Рыжая ворона Мария Гольцман: если уйду на пенсию, буду танцевать старушку с клюшкой
Она необычна всем. Начиная от высокого, по балетным меркам, роста и заканчивая своим упрямством и силой воли- совсем нетипичными для хрупкой и обаятельной женщины, хранительницы семьи и очага. Мария Гольцман успевает все — с утра дает уроки, днем летит на репетиции, готовит спектакли, при этом успевает справляться с обычными домашними делами, пишет ”МК-Эстония”.
У нее три высших образования — две степени бакалавра и одна степень магистра. ”Чему удивляться, по гороскопу я Телец, рожденный в год Лошади, — смеется она и тут же становится серьезной.– Правда, без поддержки своей семьи я вряд ли смогла бы этого добиться”.
- В балетном мире вас можно назвать уникальным явлением. Насколько знаю, вы встали на пуанты очень поздно. Это правда?
- Да, в балет я пришла в 19 лет. Хотя балериной стать хотела с детства: когда мне было лет семь, мама подарила книжку ”Щелкунчик”, а там на иллюстрациях были балерины. И одна из них, рыженькая такая, меня покорила. Ну и я начала маму уговаривать, а она ни в какую — это же в Питер ехать, а там страшно. Про то, что в Таллинне есть балетное училище, мы не знали. А еще один аргумент мамы был в том, что балерины все больные и травмированные –мама доктор.
Так что до окончания школы я с удовольствием 10 лет занималась в танцевальном коллективе ”Озорницы” в Кохтла-Ярве, а в 16 лет попала к Ольге Коркус в коллектив ”Ласточка”. И вот она показала мне балет совсем с другой стороны — я до этого думала, что балет это жуткая муштра, крики, дисциплина. А у нее это все было настолько творчески, красиво и настолько меня засосало… И именно она вселила в меня уверенность, всегда говорила, что мне дано, что надо продолжать. Хотя после школы я все же поступила в Тарту на семиотику.
Тройная нагрузка
- С этого начался балет?
- Да. Я же параллельно учебе искала какие-то творческие варианты, привыкла к нагрузке. Но на тот момент каких-то студий, кроме аэробики, там не было, поэтому в один прекрасный день я просто пришла в фойе театра ”Ванемуйне” и спросила… гардеробщицу: есть ли в театре студии для молодежи. Оказалось, что Маре Томингас как раз и ведет студию современного танца для молодежи. Я даже не знала, что она главный балетмейстер театра.
В общем, она посмотрела меня и пригласила на урок к артистам — мол, там разберемся. Я пришла. Смотрела с открытым ртом на все это. Попросилась в группу, хотя бы к детям. И мне разрешили. Правда, сначала поставили к мальчикам. При этом не уставали задавать вопрос, зачем мне все это надо. Но я очень быстро училась, спустя несколько месяцев запросилась к девочкам — захотела пальцев, встать на пуанты. И встала. Это сейчас в ”Ванемуйне” одна из самых популярных групп — это балетная студия для взрослых. И они все требуют — и пальцы, и исторические танцы, и характерного. А тогда на меня смотрели как на рыжую ворону.
- Но удивлялись недолго?
- Да. Постепенно начали занимать в спектаклях, давали маленькие роли, например, в ”Щелкунчике” Крысу танцевала. И что интересно, я никогда не пробивалась — всегда делала, что мне нравилось, плыла по течению, не ставила целей. Правда, и профессиональных проблем никогда не было — ни с растяжкой, ни с подъемом, ни с выворотностью. Мне это все дано от природы. Хотя не могу сказать, что у меня какой-то крутой прыжок или вращение, но есть пластика, и то, о чем выше сказала.
Конечно, занятия тоже: утром — репетиция, потом второй сеанс. Потом спектакль. И хорошо было то, что ”Ванемуйне” все-таки не совсем классический балет, ”Лебединое озеро” мы там не танцевали. Но была ”Шопениана” и многое другое. В итоге у меня получалась тройная нагрузка: балетная школа, труппа и университет. В общем, муж меня дома не видел восемь лет.
- То есть еще и замуж успели за это время?
- Не совсем. С будущим мужем мы встретились до театра, он еще не знал, что его ждет. (Смеется.) Мы в 16 лет познакомились в театральной студии Кохтла-Ярве, потом одновременно в Тарту поступили. Расписались в 2003 году.
Новый период и своя студия
- А когда вы стали солисткой труппы ”Ванемуйне”?
- В 2002 году. Это незаметно произошло. Когда Теэт Каськ ставил ”Флюксус”, он дал мне пятиминутное соло, которое я танцевала в двойном составе с Мари Савицки. Маре Томингас тоже доверяла мне небольшие роли.В опереттах танцевала сольные партии. Елену танцевала в ”Сне в летнюю ночь”, Конфетки в ”Щелкунчике”,Прелюд в ”Шопениане”. Но в 2005 году появилась возможность поехать в Лондон и пришлось выбирать. Так что я уволилась из театра и уехала на 9 месяцев в Британию. Увидела совершенно другой мир, технику. И поняла, что в ”Ванемуйне” возвращаться не хочу — хочу танцевать, но иначе. Пробовалась в разных труппах, училась. А потом мы с мужем решили, что переезжаем в Таллинн, и у меня начался новый период.
