представителей большинства в язык меньшинства. У нас же это ноу-хау поставили с ног на голову.
Все рассуждения о том, что "надо" учиться на эстонском языке, обычно преподносятся как необходимость изучения языка, то есть, подменяются понятия изучения языка и обучения на языке. Звучит слово "интеграция". Так иногда разворачивающуюся вокруг торговли за проценты дискуссию пытаются выставить через необходимую "плату" за "интеграцию". Я согласен с тем, что для полноценного государственного руководства в нашей стране нужно знать эстонский язык. Однако здесь также важно не утратить сами интересы, выступая в качестве объекта для экспериментов.
В торговле процентами можно услышать мысль о том, что 60% якобы не представляют угрозы. Во-первых, предлагаю взглянуть на документ из Тапаской русской гимназии за подписью директора Наймы Силд, удостоверяющий, что из предметов на русском языке в гимназии остаются русский язык, литература и биология. Где эти "добровольные" оставшиеся 40%? Во-вторых, см. выше на попытку чиновницы министерства перевести дискуссию на основные школы.
В принципе, конечно, дело не в процентах, а в наличии выбора, его реализации и в добровольности.
В настоящий момент решения по нарвским и таллинским гимназиям затягиваются. Таллин подал жалобу в административный суд, чтобы обязать правительство вынести решение. В решении суда было указано, "что принятие решения на эту тему затрагивает большое количество людей и, таким образом, эти решения поспешно принимать нельзя." Также суд отметил, что все-таки должны быть "разумные" сроки принятия решения. Но никто ни к чему не был обязан. Хорошо, однако, что прозвучала мысль о том, что решение правительства затронет большое количество людей и это в вопросе, где, как утверждается уже представителями госаппарата, так много "добровольцев".
В целом же все остальные слова об исключении, отсрочках, страхе, добровольности и пр. можно уместить в одно слово - "политизация". Во время стадии политизированности общественного спора стороны формируют свой словарь и им пытаются закрыть неопределенность. Иногда неопределенность пытаются закрыть другими способами — например, давлением и поддержанием атмосферы страха — рейды языковых инспекторов, чиновников, вызовы на ковер. Подчинить, сломав волю, навязать одностороннюю "интерпретацию", игнорируя мнение другой стороны.
"Интеграция" - это дорога с двусторонним движением. Нельзя опускать руки, относиться к этой теме по типу "ну тут уже ничего не поделаешь", особенно когда эту болезненную "терпимость" пытаются внедрить в наше общество по какому-либо ярко выраженному признаку — например, национальному. Где предел у такой терпимости, я не хочу знать. Прививание обществу подавленности ведет к его деградации и слабости.
