Марат, как вы оказались в рижском ОМОНе?

Я оказался в ОМОНе после службы в армии. Многие в то время, закончив службу в армии, шли работать в милицию, в КГБ и так далее.

Вы бывший спецназовец?

Скажем так, служил нормально; пришел в звании старшины срочной службы, это самое высокое звание, которое может быть.

В России бытует образ рижского ОМОНа как неких Рэмбо. Это соответствовало действительности?

Люди были разные, кто-то сильнее, кто-то слабее. Конечно, в ОМОНе служили и после армии, и после спецназа, и после ВДВ. Отряд милиции особого назначения создавался на базе МВД, их задачей была борьба с оргпреступностью, задержание опасных вооруженных преступников. Так люди были опытные. Моя дальнейшая служба проходила в тюменском облисполкоме ОВД, Тюмень была очень криминогенным местом.

Рижский ОМОН выезжал в горячие точки, в том числе и в Карабах в 1989 году, и в другие места. У нас была хорошая подготовка.

Январь 1991-го года в Риге и во всей Латвии стал тяжелым временем. Что вам особенно запомнилось из тех дней? Какие были настроения среди бойцов рижского ОМОНа?

Настроение было нормальное, было чуть тревожно. Ребята все были молодые, моложе тридцати лет, люди были хорошо подготовленные, не из робкого десятка.

После августа 1991 года бойцы ОМОНа покинули Латвию. Вы упомянули, что были переведены в Тюмень. Когда вы вернулись, не попали ли вы под наказание?

Не могу сказать, что были какие-то репрессии против меня. Расследование велось странно: был суд, кого-то осудили, кого-то нет. Под суд попали и те, кто вовсе не служил в рижском ОМОНе. Известен случай когда осудили Семёна Ковалькова как бойца рижского ОМОНа, хотя он не работал у нас ни одного дня. Осуждены были два водителя, которые не имели ни малейшего отношения к этому. А еще осудили двоих собаководов! Понятно, что кого-то просто нужно было судить, это такая политическая показуха. Но представьте, что суд квалифицировал преступление по статье 59 ”измена Родине”, а затем переквалифицировал в 82-ю статью ”свержение существующего строя вооруженным путём”. Мне думается, что это был политический фарс, народу бросили кость и устроили зрелище.

Как сейчас вы смотрите на то, что происходило 30 лет назад?

Обычно в революции участвует большое количество людей, с одной стороны народ, с другой стороны войска, кто-то еще. А плоды пожинает ни народ, ни революционеры, ни войска, плоды пожинает тот, кто устроил такое столкновение, кто всё это замутил. Народ как стоял у разбитого корыта, так и остался. Вот так я это оцениваю. Это в Латвии и произошло, половина страны уехала собирать клубнику в странах побогаче, а половина так у корыта и стоит.

Вы иногда не спрашиваете самого себя: ”Зачем мне это всё было нужно?”

У меня остались хорошие друзья с того времени, мы поддерживаем отношения. Надежные ребята, таких мало где найдешь. Кроме того, я не вижу ничего такого, за что можно было бы нас судить. Вспомним баррикады: забаррикадировано было два моста — Браса и Вецмилгравис, а ведь мост это стратегический объект, его нужно держать свободным. Что будет с людьми, которые перегородят мост? Ничего хорошего. Потому что есть статья УК, которая запрещает блокировку стратегических объектов. В Риге мосты были забаррикадированы, а нам поступил приказ: ”разблокировать стратегические объекты”. Приказ есть приказ, мосты были освобождены. Я отмечу, что баррикады были и в Старом городе, но туда никто не поехал, там людей не гоняли! Понятно, что были некоторые перегибы, можно было решить ситуацию более корректно, мягче. Но и время было такое.

Бойцам ОМОНа не было неприятно, что именно им поставили такую задачу? Ведь с этим могли бы справиться и милиционеры?

Нет. Революции происходят спонтанно, нет времени размышлять, нужно подчиняться приказам. Со времен Французской революции почти ничего не изменилось. Приказ нужно выполнять. Мне, как и многим другим ребятам, было мало лет, 22 года. Сейчас многое видится по-другому.

Скажите, пожалуйста, было ли вам страшно? Ведь были и погибшие, семь человек.

Да, возле министерства была рядовая перестрелка. Когда шел суд, приезжала прокуратура и проводила баллистическую экспертизу. Но почему же тогда из наших стволов не был убит ни один человек? Могли бы сказать: ”Марат, из твоего автомата был убит репортер и пострадали двое гражданских”. Но никто же такого не сказал.

Представьте себе расположение зданий возле министерства внутренних дел. Там было бюро пропусков, через дорогу — улица Райниса, там далее парк. Но если ОМОН штурмует бюро пропусков, то попасть в парк и убить людей позади себя невозможно, для этого ОМОН должен штурмовать бюро с обратной стороны! Я спросил майора из Бауски, который защищал МВД: ”Сколько вы потратили патронов?” — ”Сто двадцать” — ответил он. ”Сколько же ОМОНовцев вы убили?” — спрашиваю я дальше. — ”Вам повезло, ни одного” — ответил он. ”Так скажите, куда вы дели сто двадцать патронов? Куда улетели ваши пули?” — спросил я. То есть понятно, что его пули могли случайно зацепить людей в парке. И разговоры о том, что вмешивалась ”третья сила” — полная ерунда.

Латвийские националисты говорят, что случившееся — провокация КГБ. Так ли это?

Думаю, что нет. ОМОН и так постоянно провоцировали. Я думаю, что милиционеры из Бауски, которые охраняли МВД, начали стрелять во всех стороны от страха. Отсюда и жертвы. Обычно так и бывает.

Поделиться
Комментарии