Малофеев: я отучу игроков на поле думать о деньгах!
"ЕДЕМ ПИТЬ ЧАЙ!"
Встречаемся с Малофеевым у одного из питерских спорткомплексов: его "Динамо" в этот день проводило тренировку в зале.
Ну что, на метро и ко мне домой? — предлагает Эдуард Васильевич. — Я купил отличный цейлонский чай!
На метро? Признаться, я и предположить не мог, что столь титулованный наставник пользуется общественным транспортом.
Узнав, что накануне вечером я приболел, Малофеев тут же принимается заботиться обо мне: угощает леденцом от простуды, а выйдя из метро, первым делом тащит меня в магазин — купить алтайского меду. В магазине почти по-родственному Эдуард Васильевич общается с продавщицами, которые тут же признают в нем тренера "Динамо" и начинают охать: какие, мол, знаменитости к ним ходят. А Малофеев, с улыбкой избавившись от персональной опеки, уже воркует с маленькой девочкой, которая пальчиком показывает доброму седому дяде на тортик на витрине. И ведь купил бы он ей этот торт, да мама вовремя забирает девчушку от прилавка. Словом, широкой души человек!
Заходим в квартиру, которую Малофееву снимает клуб. Обычная "двушка", не сравнимая с теми хоромами, в которых живут, к примеру, даже самые рядовые российские футболисты. Эдуард Васильевич начинает заваривать чай. Я же решаю начать беседу с вопроса, который не дает мне покоя вот уже много лет. Понимаю, что вопрос неприятный, но не спросить не могу…
МЕСТЬ ЗА КРИТИКУ
Энциклопедический справочник, посвященный столетию российского футбола, утверждает, что известный тренер Эдуард Малофеев (цитирую): "после ряда неудач несколько утратил уверенность в себе, отодвинулся на футбольную периферию". Это правда?
Я еще не успел закончить вопрос, как уже слегка испугался за то, что его задал. Добродушный Малофеев в мгновение ока превращается в метателя грома и молний — видно, что эта тема его явно зацепила.
Это глупость какая-то! Даже больше скажу — просто фальшивка, историческая ошибка, которая была допущена специально, чтобы Малофеева вывести из равновесия! Для меня это хуже предательства! Это ж книга столетия российского футбола — официальный документ! Дилетанта к ней на пушечный выстрел не подпустили бы…
Ну, какая такая неуверенность? Вы, глядя на меня, можете сказать, что я не уверен в себе? Да у меня в жизни гораздо больше достижений, чем неудач! Такое, наверное, написал человек, который очень хотел оскорбить и обидеть меня. Причем оскорбить даже не с моральной точки зрения, а с материальной. Получается, этот подлец, написав, что я утратил уверенность и ушел на периферию, своими словами запретил мне работать, выставив меня перед людьми непонятно кем! Вот было столетие российского футбола: так всех, кто играл, тренировал, около футбола находился — наградили всех. Кроме Малофеева! Обо мне даже не вспомнили! Почему? А не знаю! Хотя мне ведь говорили, что будет какая-то правительственная награда. Я, помню, у покойного Юрия Андреевича Морозова спросил, дали, мол, тебе что-нибудь. Он говорит: да, то ли орден, то ли медаль. А мне ничего не дали! Просто забыли про меня и все! Я за столетие ни-че-го не получил: как будто бы не тренировал и не играл. Забыли про меня, вы-чер-кну-ли!
– Между тем, что вас не наградили, и тем, что вас письменно оболгали, явно есть связь. Почему так произошло, как считаете?
Да я даже рыться в этом не хочу! Это грязное белье, а я очень брезгливый. Вот вы мне, как журналист, объясните, почему так получилось. Расследуйте и объясните, кто и зачем в официальном справочнике написал такие глупости! Во всех командах, в которых работал, я брал высокую планку и удерживал ее. Вот вы у ребят спросите, как я провожу занятия. Как с 78-го года шел, так и иду, никуда не сворачивая и не отступая от своих убеждений ни на шаг. Все дела, за которые брался, до конца доводил: надо было минское "Динамо" чемпионом СССР сделать — сделал, олимпийскую сборную Союза на Олимпиаду вывести — вывел! Нужно было с первой сборной на чемпионат мира попасть — попал! Потом уже после развала Союза "Динамо-Газовик" тюменский в высшую лигу вывел, после чего на двенадцатом месте в ней же оставил. Попросили меня "Анжи" принять в тяжелые времена, когда война там шла — я принял, вывел в первую лигу, сохранил там махачкалинцам место и уже потом попрощался. Ну, какая неуверенность?! С чего бы ей взяться? Где я чего боялся? Это же бред полный!
