Бард Юлий Ким: в Путине проявляется откровенный сталинизм

В начале октября в Тарту состоялся ежегодный международный фестиваль авторской песни ”Музыка листопада”. Нынче он был юбилейный — пятый по счету. Почетным гостем стал поэт, бард, драматург и сценарист Юлий Ким, чьи песни звучат в 50 фильмах и не менее чем в 40 спектаклях. Многие его песни, такие как ”Белеет мой парус, такой одинокий…” (”Двенадцать стульев”), ”В Африке горы вот такой вышины!” (”Про Красную шапочку”), стали хитами, и мы редко задумываемся над их авторством, пишет ”МК-Эстония”.

Юлий Черсанович — человек непростой и интересной судьбы. Его отец, Ким Чер Сан, был стопроцентным корейцем, а мама, Нина Валентиновна Всесвятская, происходила из семьи священника. И если бы не роковой 1937 год, молодая семья, в которой родилось двое детей, дочь и сын, жила бы счастливо. Отца Юлия Кима арестовали по стандартному для того времени обвинению — японский шпион — и казнили в 1938 году, а мать отправили в лагерь, где она пробыла до окончания войны. Вернувшись домой, Нина Валентиновна увидела своих уже сильно повзрослевших детей. По словам Юлия Черсановича, он сам, в отличие от старшей сестры, маму совершенно не помнил и увидел ее уже в девятилетнем возрасте.

- Все это время вас воспитывала родня?

- Нас спасала русская ветвь моей семьи — Всесвятские. Сначала нас приютили родные бабушка с дедушкой, потом тетушка и так далее. Когда мама вернулась из лагеря, она не имела права жить в Москве, поэтому мы вместе с ней оказались в городе Малоярославце Калужской губернии. Этот город стал мне родным и близким. Потом был довольно долгий период в Туркмении, куда мама завербовалась на строительство главного туркменского канала. Сестра к тому времени отправилась учиться в Московский медицинский, а я доучивался в своей десятилетке в Туркмении. Когда ”великий отец всех народов” скончался, маме разрешили преподавать в школе, и я целый десятый класс учился у нее литературе.

- Это мамины уроки повлияли на то, что вы потом занялись преподаванием?

- Да, именно это потом сказалось на моей профессии, потому что мама вела уроки очень необычно, интересно. Больше всего в учительской работе мне нравились две стороны. Первая — это извлекать из учеников самостоятельность мысли, плюс грамотно оформлять это на письме. Не только литературно грамотно, но и с точки зрения орфографии и пунктуации. У меня круглые двоечники вырастали в пятерочников. Второе — это песни и пляски, которыми я очень увлекался в рамках школьной художественной самодеятельности сначала на Камчатке, а потом и в одной из московских школ. Мы придумывали много интересных вещей, которые, как я понял уже потом, были прообразом жанра мюзикл. Так что, немного сочиняя на школьной сцене, я готовился к работе на сцене профессиональной и для профессионального киноэкрана.

- В каком возрасте вы написали свою первую песню?

- Это было уже в институте. Я сразу оказался в среде, если можно так выразиться, первых бардов, любителей авторской песни, которая вовсю расцветала в советском студенчестве. Все студенчество пело песни Сухарева и Шангина-Березовского, которых я лично считаю первопроходцами в этом деле. А дальше к ним присоединился наш Визбор. Когда я прибыл на первый курс института, Визбор перешел на четвертый, и целый год мы учились бок о бок, а я не сводил восхищенных взглядов. Для меня это было нечто абсолютно новое — сочинять песни под гитару. Хотелось самому попробовать, и я взялся за дело, правда, не придавая этому серьезного значения. Это была скорее дань моде. Тогда песня и стала главным жанром в моей жизни и впоследствии привела к драматургии.

- По жизни вы всегда придерживались оппозиционных взглядов, были активным участником диссидентского движения. Причиной этому стала ситуация в семье?

- Наша с сестрой ситуация была стандартной для общества того времени. Я не был таким уж активным деятелем, каким меня многие считают. По мере сил принимал участие в некоторых заявлениях, сочинял песенки на злобу дня, которые расходились по магнитофонам, а их изымали во время обысков вместе с песнями Галича. Я был диссидентом года три, потом мне пришлось от гласного диссидентства отказаться, потому что за ”мои подвиги” в 1968 году меня выгнали из моей любимой школы при МГУ, и я оказался на вольных хлебах. По правде говоря, я уже собирался уходить из школы для того, чтобы заниматься только сочинительством песен, пьес и тому подобным, хотя преподавание очень любил. Только я хотел доучить свой класс, а события опередили мои планы на пару лет.

- Недавно вы сочинили песню про внутренний голос Владимира Путина. Чем она навеяна?

- Я соревновался с Димой Быковым — кто больше придумает рифм на эту фамилию. Я думал, что переплюнул его, а потом выяснилось, что он уже давно эти рифмы применил без меня, в том числе ”Путин-шпицрутен”. Это имя, конечно, заслуживает более серьезного отношения и более сатирических интонаций, чем эта песенка, а она шутливая. В Путине проявляется откровенный сталинизм, особенно это стало видно в его стиле правления в последнее время, в 2014 году, причем самым беспардонным образом.

- Авторская песня — исключительно российское явление?

- Я знаю, что у поляков, вроде бы, этот жанр получил распространение. Однажды я был в компании известного польского барда, который даже пел песни-переводы песен Высоцкого. Безусловно, есть барды на Украине, которые сочиняют тексты на украинском языке. А больше ничего подобного мне неизвестно.

- Вы часто бывали в Эстонии?

- Это мой шестой или седьмой приезд. В Пярну я точно был раз пять, и подолгу, когда там жил Давид Самойлов, с которым мы были дружны. Каждый раз я пользовался случаем и отправлялся погулять по Таллинну, но вот в Тарту действительно оказался впервые.

- Ощущаете заметную разницу, что Эстония — уже Европа?

- Это чувствовалось и раньше. Впервые я стал выездным, когда мне было уже за пятьдесят — в 1988 году, и первая страна, которую я навестил, была Дания. Отправляясь в поездку, я готовился к неожиданностям. Но приехав в Данию, я понял, что Эстония меня хорошо подготовила к впечатлениям от западной архитектуры, ритма жизни, культуры и вежливости. Поэтому Дания меня не ошеломила, в отличие, например, от Америки, в которой нет ничего общего ни с Эстонией, ни с Россией. Мой график в последние годы довольно плотный, есть много мест, куда меня приглашают и куда я сам собираюсь. Но я надеюсь, что Эстонию я еще раз увижу. Сюда меня тянет.

Справка

Фестиваль авторской песни ”Музыка листопада”, организатором которого является некоммерческое объединение Mellnovfest, проводится в Тарту с 2010 года в каждые первые выходные октября.

За прошедшие пять лет фестиваль посетили авторы из многих стран Европы, США, Израиля и ближнего зарубежья. В этом году, помимо Юлия Кима, в нем приняли участие такие авторы и исполнители песен из России, как Лев Кузнецов, Павел Фахртдинов (обладатель приза зрительских симпатий этого года), Ксения Полтева, Григорий Данской и Александр Щербина.