К вопросу об одомашнивании местных русских
Приведённая профессором Исаковым цитата из писателя и, не побоюсь этого слова, философа Михаила Веллера ещё более показательна: "Будущее русской культуры в Эстонии примерно таково же, как в Финляндии, Швеции, Дании: нет никакого будущего, нечего вить пустые словеса. Пока в Таллинне половина русских, а во всей Эстонии — треть, эстонцы заинтересованы в том, чтобы русской культурой здесь пахло как можно меньше — при соблюдении проформы терпимости и демократии. С другой стороны, поскольку российская граница рядом, всегда будет идти культурная подпитка прямо из России. Раньше место русских в республике было в третьем ряду: после русских метрополии и "титульной нации" республики. Третий ряд оказался приставным, стулья разобрали на дрова и заборы. Русская культура бывшей имперской провинции рассасывается".
Третий ряд оказался приставным и русской культурой уже не пахнет… Что ж, к мнению Веллера, избравшего ещё в советское время внутреннюю эмиграцию в Эстонию, стоит прислушаться. Такие люди, как он, тонко чувствуют конъюнктуру.
А вот точка зрения самого профессора Исакова: "Вопрос о нашем будущем как русских, на мой взгляд, и зависит, в первую очередь, от того, сумеем ли мы сформировать свою русскую общину, осознающую себя как единое национальное целое и свои задачи, и от того, сумеем ли мы создать особую субкультуру русского национального меньшинства, подобную той, что создали шведы в Финляндии, хотя они составляют несравненно меньший процент населения, чем русские в Эстонии. Я думаю, что в этом заинтересованы не только мы, русские, но и эстонцы, эстонское государство, потому что это залог стабильности, малоконфликтного свободного развития республики. К сожалению, власти и большая часть эстонского общества этого не осознает".
В целом можно сказать, что три заявленные точки зрения в какой-то мере отражают деление русской общины в Эстонии на граждан правопреемных, граждан натурализованных, граждан российских и лиц без гражданства.
Собравшиеся в ДОФе представители русского национального меньшинства призывали к сохранению русской культуры, толерантности, всяк на свой лад толковали сущность интеграции, клеймили ассимиляцию, печалились об отсутствии русского единства, говорили, слушали и… не слышали друг друга. А жирную точку в конце поставил enfant terrible русской политики Димитрий Кленский:
– Запомните, что я вам скажу: бойтесь своих!
Что ж, и в этой точке зрения есть свой резон: русская община, как швейцарский сыр, изгрызена изнутри фискалами-добровольцами и провокаторами по призванию. О профессионалах умолчу, потому что профессия обязывает к профессионализму, профессионализм освобождает от нравственных мучений. Можно как угодно относиться к провокаторству и доносительству, но нельзя их сбрасывать со счётов при любом общественном начинании. В этой связи не могу удержаться от комплимента: местное агентство национальной безопасности, хотя порой работает грубо, но, в целом, весьма эффективно. Bravo, господа!
Однако вернёмся к нашим баранам, точнее, к скотоводам. Начиная со времен поющей революции мы пытаемся доказать им, что мы тоже люди и право имеем. Мы уже наизнанку вывернулись, и чего мы добились? Мы добились весьма сомнительного статуса эстонских русских, местных русских и даже домашних русских. В чём прелесть новой породы? А прелесть в том, что одомашненные русские не такие, как в России. Одомашненные русские безопасны во всех отношениях и практически стерильны. Однако в этом статусе мы для скотоводов-селекционеров совершенно не интересны. Им интересны те русские, которые живут в России. Этот интерес не в последнюю очередь основан на том, что русские из России источают русский дух — волнующий запах опасности. Сколько раз мне приходилось слышать эстонские восторги в их адрес! Но, пожалуй, ещё больше было услышано презрения и неуважения к одомашненным русским.
В самом деле, а чего с нами церемониться? Мы позволили себя растоптать, и теперь не достойны уважения цивилизованных народов. Вместо русского духа мы источаем кислый запах неухоженных ног и удушающие ароматы "Красной Москвы" из-под мохеровых шапочек. Так за что же нас уважать? Может быть, за то, что мы носители великой русской культуры? Так ведь у нас не наберется и тридцати русских литераторов, которыми гордилась довоенная община в Эстонии. И это несмотря на то, что у нас есть отделение Союза писателей России во главе с литератором, удостоенным статуса секретаря СП. Наш культурный слой настолько тонок, что дунь посильнее — и развеется практически без следа. Скотоводы боялись, что у нашего стада со временем появится элита, выражающая и защищающая интересы тех, кто интегрироваться не желает. Ну, и где эта элита? С ней боролись, как с тараканами, пока не вывели подчистую.
