Барабанер: молодые считают, что лучше идти в тюрьму, чем шарить по помойкам
- Господин Барабанер, в одной из телепередач вы назвали безработицу — социальной катастрофой Эстонии. Неужели все обстоит так плохо, ведь специалисты по страхованию от безработицы утверждают, что она снижается?
- Аргумент в пользу моего утверждения таков: если у нас десятки тысяч людей хронически безработные, надолго выпали из своего привычного уклада жизни, фактически вынуждены менять образ жизни, в этих условиях разрушаются семьи, а государство не принимает мер, то мы можем говорить о социальной катастрофе, как это ни печально. В стране же отсутствует государственная программа уменьшения безработицы. Государство оперирует цифрами, называя 10 процентов безработных. Но, когда мы называем такие цифры, мы забываем, что среди молодежи эти цифры спокойно можно умножать на два. В группе молодежи от 16 до 24 лет этот процент существенно выше. Когда молодой человек, вступающий в жизнь, оказывается без работы, и чувствует, что он лишен даже надежды найти эту работу, он либо становится изгоем — даже вступает на криминальный путь, либо вынужден бежать из этой страны. Таким образом, если мы не отдаем себе отчет в том, что безработица стала настоящей социальной катастрофой, мы подкладываем бомбу под благополучие нашего государства.
- Известно, что некоторые молодые люди, вернувшиеся из мест лишения свободы, и осознавшие, что на воле им работы не найти, выбирают, действительно, скользкий путь. О каком снижении преступности в такой ситуации можно говорить?
- Я вам больше скажу: известны случаи, когда такие молодые люди заявляют: мол, хочу обратно в тюрьму. Тут недавно были опубликованы данные, что на заключенного государство тратит больше денег, чем на солдата в армии. У меня есть данные, что для некоторых молодых людей, которые являются хронически безработными, тюрьма оказывается более желанной, чем воля. Причем, если пожилой человек может пересилить себя и пойти промышлять по мусорным контейнерам, у молодого другие установки: он себе это просто не представляет, для него такое смерти подобно.
- Ваш тезис о безработице, как социальной катастрофе, я попросил прокомментировать руководителя Ида-Вируской кассы по страхованию от безработицы Майе Метсалу. Она с этим категорически не согласна. И приводит конкретные цифры, показывающие снижение безработицы в регионе. Кто из вас прав?
- Надо понять, что когда экономика любой страны выходит из кризиса, набирает темпы, безработица сразу не исчезает. При выходе из кризиса предприниматели стараются поднять производительность, а за счет чего — известно. Они не возвращают людей, а пытаются выжить с тем, что осталось. Вернуть же тот рабочий состав, который был до кризиса, никогда ни в одной стране никому не удавалось.
- А, что, у нас экономика набирает темпы, мы выходим из кризиса?
- По официальным сообщениям — да. Если читать релизы, у нас рост валового продукта достиг 8 процентов. Надо признать, что некие тенденции к оздоровлению экономики есть. Правда, связаны они не столько с нашей внутренней инициативностью, сколько с ростом производства сельхозпродукции, увеличением экспорта, и, между прочим, вырос он в направлении России. Хотя, некоторые политики заявляли, что надо ограничить экспорт в Россию, мол, это представляет угрозу для нашего государства.
- А, почему у нас одни тенденции, а где стабильность?
- Как, где? У нас, например, стабильная безработица. У нас стабильная недостаточность вхождения в мир современных технологий. У нас стабильное отсутствие государственной программы выхода из кризиса. И стабильное отсутствие программы ликвидации безработицы. Их как не было, так и нет.
- Неужели, все так плохо?
- Почему, все? Единственное, что наше правительство сумело сделать, правда, за счет самых слабых, не защищенных слоев населения, это установить жесткую бюджетную политику. Это позволило нам войти в зону евро.
