Как мой родной язык делают языком оккупантов
Разумеется, этот выбор дался им не легко. Одна из причин, почему многие русские обладатели латвийских паспортов сказали на референдуме "нет", по моему субъективному мнению, заключается в том, что они не желают, чтобы их родной язык превращали сейчас, в 2012 году, в свободной Латвии в язык оккупантов. Я бы на их месте тоже этого не хотел.
Когда президент Ильвес пару месяцев назад сказал, что русский язык был в Эстонии языком оккупационной власти, то он имел в виду прошлое. Но когда национал-большевик Владимир Ильич Линдерман начал в Латвии сбор подписей, чтобы установить русский язык в качестве второго государственного, то он имел в виду будущее. Сегодня мы можем констатировать, что такое будущее не поддержали и многие живущие в Латвии граждане русского происхождения.
Ненависть в русскоязычных СМИ
Я провел в Риге половину недели до дня голосования. Был в парламенте, встречался с политиками, говорил с простыми людьми на улице, читал прессу. Русскоязычную прессу, разумеется, поскольку латышским языком я не владею. И мне, признаюсь честно, стало страшно, потому что так много ненависти по отношению к своим согражданам и своему государству я нигде раньше не видел. Даже в русскоязычных СМИ Эстонии непосредственно перед переносом Бронзового солдата.
У нас ведь тоже в русскоязычных газетах был полный консенсус. Что каждый, кто не хочет видеть на троллейбусной остановке на Тынисмяги "красный" монумент, автоматически является фашистом. И иметь другое мнение на эту тему было запрещено. Передовицы пестрели коллажами из министров в мундирах СС, журналисты составляли горячие десятки врагов русского народа и так далее по полной программе.
В латвийской же русскоязычной прессе за неделю до референдума царила и вовсе полная истерия. Причем главными объектами для нападок были даже не латышские политики и общественные деятели, а те русские, которые осмелились публично взять слово в защиту латышского языка.
Свою порцию брани и клеветы получила рижская предпринимательница Елена Авотыня-Екатериничева, единственная вина которой была в том, что она принимала участие в организованном депутатом Европейского парламента Инесе Вайдере семинаре и поддержала там латышский язык в качестве единственного государственного. Особо циничным многие русскоязычные журналисты сочли то, что выступающая завершила свою речь таким предложением: "Да здравствует независимая и суверенная Латвия, в которой есть один государственный язык!" Какое предательство!
След российских спецслужб
Больше всех досталось российским правозащитникам Валерии Новодворской и Константину Боровому, которые были в Риге непосредственно перед референдумом и также отказались поддержать идею русского языка в качестве второго государственного, сочтя, что за всей связанной с голосованием агрессивной кампанией стоят, как и во время событий 2007 года в Эстонии, спецслужбы Российской Федерации.
Мэр Риги Нил Ушаков поспешил публично обозвать Новодворскую и Борового "Бивисом и Батхедом", а журналист Андрей Мамыкин бросил 61-летней Новодворской в прямом эфире, что ее внешность является результатом советской карательной медицины.
Положа руку на сердце скажу, что в происходящее было очень сложно поверить. За те дни, что я в этот раз провел в Риге, я должен был неоднократно ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, не снится ли мне весь этот ужас! Представители русских партий и организаций, а также журналисты, которые и раньше-то не были особо дружественно настроены по отношению к Латвийскому государству, перед референдумом утратили чувство реальности начисто. Их деятельность и высказывания напоминали скорее панику на тонущем корабле, когда под угрозой обстоятельств многие начинают вести себя, как животные.
Верю, что это и стало определяющим для многих русских, которые проголосовали на референдуме против второго государственного языка. Многие латыши задавались вопросом накануне референдума, куда пропала русская интеллигенция, почему она молчит? Сейчас ясно, что русская интеллигенция спокойно пошла к избирательным урнам и провалила предложение признать русский язык вторым государственным. Их поддержка основам Латвийской государственности оказалась сильнее, чем многие думали.
Как в Эстонии после бронзовых ночей
Я лично знаю очень многих русских, которые голосовали на референдуме против второго государственного языка. Они были обеспокоены тем, что в результате референдума в обществе возрастет русофобия, что в каждом разговаривающем на русском языке человеке будут априори видеть вражеского агента, что политика принудительной ассимиляции найдет в результате всего этого больше сторонников. Все это до боли напоминало ситуацию в Эстонии непосредственно после бронзовых ночей.
И многие русские показали, что они не хотят, чтобы их язык превращался в Латвии в официальный язык оккупации. Они хотят, чтобы, слыша на улице русскую речь, их латышские соотечественники вспоминали выученное в школе стихотворение Некрасова, а не гимн Советского Союза.
В конце концов, они проголосовали против, потому что, как поется в знаменитом гимне эстонского антисоветского сопротивления, "не способны, не могут, не хотят служить тиблам". Как выглядит этот загадочный тибла, в латвийских СМИ в последние недели можно было увидеть не раз.
Здесь для эстонского читателя будет не лишним напомнить, что партия Нила Ушакова "Центр согласия" заключила в 2009 году договор о сотрудничестве с "Единой Россией". Как такой же договор повлияет на поведение крупнейшей в Эстонии оппозиционной партии при определении статуса русского языка, если этот вопрос когда-нибудь встанет у нас на повестку дня, это предсказать трудно. Факт заключается в том, что представительница Центристской партии Яна Тоом заявила газете "День за Днем", комментируя итоги латвийского референдума, что идея национального государства не поддерживает интеграцию.
Национальное государство не мешает интеграции
Я придерживаюсь противоположной точки зрения — моей интеграции национальное государство не помеха. И я не хочу, чтобы русский язык становился в Эстонии или Латвии вторым государственным языком. Во-первых, это было бы несправедливо после полувековой советской оккупации. А во-вторых, если русский язык станет здесь или в Латвии вторым государственным языком, то существует опасность, что вскоре исчезнут как эстонский, так и латышский языки.
В подтверждение своих слов приведу такой пример. Несколько лет назад по моему приглашению в Таллинн прибыла одна делегация из Беларуси. В то время я только начинал заниматься этой страной и почти совсем не говорил на белорусском языке. Поэтому я позвонил по информационному телефону в министерство иностранных дел Беларуси, чтобы спросить, как на их языке сказать: "Добро пожаловать в Эстонию!" Говоривший со мной дипломат из Минска ответил, что он к сожалению не знает, но был очень любезен и после нескольких минут моего ожидания на линии нашел человека, который смог подсказать мне нужную фразу.
Конечно, есть много людей и в Эстонии, которым не владеющий эстонским языком дипломат Эстонской Республики показался бы вполне подходящим. Для кого Языковая инспекция — репрессивный орган, а большинство граждан, защищающих свой государственный язык — русофобы. По этой логике я тоже — русофоб, встречал эту характеристику о себе в газетах неоднократно. Так что, если я смог так глубоко интегрироваться, что заслужил столь значительные титулы, то и другие смогут.
Референдум в Латвии показал, что нас, интеграстов (еще один термин для таких, как мы, придуманный прокремлевской прессой), уже достаточно много, чтобы помешать тем, кто хотят использовать наш родной язык против нашей же родной страны. Этот номер больше не пройдет! К огорчению Кремля выяснилось, что пятая колонна в Балтийских странах оказалась намного меньше, чем они всегда надеялись.