Мы признали себя национальным меньшинством, а они нас нет. Народ как миф, каким бы малым он ни был, по определению не может быть меньшинством. В нормальном обществе меньшинство — это количественный показатель, и не более того. У нас это особая психология — психология национального меньшинства, ущербная, отягощенная комплексом коллективной вины за оккупацию и нежелание общаться между собой на государственном языке. Поистине мы не достойны равенства, мы достойны культурной автономии, и пусть нам всем будет хуже.
Скажу больше, на прошлой неделе был оскорбительно недопонят Евгений Криштафович, заступившийся за эстонское государство и его миротворцев. Думаю, что он бы промолчал, выбери себе унизительное наказание палками миротворец из числа природных эстонцев. Как говорится, крыть было бы нечем. Криштафович вступился за эстонское государство, потому что опозорил его зауряд-эстонец — русский, временно исполняющий обязанности эстонца. Уж если иностранный легион — лучшие из лучших — позволяет себе такие фортеля, то это бросает тень на всех лояльных заурядов. Вот почему Криштафович встал на защиту нового отечества от противного, слегка наехав на него за пренебрежение к собственным миротворцам.
Так ведь и государство не лыком шито, и рассуждает оно примерно так же, как Криштафович: за природного миротворца вступилось бы, а иностранный легион (заурядов) пусть себе секут на здоровье, тем более что они и сами не против. Зауряд-эстонец не может опозорить эстонское государство — он позорит только себя. Мораль сей басни очевидна: временно исполняющий не достоин государственного уважения. Плохо будет исполнять обязанности, всегда найдётся равноценная замена. В этом смысле Криштафович — как та канарейка в шахте, умирающая с первыми же парами рудничного газа, — живой индикатор "благорастворения воздухов". (Сравните с чувствительностью философа Михаила Веллера.)
Однако вернёмся к теме круглого стола: есть ли у русской культуры в Эстонии будущее? Я давно привык к тому, что на подобных мероприятиях мало кто говорит по заявленной теме. Обыкновенно выступления можно разделить на два жанра. Первый условно называется "плач Ярославны, или Дайте денег поносить" , второй — "отчёт о проделанной работе" . Иногда жанры смешиваются, но обязательно доминирует какой-то один. В целом довольно удобно, поскольку позволяет каждому говорить о своём, игнорируя внимание и эмоции слушателей.
Кстати, именно к этому явлению тесно примыкает дельфийский цинизм типа "аффтар выпей яду" или "кг/ам". Тот, кто не умеет слушать (читать) других, никогда не будет услышан (прочитан) сам. Так что не ждите креатива от авторов мнений, как сами авторы не ищут креатива в ваших комментариях. Но это так, к слову пришлось.
До тех пор, пока мы не определимся в том, что есть русская культура вообще, что мы понимаем под русской культурой в Эстонии в частности, мы не сможем понять, что есть эстонская культура. При отсутствии дефиниций, адекватно отражающих суть феноменов, сложно рассуждать об их будущем. Я уже достаточно выпил яду (Sic!), чтобы иметь право говорить об этом, не боясь упрёков в чрезмерном академизме или полном отсутствии такового. До тех пор, пока мы не определимся в понятийном аппарате, мы будем говорить с селекционерами на разном языке.
Я хочу, наконец, понять, что селекционеры вложили в определение "мультикультурное общество с доминантой эстонской культуры" и чем культура отличается от банальной цивилизованности. Мой швейцарский приятель как-то предложил мне такую рискованную дефиницию. Мартышку можно цивилизовать, научив её пользоваться сортиром, но её никакими усилиями невозможно заставить распевать народные песни, сидя на горшке, потому что это уже признак окультуривания.
Что ж, нас уже научили пользоваться благами цивилизации и даже в сквере у православного собора соорудили суперсовременное отхожее место, кстати сказать, платное. Мы не в пример той мартышке начали было, сидя на горшке, распевать народные песни. Однако невзначай выяснилось: сколько бы мы ни извели на себя дефицитного европейского пипифакса, есть люди, которые при одном упоминании словосочетания "русская культура в Эстонии" инстинктивно ищут в карманах хоть какой-нибудь пистолет.
Так есть ли у русской культуры в Эстонии будущее или его здесь нет?
