Как проводятся трансплантации в Эстонии и можно ли заработать на почках
"Ежегодно в Эстонии проводится более 70 трансплантаций — то есть пересадок органов. Для небольшой страны цифра весьма внушительная. Если для примера взять операцию по пересадке почки, то в прошлом году в России на миллион жителей пришлось лишь 9,5 пересадок этого органа. А в Эстонии — 44,6 случаев. Но даже с такими показателями около 70 человек в нашей стране ожидают возможности трансплантации самых разных органов", — пишет "МК-Эстония".
Кстати, хорошая новость: с 1 января следующего года в перечень финансируемых Больничной кассой пересадок (для застрахованных пациентов) добавится и трансплантация поджелудочной железы.
Единственная клиника, где проводят операции по пересадке органов — Клиника тартуского университета. Именно здесь работают уникальные специалисты, которые дарят людям вторую жизнь. Но их совсем немного — например, лишь по одному хирургу могут трансплантировать поджелудочную железу и легкие. Три врача работают с пересадкой печени, ну а больше всего повезло почечникам — в Клинике имеется четыре хирурга-трансплантолога, которые занимаются пересадкой этих органов.
”Пересадку сердца в Эстонии не делают, — рассказывает директор Центра трансплантологии Клиники тартуского университета Вирге Палль. — Эту операцию проводят в Финляндии, и при необходимости мы направляем наших пациентов туда. Клиника сотрудничает со скандинавскими странами, так что больные всегда получают помощь”.
На данный момент в листе ожидания находится около 70 человек, жизнь которых зависит от возможности пересадки органа. Например, нового сердца ожидают три человека, поджелудочную железу — шестеро. Легкие нужны четырем пациентам, а еще семи — печень. Но самая острая необходимость в почках — они нужны 48 больным.
Собрать паззл
О донорстве и органах существует огромное количество мифов. Некоторые из них, к сожалению, оказываются весьма правдивыми — про черный рынок органов и воровство людей ради изъятия ценных элементов организма. На этом черном рынке существует и продажа органов — от живых людей. К счастью, все это происходит достаточно далеко.
В Эстонии продажа органов запрещена. Точно так же их невозможно купить. Это наказывается в уголовном порядке. Все пациенты, которым необходима трансплантация, заносятся в лист ожидания.
”Мы никогда не называем это очередью, — говорит Вирге Палль. — Очередь — это кто-то что-то получает, согласно порядковому номеру. В случае трансплантации все намного сложнее, орган получает тот, кому он нужнее всего. Например, если в случае с почками пациент в качестве альтернативы может проходить процедуру диализа, то при отказывающем сердце альтернатив нет. Эту необходимость оценивают врачи. И не всегда орган получит пациент из Эстонии — мы сотрудничаем еще с несколькими странами, где также есть люди, нуждающиеся в пересадке”.
Следующий этап — проверка совместимости. То есть подходит ли группа крови донора пациенту, соответствуют ли размеры имплантируемого органа. ”Все должно быть пропорционально — например, ребенку невозможно пересадить легкие взрослого человека, им просто не хватит места, — объясняет директор Центра трансплантологии. — Также было бы неплохо, чтобы более или менее совпали возрасты донора и больного. И, конечно, будет проведен еще ряд анализов и проверок, в том числе обязательные тесты на ВИЧ или гепатит. Путь органа к пациенту очень непрост, похож на собирание пазла, и, думаю, теперь понятно, почему это нельзя назвать очередью”.
При этом пациенты, которые ожидают пересадки органов, должны быть готовы приехать в клинику по первому зову. У них всегда должна быть наготове сумка со всем необходимым, а также они всегда должны быть на связи. И за 3–4 часа успеть доехать до клиники.
”Как правило, наши пациенты с этим справляются, сложнее всего островитянам, — рассказывает Вирге Палль. — Тут все зависит и от расписания паромов, и от другого транспорта, и от погоды. А звонок может поступить в любое время”.
Без шума и пыли
На то, чтобы добраться в клинику, пациенту отводят 3–4 часа. Но работа трансплантологов начинается задолго до этого — порой за 10–12 часов.