- Своя студия, балет, постановки?
- Студия появилась лишь в прошлом году, до этого я работала в Художественной академии, параллельно познакомилась с местными коллегами, ходила на мастер-классы. Знала точно, что классический балет, театр ”Эстония” — это не мое.Меня всегда тянуло на нестандарт; современный балет — он более пластичный, нет вранья, в нем нет искусственности, в отличие от классического. И вот со своими единомышленниками сделали проект Tantsijalttantsijale (от танцора танцору — прим. ред.). Стали организовывать утренние классы для танцоров-фрилансеров.
Затем начали делать маленькие проекты и 2009 году вывели полноценную постановку ”Заполнение пустот”. В 2012 году мы начали официально работать как труппа GoltsmanBallet, а в 2014 году открыли студию при труппе. Наши артисты работают с детьми и взрослыми. Сейчас у нас две группы: дети 6-8 лет и взрослые — от 12 лет до бесконечности.
- Вот так внезапно?
- Не совсем. После наших спектаклей стали приходить люди и спрашивать, где их дети могут этому научиться. Вот это и подтолкнуло к созданию студии. Хотя сейчас ученики еще не танцуют в наших постановках — маленькие еще, но первый отдельный танцевальный номер с младшей группой уже готовим. Мы только начинаем, учим акробатике и танцу — такая общефизическая подготовка.
Параллельно учу импровизировать, чувствовать свое тело, любить танец как способ самовыражения, мы на занятиях играем, растягиваемся. Но при этом незаметно, играя, они уже выучили позиции рук, ног. Очень свободны в импровизации. Все в игре — арабеск, выворотность, повороты, прыжки. Акробатика — на голове стоят, колесо делают, на шпагаты садятся.
Между классикой и модерном
- Вы где-то между классическим танцем и модерном. Как подбираете репертуар, чтобы он был понятен публике?
- Если человек не научен языку искусства, ему будет трудно понять даже классический балет. И современный танец тоже разный — эстетические взгляды у всех разные, на некоторые постановки даже я хожу с опаской. И любое искусство надо уметь понимать, уметь читать на этом языке. Другое дело, учат ли этому людей. Да, мы не готовим классический репертуар. Но постоянно ищем сюжеты, которые, может быть, никто даже на сцене в таком формате не показывал. Но со смыслом, с философией.
- Например, весьма неожиданная трактовка ”Сиддхартхи” Гессе…
- Этот спектакль в постановке я нашла только один — в Парижской Опере делали. В какой-то момент просто очень захотелось переложить его на балет, и, как это водится, все совпало — ребята на тот момент были в труппе, которым это подошло, художник по звуку Евгений Березовский написал очень глубокую, трехмерную медитативную музыку.
- Как публика приняла?
- Тибетскому ламе Сангье понравилось. (Смеется.) Это специфический спектакль, хотя не слишком сложный для восприятия. Мы специально разбили его на два коротких отделения, потому что это медитация, цель постановки — расслабить людей, вывести их в другое пространство за счет трехмерного звука, специфического движения. Получилась довольно сюжетная постановка, яркая, необычная. Приняли… Да, это видно сразу — некоторые уходили со спектакля, а некоторые сидели после — оглушенные. Приходили за кулисы, благодарили.
- Вы все сами придумываете?
- Многое от меня исходит. Но команда тоже важна — мы все обсуждаем вместе. Иногда возникает ощущение, что мы какой-то один организм. Можем в одно время послать друг другу смс с одинаковым содержанием. Когда совпадают направления, выбираю из них то, что можно сделать. Трений, как правило, нет, я ухожу от таких моментов. Был момент, когда один из солистов захотел работать параллельно в другой труппе и в один день вывести две премьеры. Это при том, что договоренность с нами была раньше. Просто ему сказала, что он может выбирать, нет проблем. Я не конфликтная. А солист в тот сезон остался с нами.
- Что планируете на следующий сезон?
- Много чего, но пока это секрет, многое зависит от финансирования. В ноябре точно покажем ”Лунного мальчика”, в декабре планируем премьеру для детей в Кадриоргском дворце. В феврале большая премьера для взрослых. Пока пишу проекты, готовлю постановки. Если говорить о том, что сейчас, то совместно с DanceActCollege выводим в ”Куму” постановку ”Маугли”, в ней заняты четыре хореографа!А еще начался хореографический фестиваль KorFest (Таллиннский университет). До конца мая почти каждый вечер можно смотреть постановки студентов-выпускников и магистрантов-выпускников. Почти все спектакли бесплатны.
- Балетный век недолог — в 38 лет уже пенсия. Вы видите себя в почетном звании?
- Что-то мне подсказывает, что вряд ли. Всегда же можно станцевать какую-нибудь ведьму. Или старушку. Мы смеялись с коллегами, что когда состаримся, все равно будем танцевать. С клюшками! В балетной труппе пенсионеров.