А ведь это все с советских времен за вами тянется — с тех самых пор, как ваши "доброжелатели" из числа тогдашних деятелей футбола в мертвецы вас записали, объявив в результате аварии на Чернобыльской АЭС неизлечимо больным. Как вас в Чернобыль-то занесло?
Да в том-то и дело, что никак! — возмущается Малофеев. — Сам про это узнал случайно. Были у меня варианты заграничные: в ФРГ, на Кипре, лично туда приглашали. Договорился с одним клубом иностранным о контракте, потом жду, а от них ни слуху ни духу. Гляжу — в эту команду вместо меня поехал другой человек. Через некоторое время встречаю президента того клуба, а он смотрит на меня остолбеневшими глазами и спрашивает: "Малофеев, ты что, жив еще?" Я: "В каком смысле?". — "Так сказали же, что у тебя рак крови!". Оказывается, когда из-за границы по мою душу по поводу работы обращались, в федерации неизменно говорили: Малофеев неизлечимо болен — у него рак крови! Так вот меня отдельные личности ненавидели.
Хотя нет худа без добра: глядишь, поехал бы за границу, не попал бы в кисловодский "Асмарал". Там я очутился как раз в тот период, когда разваливался Советский Союз. С Кисловодском вообще, я считаю, повезло: как дар судьбы я это воспринял. Я-то под чернобыльскую радиацию не попал, а дочка моя средняя — всего у меня их три — попала: поехала картошку убирать в Краснопольский район Могилевской области, который потом признали самым облученным районом, и нахватала там радиации. Специалисты сказали: чтобы ее вылечить, нужно срочно ехать в Кисловодск. И поэтому за то предложение я схватился с большим воодушевлением — поехал ее спасать. И что вы думаете? За восемь месяцев все у нее нормализовалось. Так как же я могу ту возможность работать в "Асмарале" назвать неудачей?
Меня терзает еще один непростой вопрос. Почему вас, легендарного тренера, приводившего минское "Динамо" к золоту союзного чемпионата, выводившего сборную СССР в финальную чемпионата мира 1986 года, в России, помимо московского "Динамо", никогда не звали в топ-клубы — ни в те времена, ни сейчас?
Сейчас во главе российских клубов встали совсем другие люди, которые и тренера-то такого, как Эдуард Малофеев, не помнят. А тогда из меня просто изгоя в России сделали… А почему? Да потому что я всегда все высказывал прямо, в глаза, никогда не участвовал в закулисной борьбе. На собраниях общих, совещаниях всегда мог выступить с резкой критикой, мог покритиковать даже своих друзей — того же Константина Ивановича Бескова. Перед Бесковым даже извиняться как-то раз за критику пришлось. Но я не боялся таких вещей. Помню, был момент: в 86-м году, после того как я только что вывел сборную СССР на мексиканский чемпионат мира, мне предложили взять себе в помощники Валерия Васильевича Лобановского. Все-таки киевлян много было в сборной, ну и вроде как с Лобановским им должно было быть полегче. Но еще раньше, когда я возглавлял олимпийскую сборную страны, Бесков говорил мне: никогда не бери себе помощников со стороны по чьей-либо просьбе — испортят тебе всю работу, начнут лезть в нее — рад не будешь. В общем, отказался я Лобановского брать.
Опасались, что подсидит?
Да нет, просто были бы мы в команде, как два медведя в одной берлоге! Разве привело бы это к чему-то хорошему? Ну а дальше… Уже вечером по телевизору сказали, что в связи с болезнью Эдуарда Малофеева на чемпионат мира сборная едет под руководством Валерия Лобановского. Что ж, я только пожал плечами и решил: будь, как будет.
