Неэстонской части населения присваиваются оскорбительные политические ярлыки: незаконные мигранты, оккупанты, колонисты, потомки оккупантов, новопоселенцы, инородцы, русскоязычные и т.п. Неэстонцев обвиняют в нежелании интегрироваться в эстонское общество, изучать эстонский язык и культуру. Их подозревают в готовности ликвидировать независимость Эстонии и реставрировать СССР. Преувеличиваются такие черты национальные черты, как лень, глупость, пьянство и т.д.
По отношению к инородцам и, в первую очередь, к русским действует политика сокращения этнического воспроизводства, характеризующаяся основными чертами хроноцида — изъятием прошлого с целью сокращения для русских настоящего и недопущения их в будущее. Именно таковы, в первую очередь, интеграционные и натурализационные процедуры, требующие от русских значительных временных и материальных затрат в обмен на призрачные льготы.
Государство создало и поддерживает систему институциональной сегрегации, закрепленную в специальных законах, регулирующих отношение государства с инородцами. Для контроля за инородцами создан специальный департамент миграции и гражданства, а также языковая инспекция, в правительстве имеется должность министра по делам фактически неэстонского населения. Для инородцев создана специальная русскоязычная пресса, есть даже планы по созданию на общественно-правовом телевидении специального русскоязычного телеканала.
Институциональная сегрегация действует в области дошкольного воспитания, школьного и высшего образования — раздельные детские сады, раздельное школьное обучение, раздельная высшая школа. Поскольку реальная интеграция русских начинается после окончания средней школы или получения высшего образования, то в возрасте 18-22 лет молодой человек вынужден интегрироваться практически с начального уровня. У него полностью отсутствуют личные и корпоративные связи в эстонском обществе, что обрекает его на работу по найму, карьерный потолок которой не позволяет перешагнуть уровень менеджера младшего звена.
Владение государственным языком и профессиональное образование делает русского молодого человека опасным конкурентом для эстонцев, что делает его более уязвимым на рынке труда — неэстонцу сложнее найти работу по специальности и легче ее потерять, чем эстонцу. Словно не замечая сложившейся юридической практики, вновь назначенный канцлер права (омбудсмен) счел необходимым специально отметить равенство эстонцев и русских перед законом.
В 2000 году русской общине была навязана правительственная программа интеграции. Русских запугивали тем, что интеграционная программа якобы имеет своей целью ассимиляцию русских. Реально программа была направлена на то, чтобы максимально затормозить естественные интеграционные процессы. Государство никогда не ставило своей целью массовую ассимиляцию или интеграцию русских. Политика всегда была направлена та то, чтобы выдавить из Эстонии максимальное количество русских, создав им максимально возможные не комфортные условия.
К 2007 году ситуация начала изменяться и стало понятно, что комфортные экономические условия для эстонцев напрямую зависят от количества русских рабочих рук, задействованных на малоквалифицированных и непрестижных работах. Началась конкуренция между политикой вытеснения и политикой окончательного превращения русских в дешевую рабочую силу, владеющую государственным языком.
Интеграционная программа правительства выдвинула в качестве основного фактора риска появление в русскоязычной среде, не желающей интегрироваться и учить государственный язык, собственной элиты, способной вести диалог с государством. Основные усилия в рамках "реализации" интеграционной программы были направлены на борьбу с лидерами русской общины и предотвращение появления "русскоязычной элиты". Последовательно были разгромлены так называемые русские партии и дискредитированы реальные и потенциальные лидеры, что позволило к 2006 году заявить: отсутствие единства русских является заслугой государственных структур.
После "бронзовых беспорядков" 2007 года под контролем центристов была спешно сформирована марионеточная Палата представителей национальных меньшинств Эстонии, призванная проталкивать "правильные" интеграционные процессы. Особо следует отметить, что общество правопреемных граждан Эстонской Республики фактически противостоит созданию гражданского общества в Эстонии и всячески тормозит возникновение вненациональных гражданских институций, которые могли бы контролировать признанные международным сообществом стандарты демократии.
Окончательное преодоление ксенофобии вообще и русофобии в частности, присущих обществу правопреемных граждан Эстонии, в обозримом будущем не представляется возможным. Ксенофобия как таковая является чертой национального характера, а русофобия является частью негативного наследства остзейских немцев.
Закреплению русофобии способствовали наиболее активные "просветители" эстонского народа — секта моравских братьев (гернгутеров), обосновавшаяся в Эстонии в конце XVIII века. Их идейными наследниками в современной политике являются реформисты, имеющие наиболее разветвленные и прочные связи в структурах Европейского союза. Именно реформисты являются проводниками агрессивной русофобии, а не традиционные ксенофобы — исамаалийтовцы и республиканцы.
Проявления русофобии могут быть в значительной степени нейтрализованы вмешательством западных стран, но совсем не обязательно, что это серьезно заинтересует их в ближайшее время. Отношения между Эстонией и Россией могут быть нормализованы при посредничестве третьих стран. Например, проблема эстонских претензий по оккупации и аннексии может быть снята окончательно, если к ее решению будет привлечен третейский суд (посредник), чей авторитет и незаинтересованность суждений будут признаны обеими сторонами. Любопытно, что идея обсудить юридическую состоятельность Тартуского мирного договора в отношениях с современной Россией на уровне международных инстанций уже посетила горячие эстонские головы.
Преодоление институциональной сегрегации возможно начать с постепенных изменений в системе дошкольного воспитания и школьного образования. Необходимо введение единых детских дошкольных учреждений и единой школы для граждан Эстонской Республики. Дети граждан Российской Федерации должны быть как можно быстрее выведены из-под "интеграционного" гнета эстонской иноязычной школы (школы для русских). В соответствии с Конституцией РФ, для них на основе межгосударственного договора должна быть учреждена система российских лицеев.
Эстонская Республика должна быть поставлена перед фактом, что на ней лежит юридическая, историческая и нравственная ответственность за тех, кто был натурализован в эстонском гражданстве или не допущен в него (лица без гражданства, родившиеся или длительное время проживающие в стране). Напряженность в межгосударственных отношениях России и Эстонии понизится, если оба этих контингента будут выведены из сферы межгосударственных переговорных процессов. Российская Федерация должна сосредоточиться не на соотечественниках вообще, но исключительно на российских гражданах, чьи права в полном объеме защищает Конституция РФ.
К сожалению, русская община дошла до такой степени разложения, что уже не способна самостоятельно подать сигнал бедствия.
