Дискуссия о судьбах национального государства в Эстонии давно приняла формы вялотекущей пандемии гриппа — то ли свиного, то ли птичьего. Никто пока толком не знает, что это за зверь такой — национальное государство в условиях глобализации — но высказываются все, кому не лень. Однако недавно газета "Ээсти Пяэвалехт" опубликовала по данной теме мнение человека весьма авторитетного не только в Эстонии, но и за ее пределами. Слово взял судья Европейского суда по правам человека Райт Марусте.
В своей статье Марусте приводит примеры дискуссий, которые в настоящее время ведутся вокруг национального государства и общего кризиса национальной идентичности в странах Европы. К всенародному обсуждению этих проблем призвал президент Франции Николя Саркози. Бурные эмоции вызвали в Германии планы ввести для иммигрантов специальные "договоры об интеграции", которые должны подписывать все желающие поселится в стране.
Причины споров хорошо известны: массовый наплыв в Европу иммигрантов со всего мира, привлеченных высоким уровнем жизни и сильными социальными гарантиями, что приводит к резким изменениям в структуре населения. Доля коренных жителей Европы уменьшается, и, соответственно, их страхи по поводу своей культуры и языка увеличиваются.
Но дело в том, что для больших народов это все же не является экзистенциональными страхами. Как раз из статьи Марусте хорошо видно, в чем состоит коренное отличие от них Эстонии, даже если речь не о "хуторских националистах", а об образованном слое эстоноязычного общества. Так, Марусте называет всех жителей Эстонии "эстонцами", но при этом разделяя их на "коренных эстонцев" и "новых эстонцев". Последние, в свою очередь, делятся на две неравные группы. Одна, большая русскоязычная — наследие советского периода. Вторая — новые иммигранты, которые приезжают в Эстонию в течение периода после восстановления независимости в 1991 году.
Все вроде верно, если бы не одно небольшое "но". Весьма сомнительно, что термин "коренные эстонцы" устраивает, положим, всех потомков северозападников или староверов Причудья. И причина здесь не только и не столько в культурных различиях с эстоноязычным населением, сколько в том простом факте, что в Эстонии пока не сложилась политическая нация, которая в странах с более длительной историей государственности является тем стержнем, который объединяет людей разного этнического происхождения, культуры и религии в единое понятие "народ".
Более того, парадоксальным образом, декларируя необходимость приобретения "некоренными" "эстонского менталитета", их просто направляют в никуда. Собственно говоря, Марусте прямо пишет, что в определении своей идентичности и сути своего патриотизма сами "коренные" дальше декларации "eestlane olla on uhke ja hää…" особенно далеко не продвинулись.
Марусте говорит об общих ценностях, которые объединяют народ Франции, об идее "свободы, равенства, братства", ставшей официальной идеологией республики после Французской революции (другое дело, насколько успешно ее удается воплощать в реальной жизни). В Эстонии такие общие ценности, на которые могло бы опираться единство народа, еще не выработаны. Более того, в последнее время наблюдается опасный процесс разрушения именно позитива, который существовал (и, к счастью, еще существует) в отношениях между "коренными" и "некоренными".
Заканчивает свою статью Марусте призывом начать серьезную дискуссию о национальных символах, и о том, как их используют в Эстонии. Примечательно, что, говоря о Конституции ЭР, закрепившей некоторые общие ценности, он замечает: "Я непременно добавил бы сюда принцип демократии".
А вот тут начинаются типичные "трудности перевода". С этим многострадальным словом "демократия" творят настолько противоположные вещи, что его смысл приобрел характер размытого пятна неопределенного цвета. Иногда приключаются истории даже просто смешные. Так, например, аналитик часто цитируемого в Эстонии Международного Центра оборонных исследований Мерле Майдре в статье, посвященной Украине, недавно обвинила противников президента Ющенко в попытке принять "недемократическую конституцию". В чем же ее недемократичность? Да в том, что проект предусматривал выборы президента не народом, а парламентом. Эксперт на минутку забыла, кто избирает президента в демократической Эстонии.
И таких примеров игры со словом "демократия" несть числа. Причина вполне понятна: в Евросоюзе демократические принципы освящены долгими годами развития. В новых демократиях, переведенных "из соцлагеря в еврозону", с этим приходится считаться. Слово уже выучили, а вот с пониманием его содержания пока не все гладко. Однако никуда не денешься, надо продолжать постигать правила новой системы.
"Рука Москвы" в Советском Союзе зачастую действовала грубо и прямо. "Рука Евросоюза", хоть и в лайковой перчатке, но заставляет исполнять заведенные в "еврозоне" правила не менее жестко. Евросоюз продолжает строить единое европейское пространство, несмотря на все ухабы на этом нелегком пути. Этот процесс опасен для всех национальных государств, если они пытаются соответствовать этому термину в его старом понимании, заложенном еще Вестфальским миром в середине 17 века. И уж тем более, для небольших стран с не очень богатым опытом государственности. Так что апологетов традиционных национальных ценностей ждет трудная, если не сказать — невыполнимая миссия.