В то время, кстати, я параллельно тренировал московское "Динамо". Так вот, спустя год меня "ушли" и оттуда. В 1986 году мы должны были становиться чемпионами, да чуть-чуть не повезло — заняли второе место. Следующий сезон начали довольно успешно: первые пять игр шли на первом месте. А потом началось необъяснимое: в какой-то момент я вдруг понял, что ребята перестали серьезно относиться к своим обязанностям. И вот один представитель центрального совета "Динамо" подзывает меня к себе и говорит: сделай, как Бесков — обидься на них, уйди в отпуск недельки на две — отдохни чуток, я тебя отпускаю. Я согласился. Выходя на улицу, столкнулся с Львом Ивановичем Яшиным: тут же рассказал ему об этом разговоре. Мы поехали к нему домой, даже пропустили по рюмашечке, и он мне говорит: "Ты что, ни в коем случае не соглашайся на это! Тебя же подсиживают, неужели не понимаешь?!". Я ему: "Но я уже дал согласие, а раз так, то должен отвечать за свои слова!".
В общем, смотрю, через две недели на моем месте уже другой человек сидит. Бороться не стал — плюнул и ушел. Не думаю, кстати, что команда меня сплавляла — там ведь сплошь мои воспитанники были.
Может, просто расслабились не вовремя ребята?
Словом, до 1986 года моя карьера была, как "Боинг" при взлете — даже круче, ни одного сбоя не было. А потом — на одного на собрании надавил, другого покритиковал, ну и пошло-поехало…
– Почему же все-таки вы не стали бороться ни за сборную, ни за клуб?! Ведь против вас явно плели интриги! И что это за таинственный "доброжелатель", о котором вы постоянно упоминаете?
Отвечу четверостишием:
Не осуждай, чтоб ближним быть судьею,
Спроси у совести: ты сам-то лучше ль их?
О, брат, кто верно чист душою,
Тот благ к погрешностям других.
Вот я благ к погрешностям других. Жизнь-то прошла, все уже ушло. Да и, как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон. Поэтому не хочу я сейчас никаких имен называть, да и уже не помню точно, кто именно мне палки в колеса вставлял. Давно это было, и судьей ни для кого быть не хочу. Я ни против кого не боролся, не мстил — старался сразу же отпускать ситуацию.
– Но почему не боролись? Все ведь борются!
Да мне даже стыдно, что ли, бороться было… Я просто уходил. А обижался бы, затаивал зло — глядишь, и не разговаривали бы мы сейчас с вами. Либо не работал бы уже на таком уровне, либо вообще уже в живых бы не было. Злоба — это ведь страшная штука, она пожирает человека изнутри! А так у меня до сих пор есть силы работать, варианты опять же появляются — все с Божьей помощью, он дает мне силы. Жизнь меня не сломала, я по-прежнему с оптимизмом смотрю в будущее. В общем, верю, что меня еще надолго может хватить.
РЕЙТИНГ, КАК У ЭРИКССОНА
Когда вас отторгла Москва, спасением вновь стал Минск, куда вы вернулись спустя десять лет.
Кто знает, может, это не меня, а я на самом деле подсознательно отторгал. Период был такой… непростой, я к нему до сих пор с брезгливостью отношусь и стараюсь лишний раз не вспоминать. В общем, вернулся я в Минск, который сделался для меня родным с 1962 года, где стал чемпионом…
Правда, так получилось, что и в Белоруссии я к началу 90-х тоже стал неугоден. Видимо, и там "доброжелатели" постарались. Помню, выступил на каком-то общем собрании с критикой кого-то из представителей футбольной власти — это не понравилось, пошли разные разговоры, возня, ну и в конце концов попросили меня и из минского "Динамо". После этого мы с семьей уехали в Кисловодск. Так начался российский период моей карьеры. Но еще раз повторю: я ни о чем не жалею. Я везде, где работал, выполнял свою задачу. У меня орден Трудового Красного Знамени даже есть и звание заслуженного тренера СССР, за то, что подготовил прекрасную плеяду игроков: Добровольского, Колыванова, Белькевича, Хацкевича, Алейникова, Зыгмантовича, Боровского, Гоцманова, Кондратьева, Гуриновича, Прокопенко, за то, что выводил сборную команду на Олимпийские игры, чемпионат мира… У меня все и везде получалось, просто всему есть начало и конец.