Донорство органов — тема, о которой тоже не особо любят говорить. Слишком она деликатная, слишком больная для близких, а некоторым кажется и вовсе циничной. Ведь в Эстонии органы забирают у человека, чей мозг умер.
”Два врача должны официально подтвердить смерть головного мозга, — объясняет Вирге Палль. — Это врач интенсива и невролог. Только после этого хирург может приступать к своей работе”.
Тут два этапа. Первый — психологический. Нужно пообщаться с близкими. Как правило, они знают, что потенциальный донор изъявил желание отдать свои органы и принимают это стоически. Еще один вариант — в случае, если информации о донорстве нет, спросить у родственников согласия на изъятие органов. Если ответ положительный, врачи выясняют привычки донора, его стиль жизни — это очень важно.
Начинается второй этап. Пока идут переговоры, тело донора не отключается от аппаратов — сердце продолжает биться, кровь циркулировать, легкие — работать. Врачи оценивают состояние органов — какие из них могут подойти для пересадки. (Один донор может помочь нескольким людям: 5–6 человек могут получить новые органы (почки, печень поджелудочную железу, сердце и легкие), два человека — новую роговицу глаза и еще несколько человек смогут получить помощь от пересадки кровеносных сосудов и костной ткани — ред.)
И начинается сложнейшая работа — нужно предельно осторожно вынуть их из тела, сохранив все необходимые для пересадки ткани, сосуды и нервные окончания. Затем орган промывается специальным раствором — внутри не должно остаться ни капли крови. После этого он погружается в емкость с еще одним раствором, все это ставится в холодильник и везется в клинику.
”Никакого шума и тарарама из этого не устраивается, — рассказывает директор Центра трансплантологии. — Никакой полиции, мигалок. Контейнер везут либо на скорой, либо на такси. Доноры всегда местные — это правило, времени очень мало. В случае необходимости мы можем сделать запрос у финских, шведских, датских, норвежских ли исландских коллег — сотрудничаем только с этими странами”.
Но скорость очень важна. Если, например, почки могут храниться до 12 часов, то сердце и легкие выдерживают лишь четыре часа. И счет идет буквально на минуты — нужно успеть найти подходящего пациента.
Если все совпало, то параллельно с изъятием органов пациента начинают готовить к операции. А затем — самое сложное. И это вовсе не изъятие органов у донора и последующая пересадка.
”Самое трудное — удалить больной орган у пациента, — говорит Вирге Палль. — Это сложнейший этап всей операции, тут может быть все, что угодно, например, откроется сильнейшее кровотечение. И хирург должен оперативно отреагировать и вернуть операцию в рамки протокола”.
Кстати, в Эстонии, как уже говорилось, хирургов-трансплантологов совсем немного. И, например, операцию по пересадке легких практически всегда на каждом этапе выполняет один и тот же врач — получается около суток сложнейшей работы, на которой нельзя ошибиться. (Пересадка почки по времени занимает 2–3 часа. Пересадка других органов в среднем длится по 6–7 часов. Плюсуйте еще 10–12 часов работы с донором — ред.) К счастью, все специалисты, работающие в Тарту — опытнейшие врачи. И ассистируют им не менее опытные медики.
Шанс дают родители
Донорство в Эстонии анонимно. Врачи не имеют права разглашать информацию о том, от кого получены органы, а близкие донора не знают, кому они были пересажены. Поэтому романтических историй не бывает — никогда не знаешь, куда она повернет, лучше подстраховаться.
”Многие истории очень грустные, ведь донорами часто становятся совсем молодые люди, разбившиеся в авариях, — говорит Вирге Палль. — Эмоционально крайне сложно. Но бывает так, что некоторые догадываются о том, кто мог бы быть донором, просто сопоставив несколько фактов. Увы, у нас очень маленькая страна. Но мы, врачи, никогда не подтверждаем и не опровергаем такие домыслы. Не имеем права”.
Несколько раз в год в Клинике происходят настоящие подвиги. Люди добровольно соглашаются расстаться со своими органами — как правило, это почка, парный орган. Чаще всего на такой шаг идут родители, отдавая своим детям самое бесценное — шанс на новую жизнь. Истории эти каждый раз цепляют душу, особенно когда состояние пациента, еще неделю назад почти приговоренного, улучшается на глазах.
