Язык — оружие либерал-демократов?

Языковой политикой современной Эстонии никого, увы, не удивишь. Не ставим под сомнение сам факт важности знания языка основного населения государства, но у большинства "неосновного" населения вызывают, тем не менее, сомнения методы внедрения госязыка в широкие народные (инородные, если следовать логике национальных радикалов) массы.

Однако на этот раз правительство, уже однажды (в апреле прошлого года) поразившее мир топорными методами своей работы, готово, похоже, создать еще один прецедент. Речь идет о проекте постановления правительства республики от 26 мая с.г. "О требованиях к знанию и использованию эстонского языка работниками в сфере общественного сектора и наемными работниками, а также предпринимателями-физическими лицами". При этом авторы проекта постановления (а в их роли выступает Министерство образования и науки, возглавляемое небезызвестным отечественником-республиканцем Тынисом Лукасом), хотя и ссылаются на базовый документ — Закон о языке, последние поправки к которому были введены пару лет назад в соответствии с требованиями Евросоюза, вводят дополнительные требования, вышеназванным законом не предусмотренные.

Речь идет о людях, получивших свидетельства о знании языка до 1 июля 1999 года. Эта категория наших сограждан (а большинство из них, в соответствии с полученными тогда свидетельствами, стали и гражданами ЭР) выводится за рамки законодательного поля, если с точки зрения работодателя и официальных лиц, осуществляющих государственный надзор (читай — Языковой инспекции), знание ими госязыка не соответствует занимаемой ими должности.

Говоря проще, те десятки тысяч наших сограждан, которые слишком рано (до 1 июля 1999 года) озаботились соответствующими справками о языковых категориях, вновь могут быть (и будут, можете не сомневаться!) подвергнуты языковому остракизму. Побудительным мотивом к такой дискриминации стало то (и об этом депутаты националистического крыла эстонского парламента не раз говорили), что "есть сомнения в юридически чистых документах", т.е. у них есть сомнения в том, что вышеназванные свидетельства были получены честным путем. При этом стыдливо умалчивается тот факт (если подобные случаи и были), что те, кто выдавал эти документы, сами шли на подлог.

Но дело даже не в этом. Прецедент состоит в том, что проект постановления правительства расширяет толкование закона. И здесь мы, депутаты-центристы, видим весьма опасную тенденцию подмены парламентской власти властью исполнительной. В главе первой статьи 3-й Конституции Эстонской Республики записано: "Законы публикуются в установленном порядке. Обязательными для исполнения могут быть только опубликованные законы". А в главе четвертой статьи 59-й прямо указано: "Законодательная власть принадлежит Государственному собранию".

На это мы, депутаты-центристы Валерий Корб, Ольга Сытник, Эльдар Эфендиев, Нелли Привалова и автор этих строк, для которых родным языком является русский, и обращаем внимание канцлера юстиции и по совместительству омбудсмена, требуя дать юридически корректную с точки зрения Конституции оценку попыткам правительства расширить требования к знанию государственного языка.

Я лично в подобном (вероятном) поведении правительства вижу и иную причину. В условиях спада экономики и, как следствие, возможного увеличения числа безработных правительство стремится вывести на биржу труда представителей некоренного населения, оставив за ним право привилегированной конкуренции за служебные и рабочие вакансии. Говорил раньше и повторю снова: реформа гимназического образования (перевод русской школы на государственный язык обучения) также в первую очередь преследует не столько благую цель углубленного изучения в русских школах эстонского языка, сколько скрытую поддержку эстонских педагогов, которые в условиях сокращения (в силу демографической ситуации) числа эстонских школ могли бы стать безработными. А так — за счет бывших (в скором времени) русских школ учителя-эстонцы без работы в массовом количестве пока не останутся. О русских учителях по большому счету не думает никто…

Впрочем, есть сферы деятельности, в которых на Закон о языке внимание не особенно обращают. Так, я не раз видел объявления, в которых тексты были написаны равными по размеру буквами и на государственном, и на русском языках. Речь в них шла о призывах сдать донорскую кровь или антиквариат. А в последнее время (sic!) подобную незаконность с точки зрения ревнителей госязыка проявляют и банки, и различные заимодатели. То есть те, для кого выгода выше священной языковой коровы…

Я еще помню скульптуру известного советского ваятеля "Булыжник — оружие пролетариата". В наши дни о ней уже подзабыли. Сменилась эпоха, и с ее сменой приходят новые символы времени. Однако если до недавнего времени язык был в первую очередь оружием национал-радикалов из "Союза Отечества", то сегодня, когда у власти в тройственном союзе уже не отечественники в чистом виде, а их симбиоз с республиканцами, остается уповать на либерал-демократов, также входящих в правящую коалицию.

Впрочем, надежда на их либерализм и демократизм весьма призрачна. Ведь там, где речь идет о госязыке, самое продвинутое мировоззрение доморощенных европейцев уступает место дремучему почвенничеству, на лугах которого пасутся священные коровы национализма.

P.S. Поскольку в этих заметках я ссылался на Конституцию Эстонской Республики, то и свою должность — депутат Государственного собрания — написал так, как предписывает официальное издание нашего основного закона. В опубликованном в 1992 году издательством Эстонской энциклопедии "Олион" инородного для русского слуха слова "Рийгикогу" вы не найдете.