Люди, в том числе и экономисты, разделяются на пессимистов и оптимистов. Предсказания у всех основываются на одних и тех же цифрах, и предполагают знание одних и тех же законов экономики. Но именно с последнего все и начинается. Законы экономики можно трактовать в соответствии со своими приоритетами. Трактовка же зависит от того, какие политико-экономические очки носит комментатор.
В действительности на вопрос — как идут дела в Эстонии — нельзя ответить без сравнения состояния дел в Эстонии и других государствах. У нас дела идут ни хорошо, ни плохо, но лучше или хуже, чем в других государствах. Экономический рост за десять лет (1995-2005) в Европейском союзе был больше только в Ирландии — 7,7%, в Эстонии 6,4%, в Литве 6,1%, в Латвии 5,7%. В сравнении со средним по Евросоюзу (ЕС25) — 2,2% — это в разы более высокий темп роста.
Экономический успех Эстонии основывался на экономической модели, созданной в 1992-1994 годах правящей коалицией под руководством Союза Отечества. Модель базируется на валютном комитете, жесткой бюджетной политике, простой системе налогообложения, свободной торговле, массивном притоке внешних инвестиций и на сильном, внушающем доверие финансовом секторе. Действовавшая пятнадцать лет без значительных изменений система питала экономический рост. Тем удивительнее, что основной создатель модели — Союз Отечества — на сегодня отступил от либерализма и, объединившись с Res Publica, сместился на политической шкале в сторону консерватизма, оставив пожинать лавры и наслаждаться популярностью сегодняшних либералов, т.е. Партию реформ. Но политика и есть подмостки парадоксов.
Прямые внешние инвестиции составляют в Эстонии 85% от внутреннего валового продукта, в Венгрии 60%, в Латвии 33% и в среднем по Европейскому Союзу — 32%. Накопление основного капитала составляло в 2005 году 30% от ВВП, по ЕС15 — 19%, в Ирландии 23%. Финансы извне притекали в Эстонию больше, чем в страны, прежде разделявшие нашу общую судьбу. Это не случайно, потому что, как известно, международные финансы не глупы. Доверие нельзя купить (как и любовь), его надо заслужить, и Эстония справилась с этим.
Намного лучше стать и не могло
Государства — как и люди- любят сравнения. Рейтинги бывают разные. Их в широком смысле можно разделить на три группы. Во-первых, экономические свободы. С этой точки зрения мы входим в первую десятку в мире. Критики, правда, утверждают, что свободы на хлеб не намажешь и ими не укроешься. Но они ошибаются, потому что экономические свободы являются основной предпосылкой быстрого обогащения.
Во-вторых, конкурентоспособность. Всемирный банк и Лозаннский Институт развития управления ставят нас в этой области в третью десятку. Институт Милкена и ведущий бизнес-журнал "Форбс" оценивают нашу деловую среду очень высоко. Учитывая, откуда мы идем и сколько времени мы действовуем самостоятельно, было бы совсем удивительно, если бы эти показатели были еще лучше.
Наконец, индекс человеческого развития, составляемый ООН, в котором наше место в пятой десятке. Правда, в этой таблице мы в последние годы мы немного опустились, но совсем не потому, что жизнь в Эстонии намного ухудшилась. Просто некоторые другие государства, например, Литва, развивались быстрее. Интересно, однако, отметить, что в этой таблице хорошей жизни вверху расположились вперемешку как основывающиеся на социальном консенсусе скандинавские страны, так и базирующиеся на либеральной рыночной экономике и личной ответственности англосаксонские страны. Это доказывает, что моделей успеха на сегодня несколько, и либерализм не означает автоматически отсутствие заботы о человеке.
Таким образом, можно уверенно сказать, что основы экономики Эстонии прочны и гарантируют последовательное развитие в ближайшие годы. Хотя открытые и мелкие экономики зависят, вдобавок к внутренним факторам, в значительной мере и от внешних факторов. В отношении перспектив развития внешней среды, т.е. мировой экономики, настрой в принципе оптимистический, с учетом определенных факторов риска.
Одним из наибольших из них является несбалансированность международных финансовых потоков — денег через положительный внешний баланс все больше собирается в Азии и другими путями возвращается в Америку, чтобы финансировать ее перерасход. Это значительно поддерживает фиксированный курс юаня в отношении доллара, который подешевел вместе с последним, и дает возможность Китаю наслаждаться дополнительным преимуществом конкуренции. А дорогой (в отношении доллара) евро тормозит экспорт Европы.