– Вы, Эдуард Васильевич, при всех своих регалиях еще и в любительском футболе чемпион. Это звание вы заработали, тренируя довольно экзотический "Псков-2000". Туда-то как занесло?
Было это после Махачкалы. Хоть там и шла война, мне руководство республики пообещало полную безопасность: я команду вывел в первую лигу, а уже потом попрощался с ней. Ждал предложений, думал, пригласят куда-нибудь в первый дивизион, но позвал только "Псков", игравший тогда в КФК. Пригласил, кстати, мой хороший знакомый — Александр Иванович Лилица. Я его очень уважал, потому и поехал. Неплохое время, между прочим, там было: хоть и не самый это высокий уровень был, а работа плодотворная вышла, большое удовлетворение от нее получил. Я выиграл любительский турнир, вывел команду во вторую лигу.
– Это ведь у вас тогда играл Андрей Аленичев, старший брат знаменитого на весь мир Дмитрия?
Да, у меня. Хороший парень, порядочный, скромный, ничуть не менее талантливый, чем брат. И не его вина, что не добился он таких успехов, как Дмитрий. Травмы замучили Андрея.. Диму, кстати, пару раз я в Пскове видел: приезжал он к своему брату в гости.
А потом меня пригласили в сборную Белоруссии. Рейтинг в Европе, скажу откровенно, у меня был тогда довольно высокий: примерно такой же, как у знаменитого шведа Свена-Йорана Эрикссона.
Уже после ухода из белорусской сборной поехал в воронежский "Факел" — знакомые попросили помочь, но там я проработал около трех недель, съездил в две поездки. Пришел к руководству и говорю: ребята, я вам не помощник.
– Чуть ли не вся футбольная жизнь прошла у вас под флагом "Динамо". Брест, Минск, Москва, Тюмень, теперь вот Петербург. Из-за названия, что ли, на переезд в Северную столицу согласились?
Действительно, бело-голубые цвета стали одной из причин. Но еще очень хотелось в Санкт-Петербурге поработать — давно такое желание было. И вот появилась возможность это желание реализовать. Опять же — для семьи своей пользу сделаю. Петербург — очень духовный город: вот скоро ко мне родня переедет — смогут всю эту духовность прочувствовать на себе.
– На какой срок вы контракт с клубом подписали?
До конца следующего сезона. Какую задачу поставили? Меня не обязывали ни в первую лигу непременно выйти, ни в тройке в обязательном порядке быть. Но, понятное дело, буду стараться только за самые высокие места бороться. А иначе, зачем вообще за дело браться?
– Тем не менее вы уже успели попасть в эпицентр небольшого скандальчика, после домашнего поражения от "Волочанина-Ратмира" заявив, что вам стыдно за игру своей команды. После чего наставник команды из Вышнего Волочка Владимир Косогов разразился тирадой на тему коррупции в нашем футболе.
Конечно, стыдно! Я сказал, что такой футбол мне не нужен и что я к нему никакого отношения не имею. Но я вовсе не имел в виду, что моя команда сдавала этот матч! Я просто не понял ее игры. Мои подопечные выглядели безобразно, не выполняя игровой дисциплины. Вот потому я и сказал, что стыдно мне. А что уж там надумал себе Косогов — надо спрашивать у него.
– Все равно в толк не могу взять: зачем же вы со всей своей высокой духовностью полезли во вторую лигу? Ее же болотом называют…
Я живу и хочу работать. А насчет болота — возни разной, знаете, везде хватает. Я стараюсь на все это не обращать внимания, а внимание своих игроков концентрировать на других вещах. Вот, например, сейчас головы футболистов забиты не тем, как лучше сыграть, а как заработать больше денег. Все эти договорняки, к примеру, из той же ведь оперы. Так я собираюсь вернуть футбол в их головах на первое место! Уверен, что достучусь до сознания, совести тех игроков, которые на будущий год останутся в команде. А с теми, кому не по душе работать честно и искренне, будем расставаться. Хочу отодвинуть деньги как можно дальше от футбольного поля. Хочешь зарабатывать больше — играй честно! И я действительно верю в то, что удастся все это вернуть и достучаться до совести ребят. Если не получится, я вправе буду назвать такого игрока предателем. И назову! У меня есть принципы игры, за невыполнение которых я намерен карать жестко! Правила везде должны быть одинаковыми: во второй лиге, первой или высшей.
