Разбирательство по делу Дмитрия Линтера, Димитрия Кленского, Максима Ревы и Марка Сирыка — предполагаемых организаторов прошлогодних апрельских беспорядков в столице — подходит к концу. На прошлой неделе в Харьюском уездном суде слушали 17-летнего Дмитрия Зуева. На показания длиннокудрого юноши, к тому моменту единственного свидетеля обвинения, прокуратура надеялась, видимо, как на последний шанс наскрести против обвиняемых хоть что-нибудь.
Однако неприятные для Трийн Бергманн сюрпризы начались уже с первых минут допроса Зуева.
Прокурор: — Кто были лидерами "Ночного дозора"?
Зуев: — Я не помню, чтобы кто-то был конкретным лидером.
- Кто были активными членами "Ночного дозора"?
- Ими были многие люди, конкретно никого назвать не могу, не помню.
Прокурор попросила суд процитировать отрывок из показаний Зуева на предварительном следствии: "У движения были конкретные лидеры — Линтер, Студенецкий, Кленский, Рева. Народ слушал главным образом Линтера, Студенецкого, Кленского. Речь шла об организации пикетов, заявлениях в защиту Бронзового солдата".
Прокурор: — Эти ваши показания соответствуют действительности?
Зуев: — Человек, который меня допрашивал, плохо владел русским языком, переводчика не было, он пришел впоследствии. На допросах на меня оказывали давление, присутствовали посторонние лица. Со мной говорили таким тоном, будто угрожают личной расправой, мне было 16 лет, я был напуган. Не уверен, что мог дать адекватный ответ.
"Свидетель, вы боитесь?"
Поскольку Дмитрий Зуев то и дело отвечал на вопросы обвинителя "не помню, давно было", суд еще пять раз пытался освежить его память, приводя выкладки из допроса в полиции безопасности. Тщетно. Тогда судья Виолетта Кываск спросила:
- Свидетель, вы кого-то сейчас боитесь?
- Наших спецслужб и правительства.
- Вы что, видите их в зале?
- Конкретно здесь никого не боюсь. Никакой угрозы сейчас не вижу, доверяю суду.
Но судье показалось, что Зуев все же боится. Зачем, мол, каждый раз, готовясь ответить, он смотрит в сторону обвиняемых и их защитников? "Я смотрю в разные стороны, потому что стоять тяжело", — был ответ.
Следующий день начался с ходатайства прокурора о вызове еще двух свидетелей — работавших с Зуевым переводчика и следователя полиции безопасности. Адвокат Леонид Оловянишников заранее счел подобный допрос бессмысленным: "Следователь скажет, что допрашивал правильно, переводчик — что правильно переводил. И у суда не будет возможности убедиться, как все было на самом деле, ведь объективна только фонограмма допроса и перевода. Поскольку перевод происходил в устной форме, то даже при отсутствии злого умысла переводчик мог добросовестно ошибиться, что тоже невозможно проверить".
Суд, тем не менее, удовлетворил ходатайство прокурора, заявив, что слова Дмитрия Зуева "надо проверить".
В полиции безопасности все "возможно"
Интересно, что и переводчик Евгения Ланс, и следователь (он же комиссар полиции безопасности) Индрек Пыдер уже находились в здании суда, что называется, были наготове.
На вопрос прокурора, возможно ли такое, чтобы следователь начал беседу со свидетелем, не дожидаясь прихода переводчика, Ланс ответила буквально следующее: "Возможно. Я могу прийти, когда уже записаны данные свидетеля и то, что его информировали о его правах. И, может быть, следователь и свидетель уже о чем-то переговорили".
Оловянишников: — Были ли посторонние на допросе?
Ланс: — Может, заходил-выходил кто-то, на самом допросе посторонних не было.
Комиссару Пыдеру прокурор задала вопрос, состоялся ли до начала допроса Зуева разговор с ним в свободной форме, при котором переводчик не присутствовал?
"Возможно, не могу сказать, — сказал Пыдер. — Может, я записал имя свидетеля, данные. В протокол заносилась все же та часть допроса, при которой присутствовал переводчик". К слову, Пыдер допрашивал Зуева 3 мая 2007 года, допрос начался в 13.25, а время его окончания в протоколе не значится, хотя фиксировать это следователь обязан.
Оловянишников: — Сколько раз вы допрашивали Дмитрия Зуева?
Пыдер: — Один раз.
- Как проходил второй допрос, не знаете?
- Нет.
А ведь на предварительном следствии Дмитрия Зуева допрашивали дважды. Второй раз — 17 июля 2007 года, следователь Свен Сихварт. Но его в суд не вызвали. В конечном счете непонятно и то, о каком именно допросе говорила в суде Евгения Ланс, в качестве переводчика расписавшаяся на обоих протоколах. Почему отобрали наушники
Прокурор, конечно, не могла не спросить у Индрека Пыдера:
- Вы как-то воздействовали на Зуева во время допроса?
Пыдер: — Думаю, что нет.
- Думаете или вам это известно?
- Известно.
Полученные свидетельства совсем выбили у Трийн Бергманн почву из-под ног, лишив последней радости — возбуждения против "своего" непокорного свидетеля Зуева уголовного дела за дачу в суде заведомо ложных показаний.
Не оставалось ничего, кроме как перейти к зануднейшей процедуре оглашения собранных в ходе предварительного расследования материалов, которых набралось аж на десятитомник. В связи с этим в зале был установен рекорд: осталось двое слушателей, один из которых — сотрудник полиции безопасности.
Из сопутствующих судебному процессу деталей можно выделить то, что не владеющие эстонским языком вольнослушатели перестали слышать перевод. По словам советника по прессе Харьюского уездного суда Кристины Отс, это произошло потому, что после заседания 19 мая одной пары наушников не досчитались. "Вообще-то, они положены только представителям сторон, — подчеркнула Отс. — За то, что их могли брать все желающие, мне влетело, и теперь я могу выдавать их только журналистам".
Но и тем они понадобятся не скоро — следующее заседание назначено на 3 ноября.
