К черту Больничную кассу!
Но все-таки, в чем же дело? Прибавку врачам обещают каждый год, каждый год это каким-то образом увязывается с бюджетом Больничной кассы, которая, по существу, является буфером между министерством и пациентами. Вы, кстати, знаете, что у нас нет министерства здравоохранения? Иначе говоря, на государственном уровне здоровье людей не является приоритетом. Конечно, то, чем должно, судя по наименованию, заниматься министерство социальных дел, тоже крайне важно, но здоровье — это не социальные дела, социальные дела уже потом, если есть здоровье.
Так вот, собственно, о прибавке. У меня есть знакомая медсестра. Когда год назад всем медработникам тоже было обещано существенное повышение, я потом спросила у нее — ну как? "Повысили, — сказала она. — Ага, повысили. На целую крону". На одну крону в час, значит. Если обычная 40-часовая рабочая неделя, то где-то на 160-180 крон в месяц. Конечно, ни одна медсестра, ни одна нянечка не работает на одну ставку. Еще недавно в Эстонии был закон, по которому переработки не должны были превышать 8 часов в неделю, а в целом — полставки в месяц, но именно из-за медработников этот закон пришлось исправить, потому что никак не возможно выжить той же медсестре.
Наступил новый год. От министерства (социальных дел) поступили очередные обещания, от Больничной кассы — очередные рапорты о значительном увеличении бюджета. И тут выяснилось, что вроде бы медработникам в ходе переговоров и пообещали аж 20-процентное повышение, деньги для этого через Больничную кассу государством выделены, но не могут лечебные учреждения зарплаты так повысить, потому что деньги нужны и на другие цели. К тому же, вдруг увеличился налог на оборудование, который тоже надо за счет чего-то покрывать. Вот и всё. Хотели, как 20%, а получили, как 1 крону.
Кто же повысил налог на оборудование? — чужое министерство, министерство финансов.
Другая моя знакомая, врач-специалист частной клиники, сказала, что после увеличения налога на оборудование у них остается единственный выход — повышать расценки. И, конечно, пациентов станет меньше, значит, станет меньше и зарплата.
Но это со стороны врачей "пациентов станет меньше", а с нашей стороны, со стороны пациентов, придется платить за то, за что не доплатила Больничная касса, которой не доплатило непрофильное министерство. (Можно продолжить дальше: которым управляет некомпетентный министр в некомпетентном правительстве под руководством некомпетентного премьера — но это была бы уж совсем политика).
Важно оказывается то, что вся система пренебрежения здоровьем в этой стране построена следующим образом: есть непрофильное министерство, есть организация под названием "Больничная касса". И если речь идет о государственных лечебных учреждениях, — есть по существу находящиеся на самофинансировании больницы и клиники. То есть, прибыль для обслуживания чиновников снимается на множестве уровней, и все это финансирует больной (а также и еще пока здоровый).
Мне кажется, охрана здоровья людей должна быть главной задачей государства, потому, должно быть соответствующее министерство. И врачи не должны заботиться о том, где достать денег на протекающую крышу, а просто лечить. Железную дорогу вот решили национализировать, потому что это жизненно важно для государства. Так национализируйте же и здоровье народа! К черту Больничную кассу! Пусть будет одно министерство, которое будет заботиться только о здоровье, а все больницы пусть будут в его непосредственном подчинении, хотя бы в муниципальном подчинении. Кроме частных клиник, разумеется.
Но, наверно, выгодно иметь многоуровневую систему деньгополучания от тех, кто вынужден деньги отдавать. Вот и вся любовь, вот и вся забота государства.
Еще две вещи мучают меня. Во-первых, семейные врачи. Что это у нас такое? В чем их функция? Как я понимаю, сегодня семейный врач нужен только для того, чтобы посмотреть тебя и, если у тебя болит ухо, направить к ушнику, если глаз — к глазнику, если живот — к животнику. И если есть направление, не придется (или почти не придется) платить за визит к специалисту.
Когда я была маленькой, у нас была доктор Виллемс, к которой вся семья ходила со своими болячками. Она и сама приходила, если было нужно. Я, честно говоря, не помню и не знаю, как именно доктор Виллемс работала, что делала — а это было советское время — но это был настоящий семейный врач, хотя так и не называлась. К ней приходили, как к родной.
Но что-то не так в нынешней системе, не приживаются семейные врачи. То ли время уже не то, то ли душевной теплоты в мире осталось мало, чтобы так делиться, как это делала доктор Виллемс. Не знаю. Но я ни разу не слышала, чтобы кто-то был доволен своим семейным врачом. Я, конечно, могу ошибаться, но я вот — ни от кого не слышала.
Вторая же вещь, которой я не понимаю — это то, что ни та моя знакомая медсестра, ни врач-специалист даже и не думали о забастовке. Они были бы согласны лечить людей все равно. Но объявился профсоюз, объявился забастовочный комитет, которые есть, на содержание которых, стало быть, тоже платились деньги пациентов. Конечно, намерения этих организаций вроде бы и благие, но думается, что это абсолютно не экономический вопрос, а здесь-то как раз политика. Но не будем о ней.
Да. Еще есть миф, что врачи получают много. Это миф того же порядка, что и о большой средней зарплате в стране. Ясное дело, что нейро- или кардиохирург получает во много-много раз больше, чем врач, который раз в месяц осматривает вашего младенца. Такая вот арифметика.
Мне очень хотелось бы, чтобы наше государство заботилось о людях. Пусть будет министерство здравоохранения — и, извините, к черту эту Больничную кассу!