Экономика США, являвшаяся в последние десятилетия основным двигателем мирового экономического роста, переживает похмелье, обусловленное низкими процентами по кредитным ставкам, — как и Эстонии. Различие, однако, в том, что спад в секторе недвижимости Эстонии затрагивает лишь семьи, взявшие излишний кредит, и девелоперов. Экономические проблемы США (одна пятая мировой экономики) автоматически конвертируются в экономические проблемы других стран. Если добавить сюда неуверенность в отношении цен на энергию и некоторую политическую нестабильность на Ближнем Востоке, то можно понять ноту озабоченности экспертов в прогнозах на будущее. При этом все довольно единодушны в продолжении глобального роста примерно на 4% (2% в развитых и 6% в развивающихся странах), что создает подходящий глобальный фон и для развития Эстонии.
Экономика должна найти новый двигатель
Какие же наибольшие опасности, исходящие из самой Эстонии? Я бы привел здесь две основные: кратковременную, или цикличную, и долговременную. Первая из них связывается с логическим охлаждением экономики, перегревшейся из-за низких процентных ставок по кредитам и европособий. Основным фактором достигшего одно время 10-процентного роста экономики был сектор недвижимости, что, по оценкам, обусловило рост почти на четверть. Впавшие в эйфорию от дешевых кредитов покупатели недвижимости позволили наслаждаться сверхприбылью строителям и девелоперам. Сократившийся к 2004 году процент по кредитам (в промежутке даже 3,2%) за три года увеличил остаток по жилищным кредитам в четыре раза: 20,7 миллиардов крон в 2004 и 84 миллиарда в 2007 году.
По состоянию на сегодняшний день можно предположить, что основной двигатель нашего экономического роста последних лет будет давать перебои в следующие два-три года. Поэтому экономика должна найти новый двигатель. Им может стать сектор экспорта. И здесь мы приходим ко второму основному фактору риска, влияние которого на сектор недвижимости гораздо долговременнее.
Данное Эстонии реформой 1992 года преимущество в расходах за 15 лет значительно сократилось. В 1992 году зарплата среднего эстонца составляла 400 крон или 50 немецких марок. В 2007 году средняя зарплата составляет 10 000 крон или 1250 марок, рост в 25 раз. Ясно также, что основную часть хозяйственного инвентаря и, например, автомобили пятнадцать лет назад мы покупали за границей, покупаем и сейчас. Заработанные у себя деньги мы тратим в туристических рейсах за границей во все возрастающем темпе.
Все это в условиях фиксированного курса делало эстонцев богаче в таком же темпе, в каком снижало конкурентоспособность эстонских товаров на международных рынках. С одной стороны, рост доходов помогал удерживать эстонцев в Эстонии. Утечка трудовых ресурсов в Эстонии намного меньше, чем, например, в Литве или Польше. С другой стороны, рост затрат на зарплаты ставит эстонских экспортеров под тяжелый удар. Правда, в контексте Европы мы еще не являемся "дорогим" государством. Во Франции, Швеции, Дании и Люксембурге средние затраты на рабочую силу составляют 4000 евро, в среднем по ЕС — 3000 евро, а средние по Эстонии затраты остаются в пределах 700-800 евро. Дешевле, чем у нас, рабочая сила только в Латвии и Литве.
Однако важно обратить внимание на динамику трудозатрат и производительности. В 2004 году брутто-зарплата выросла в Эстонии на 6%, в 2007 уже на 15% (реально на 8%). Рост производительности на одного работника понизился за этот же период с 8% до 6%. Такой праздник не может длиться долго и наверняка закончится очень плохо. В США, например, начиная с середины 1970-х годов, средний рост реальной зарплаты составлял 1%, в то же время темп роста производительности постоянно увеличивался и на сегодня достигает 2% в год.
Теперь, через 15 лет после денежной реформы, становится ясно, были ли инвестиции в Эстонии сделаны в современную и инновативную технологию или нет, разумно ли мы использовали данную историческую возможность или нет. Выясняется, тратились ли деньги в основном на шикарные автомобили для руководства предприятия и премиальные рейсы или за эти деньги куплена производственная линия, с которой сходят конкурентоспособные на международных рынках товары. В любом случае мы не можем разводить руками и говорить sorry или, например, после девальвации начать все сначала. Мир просто не примет нас всерьез. Так что живем мы в очень интересное время.