– Вы, я слышал, своим футболистам в раздевалке стихи читаете.
Случается такое. В том числе и на установках. Стараюсь под разным соусом все это подавать. Иногда смотришь игру и понимаешь — а ведь зацепили твои стихи игрока, душу его задели, и так приятно становится — просто не передать.
– Игрокам "Динамо" что в последний раз цитировали?
Да ну, погодите! Рано еще. Не настолько у нас с ребятами отношения выстроены. Надо, чтобы они привыкли к моей тренерской методе. А то ведь за не вовремя прочитанные стихи можно и клоуном прослыть.
НА ЗАПАДЕ ДУХОВНОСТИ БОЛЬШЕ!
За наш разговор вы несколько раз произнесли словосочетание "искренний футбол". Что это такое, Эдуард Васильевич?
Когда идет сопереживание с игрой, тогда он искренний. Все просто: в футбол надо играть честно. Играть искренне — значит сделать так, чтобы болельщик от души сопереживал тебе, твоей игре, на время матча забывая обо всем на свете. Приведу пример с театром. Вы приходите на спектакль, но видите, что актеры играют свои роли без эмоций, без чувства. Они знают свои слова, но их игра не трогает душу. А бывает, что на сцену выходит артист, с которым ты тут же начинаешь сопереживать всему происходящему на сцене. На трибунах болельщик тоже чувствует, где фальшь, а где искренность. Ведь что самое важное в футболе? Подарить наслаждение игрой болельщикам! Если к этому не стремиться, тогда вообще на поле лучше не выходить.
– В футболе стало меньше искренности?
Нынче у многих команд есть свой богатый хозяин. Поэтому сейчас больше выслуживаются перед хозяевами, чем служат футболу. Некоторые из футбольных боссов, наверное, считают, что все решают деньги. А на самом деле первична духовность, такие понятия, как патриотизм, любовь к родине, клубу. Вот и проблема "Спартака" московского в том, что они не соблюдали традиций, дух утратили свой. По сути, от "Спартака"-то не осталось ничегошеньки, деньги одни. Вот и не идет дело, да и не пойдет никогда при таком-то подходе. Духа-то нет.
– А на Западе футбол искренний, Эдуард Васильевич? Вам довелось поработать в шотландском "Хартсе"…
(…не дослушав). Еще какой искренний! Западный футбол не бездушен — и в этом залог его успеха! Для плодотворной работы всегда необходим и нравственный подвиг: готовность к самопожертвованию ради себя, команды, футбола в целом! Тогда и приходит отдача! — Малофеев садится на любимого конька (говорить про нравственность и чистоту в футболе он может часами) и едва не переходит на крик. — В Британии, в Шотландии, в частности, при всех материальных стимулах есть высочайшая духовность! И у зрителей, и у игроков, и у руководителей клубов. Там люди словно по-другому чувствуют все это! Там что в первой, что в четвертой лиге на матчи собираются полные стадионы, а футболисты отдаются игре полностью, без остатка! А еще видели бы вы, как трепетно они относятся к соблюдению традиций своего клуба. Нам, к сожалению, до такого еще расти и расти.
– Почему же вы тогда покинули Эдинбург, раз там с нравственностью все было в полном порядке?
Я там без семьи был. А мне это тяжеловато. Я ведь обычно никуда без своей супруги не ездил, а тут так получилось, что она не могла поехать со мной. Ну и после одного из матчей мне вдруг так тоскливо стало, что я решил — пора домой, к семье.
– Кстати, а вратарю "Зенита" Вячеславу Малафееву вы случаем не родственником приходитесь? У вас, правда, одна буква в фамилии разнится…
Может быть, дальним и прихожусь, — лукаво прищурившись, ответствовал Малофеев. — Кстати, у Славы фамилия правильно написана. Это мою паспортисты исковеркали, еще отцу написав "о" вместо "а". Просто папа не стал ничего менять. Так мы и остались Малофеевыми. Ну, да и ладно — не так это страшно.