После смерти можно стать донором и просто так, совершенно добровольно. Для этого необходимо заполнить специальный бланк (распечатанную карточку донора можно носить с собой) или сделать пометку в своем разделе портала digilugu.ee. И обязательно сообщите о своем решении родным — чтобы при наступлении такого случая медики не теряли драгоценное время.
”Можно оговорить свое донорство и в завещании, но если об этом никто не знает, то мы не получим информацию своевременно. Поэтому лучше предупредить близких. Многие воспринимают такое решение в штыки, поэтому, конечно, это все непросто”, — рассказывает директор Центра трансплантологии.
Инородное тело
Возрастные ограничения при пересадке органов — один из мифов. На самом деле, их нет. Единственный фактор — в Эстонии не проводят трансплантации совсем маленьким детям, но всегда можно обратиться за помощью к соседям. В Швеции и Финляндии работают очень опытные специалисты, которые помогают даже младенцам. В нашей стране эти операции возможны с пяти лет. И до глубокой старости. 70 лет в данном случае не возраст.
”Перед принятием решения мы оцениваем состояние пожилого больного, целесообразность пересадки, социальную поддержку человека, — рассказывает Вирге Палль. — То есть образ жизни, то, кто будет ему помогать, какие условия и так далее. Так что возраст для трансплантации не помеха”.
После операции у человека начинается новая жизнь. Это в буквальном смысле — например, теперь ему придется пожизненно пить ряд лекарств, которые препятствуют отторжению органа. Ведь несмотря на все тесты на совместимость, организм все равно будет расценивать новый орган как инородное тело. Особенно опасны первые семь дней после операции.
К счастью, сейчас медицина настолько далеко продвинулась, что ситуация, когда в первые часы после операции начинался синдром резкого отторжения, практически исключена. Да и современные препараты позволяют контролировать такие случаи.
”Самое главное, чтобы человек, почувствовав, как ему стало легко и хорошо, не отменил прием лекарств самостоятельно, — говорит Вирге Палль. — Тогда риск отторжения очень высок”.
Еще один риск — возвращение заболеваний. Например, если трансплантация почки была вызвана диабетом, то через несколько лет трансплантированная почка также будет повреждена, потому что само заболевание сохранится. Или может проявиться что-то новенькое. Тут, к сожалению, никаких гарантий нет. Но в остальном человек может вернуться к своей обычной жизни, разве что медики очень просят первое время избегать скоплений людей, чтобы не простудиться — иммунная система очень слабая. И избегать слишком активных видов спорта. Хотя все зависит от состояния.
”У нас один наш пациент даже марафон бежал! Если все в порядке, то почему нет? — говорит Вирге Палль. — Обязательны регулярные медосмотры у врачей-специалистов. И, конечно, прием препаратов — необходимые препараты человек получает со 100-процентной скидкой. В этом плане в Эстонии отличная поддержка. Исключение лишь на нерецептурные витамины и БАДы, их надо покупать за свой счет”.
По второму кругу
Новые органы дают лишь временную отсрочку. К сожалению, в отличие от данных природой, имплантированные органы имеют ограниченный срок действия.
”В среднем почка служит 15 лет, печень и легкие — около десяти, сердце сложнопрогнозируемо, но если оно было пересажено ребенку, то может работать и пожизненно, — перечисляет Вирге Палль. — Эти сроки приблизительны. Например, в Эстонии живет пациент, которому пересадили почку 25 лет назад, человек с новой печенью — уже 18 лет, есть также и человек, которому 9 лет назад пересадили легкое и все до сих пор отлично”.
С другой стороны, такой срок — тоже подарок, ведь если бы органы не были пересажены, риск смерти был бы неизмеримо выше. Да и трижды в неделю приезжать на диализ тоже очень тяжело.
Но искать второй орган на трансплантацию тоже непросто. Дело в том, что иммунная система может не выдержать и подобрать второй орган уже очень непросто. Но такие случаи тоже бывают — если раньше при ряде диагнозов человек понимал, что обречен, то сейчас шансов на нормальную жизнь у него стало намного больше.