АКТЕР БОЛЬШОГО ФУТБОЛА
В середине недели питерскому "Динамо", играющему в зоне "Запад" второй лиги, предстоял последний домашний матч в нынешнем сезоне — против подмосковного "Реутова". Главный тренер Малофеев решает поэкспериментировать "на будущее". По сути, не обращая внимания на результат (выше пятого места "Динамо" не подняться, ниже — тоже не упасть), тренер дает поиграть молодым ребятам, ставку на которых, возможно, сделает в следующем году.
И пусть результат отошел на второй план, Малофеев остается самим собой — эмоциональным, непредсказуемым и завораживающим: смотреть на его работу безумно любопытно. Благо на малой спортивной арене "Петровского", где играет "Динамо" — демократия, и никто не запрещает стоять в пяти метрах от тренерской скамейки.
С богом, ребятушки мои, — подбадривает своих футболистов Эдуард Васильевич одновременно со стартовым свистком. — Давайте, милые, поборитесь, как следует!
Садиться на скамеечку тренер не спешит. Переживает за каждый эпизод. Частенько имитирует действия игроков — при ударе задирает ногу, при борьбе — активно "работает" корпусом. И так — всю игру… В середине первого тайма после упущенной голевой возможности Малофеев хватается за свою убеленную сединами голову:
Ай-ай-ай, да что ж такое-то? Такие надо забивать! — почти про себя произносит динамовский наставник, но его отлично слышно. Он даже ругает футболистов, словно детей — любя.
Вот еще один характерный эпизод матча — игрок "Динамо" дважды уступает в единоборстве оппоненту. Как такое можно выдержать? Эдуард Васильевич вскакивает с теплого пледа, уложенного на скамеечке, не замечает лужицы после дождя, наступая в самую ее середину, добегает до бровки: "Женя, ну порешительней же надо идти в мяч! Не бойся ты их!". Женя пытается исправиться, но на 60-й минуте его заменяют: "Ничего, ничего. Готовься к следующей игре".
Уверен, из Эдуарда Васильевича вышел бы неплохой актер. Кино, театра — не важно. Даже роль, где слова не нужны, ему бы подошла. Какая у него мимика, жесты! Сидит себе на скамеечке и вдруг вскакивает, хотя ничего особенного не происходит. Молча вправо посмотрит, влево… Улыбнется пятидесяти болельщикам на трибуне (из которых половина родители детей, подающих мячи) и сядет обратно.
Кстати, с тренером запросто по ходу матча можно пообщаться, дать свой совет. "Васильич, что-то 27-й у тебя игрока уже второй раз упускает на фланге", — кто-то подсказывает с трибуны. Не поворачивая головы, тренер понимающе кивает, мол, я и сам вижу.
Вот и первая неприятность — на 31-й минуте хозяева пропускают. Малофеев сидит на скамейке молча, будто ничего не происходит.
Свисток на перерыв. Тренер продолжает сидеть на теплом пледе, даже когда его "дети" скрываются в раздевалке. В голове зреет план спасения — негоже проигрывать в последнем домашнем матче сезона. Только раздав особые распоряжения помощникам, Малофеев следует вслед за футболистами.
Едва показавшись из раздевалки после перерыва, он громко объявляет запасным: "Так, через пять минут всех вас начну выпускать. Готовьтесь". Болельщики радуются: "Может, хоть у этих что-нибудь получится?".
Эдуард Васильевич свое слово держит. Ровно через десять минут первая замена. За ней — вторая. Но игра все равно не спешит оживляться. Голевыми моментами и не пахнет.
Митькин! Митькин! — тренер лично подзывает одного из запасных. — Скажи-ка мне, ты справа играешь? — такая постановка вопроса явно удивляет игрока. — Да, тренер, могу! — выпаливает футболист. Надо полагать, он ответил бы так, даже если бы был вратарем. — Ну, так выходи же скорей! — Малофеев, похоже, решает бросить в бой не совсем знакомого ему футболиста.
Увы, ни Митькин, ни остальные игроки не способны в этот вечер на что-то серьезное. "Реутов", хоть и находится ниже в турнирной таблице, выглядит более мастеровитым. По крайней мере, по части реализации моментов. 0:2 на 59-й минуте звучит как приговор.
Ваня, Ванечка, ну дай же ты диагональ! — улучает момент тренер высказать в такой лирической форме свое недовольство одному из игроков. — Что же ты мучаешься на поле, родной ты мой?!
Похоже, это апофеоз сезона для "Динамо". В следующем сезоне команде предстоит решать более серьезные задачи. Они пока не оглашены, но ясно одно — Малофеева пригласили в "Динамо" не для того, чтобы прозябать во втором дивизионе. Согласны с этой мыслью и футболисты команды.
"ОН ЗДОРОВО УМЕЕТ НАСТРОИТЬ…"
То, что Эдуард Васильевич серьезный тренер с большими амбициями, стало ясно сразу после его прихода в наш клуб, — делится своими впечатлениями о Малофееве 24-летний нападающий "Динамо" Алим Хабилов. — В первую очередь у нас увеличилась интенсивность тренировок. Даже жалко, что два матча в сезоне всего осталось.
Малофеев — личность! У него свои взгляды на футбол, своя методика. Он здорово умеет настроить на игру, найти нужные слова. При этом никогда не повышает голоса. За месяц работы такого не было ни разу!
– Эдуард Васильевич известен своей любовью к поэзии. Успели уже это почувствовать?
Было пару раз… Не вижу в этом ничего плохого или странного. Лично мне очень интересно послушать умные мысли опытного человека. Рассказывал он и о своей богатой биографии. Такие отступления могут вызывать только уважение, никаких насмешек! Есть предчувствие, мы с ним споемся и в следующем сезоне выступим успешнее…
Эдуард Васильевич МАЛОФЕЕВ
Родился 2 июня 1942 года в Красноярске.
Нападающий. Заслуженный мастер спорта. Выступал за команды: "Авангард" Коломна (1960), "Спартак" Москва (1961-1962), "Динамо" Минск (1963-1972).
В чемпионатах страны провел 254 матча, забил 100 мячей. Чемпион СССР-1962.
За сборную страны провел 40 матчей, забил 6 мячей. Участник чемпионата мира-1966 и чемпионата Европы-1968. Член клуба бомбардиров Григория Федотова (109 голов). Заслуженный тренер СССР. Главный тренер олимпийской сборной СССР (1983-1884). Главный тренер сборной СССР (1984-1986). Главный тренер сборной Белоруссии (2001-2003). Работал главным тренером в клубных командах: "Динамо" Барнаул (1976-1978), "Динамо" Минск (1978-1983, 1988-1991), "Динамо" Москва (1985-1987), "Асмарал" Кисловодск (1992), "Динамо-Газовик" Тюмень (1993-1994, 1995), "Смена" Минск (1995), "Анжи" Махачкала (1996), "Псков" (1998-2000), "Каунас" Литва (2006), МТЗ-РИПО Минск (2006-2007). Работал в футбольной академии клуба МТЗ-РИПО Минск (2004-2005). Спортивный директор клуба "Хартс", Шотландия (2006). Тренер клуба "Шилуте", Литва (2007).
Под его руководством минское "Динамо" в 1982 году стало чемпионом СССР, московское "Динамо" заняло второе место (1986), "Динамо-Газовик" вышло в высшую лигу (1993), махачкалинский "Анжи" добился права играть в первой лиге (1996).
С 26 сентября 2008 года главный тренер клуба "Динамо" Санкт-Петербург (второй дивизион).
ИЗ ФУТБОЛЬНЫХ ДНЕВНИКОВ МАЛОФЕЕВА:
КОЛЛЕКТИВ И СТАДО
"Нет ничего выше и могущественнее футбольного коллектива, и нет ничего гнуснее, чем футбольное стадо. Коллектив умнее и нравственнее отдельного члена команды, стадо — глупее и подлее. У коллектива есть прошлое и будущее, у стада — только настоящее. В коллективе даже неприсутствующий человек продолжает жить, стадо способно затоптать любого. Стадо может притвориться коллективом, но ненадолго — в нем нет взаимного притяжения частиц. Оно как бочка, стянутая обручами: если сцепления нет, а есть только обручи — страх за свою судьбу, все это может лопнуть, и стадо покажет себя стадом".
