Госязыку угрожают... роботы! Зачем учить эстонский в эпоху синхронного компьютерного перевода?
В 20-е годы начнется настоящая борьба за выживание эстонского языка, в которой государству будут противостоять роботы.
”Говорящий по-русски таллиннский таксист, не владеющий эстонским на категорию B1, защищает в суде свое право общаться с клиентами при помощи электронного переводчика. Судебное решение может изменить языковые требования не только в отношении таксистов и других водителей общественного транспорта, но и продавцов, а также прочих представителей работников сферы услуг”, — примерно так будет выглядеть вполне ординарная новость на заре нового десятилетия.
Умные устройства для синхронного перевода долгое время оставались атрибутом научно-фантастических книг и фильмов. Появившись в реальном мире, гаджеты, обеспечивающие мгновенный перевод устной речи, поначалу делали чрезмерно много ошибок, были слишком неудобными для того, чтобы люди пользовались ими массово и с удовольствием.
Но прогресс не стоит на месте.
Ситуация изменилась в январе 2019-го, когда свои устройства синхронного перевода представили на выставке CES в Лас-Вегасе несколько больших компаний, американских, китайских, японских, европейских, в числе прочих главная — Google. Гаджеты нового поколения, использующие технологии искусственного интеллекта, обеспечивают перевод устной речи с небывалой ранее точностью, охватывая десятки языков. Аналитики говорят о взрывном росте продаж электронных переводчиков. В числе первых высоко оценивших новые устройства оказались как раз работники сферы обслуживания — таксисты и официанты.
Производители синхронных переводчиков, которые в общем случае представляют собой беспроводные наушники (один у одного собеседника, другой — у второго) надеются, что их звездным часом станет Олимпиада 2020 года в Токио, когда ее гости со всего мира убедятся, как легко языковой барьер ломается с помощью технических средств.
Я смотрел ролики на Youtube, в которых люди тестируют становящимися модными гаджеты, и могу сказать, что в паре русский-английский они работают очень впечатляюще. При том условии, само собой, что люди действительно хотят быть понятыми, предпочитают достаточно простые конструкции, не злоупотребляют образностью в речи, не используют слова в переносном смысле. Можно не сомневаться, что устройства будут совершенствоваться, и фразы любого уровня сложности однажды станут понятными для искусственного интеллекта в не меньшей степени, чем для человеческого.
Футурологи говорят о том, что в не таком уж отдаленном будущем, не позднее, чем через 50 лет (в исторической перспективе — смешной срок), знание всех ключевых языков будет обеспечиваться специальными мозговыми имплантами, а изучать языки люди станут лишь ради собственного удовольствия или ради пользы высшего порядка — для сохранения языковой традиции, национальной культуры.
Среди футурологов немало тех, кто предсказывает уход в небытие большинства языков, в первую очередь языков малых народов (каждые две недели на Земле исчезает один язык уже в наше время, а технологии только ускоряют этот процесс), и торжество английского языка, которым без технических помощников будет в итоге владеть весь мир.
На данный момент главным препятствием на пути тех, кто развивает технологии электронного перевода и желает охватить все языки мира, является то, что некоторые наречия существуют преимущественно в устном виде, развитой письменной традиции не имеют, а соответственно в их случае нет и достаточных массивов готовых переводов на другие языки, на которые мог бы опереться искусственный интеллект.
К этой группе, само собой, не относится эстонский язык, хотя им владеет немногим более одного миллиона человек во всем мире. Работать искусственным мозгам есть с чем, и теоретически Эстония и тут имеет шанс стать флагманом освоения новых электронных возможностей. В маленькой стране снабдить все предприятия сферы обслуживания гаджетами, дающими возможность клиентам из любого уголка мира получать услугу, используя свой родной язык, проще, чем в большой. Извините за банальность.
Если в одной крупной сети магазинов на кассах и у сотрудников в зале появятся устройства, понимающие сотни языков, то в скором времени ими будут пользоваться и другие сети. То же касается такси, парикмахерских, кафе и ресторанов.
Тот судебный процесс будущего, с которого мы начали разговор, возможно, завершится поражением таксиста, так как государство защитит право клиента общаться в родной стране на родном языке, не надевая наушник. Чем закончится суд, в котором другой таксист будет отстаивать право общаться с клиентом посредством электронного переводчика без использования клиентом наушника (по-эстонски заговорят динамики автомобиля), сказать сложнее. Эстонский суд, может быть, и откажет ему в таком праве, но европейский с этим, возможно, не согласится. Кто знает.
Проще спрогнозировать то, что, если от работников сферы обслуживания перестанут требовать знания эстонского, то уровень оного среди них понизится. Также можно предвидеть , что тех, кто учит эстонский не ради категорий, а для повседневного общения, может стать меньше. Сейчас цены на продвинутые синхронные переводчики начинаются со 150 евро и вряд ли повысятся, то есть эти устройства уже не менее доступны, чем смартфоны.
Не надо быть нострадамусом, чтобы предсказать, что проблематика приемлемости использования электронных переводчиков будет актуальной для сферы образования. Если электронные устройства позволят понимать лекции на неродном языке, не зная его, то как студентов будут ограничивать в использовании этих возможностей? Смогут ли им запретить отвечать на неродном языке, если преподаватель будет слышать ответ на эстонском?
Новая реальность, в которую мы входим, поставит много вопросов перед государством, заинтересованном в сохранении и развитии госязыка как основы национальной культуры. Когда мы доживем до имплантов в мозгу, делающими понятным любой язык, спасать эстонский может быть уже поздно. ”Более примитивные” гаджеты, уже пришедшие в наш мир из научно-фантастического, могут нанести по госязыку сокрушительный удар уже завтра.
Что может сделать государство для сохранения государствообразующего языка? Если откинуть нереальный вариант отказа от преимуществ прогресса, вариант ”высечь самих себя”, то остается только пряник — платить людям за изучение эстонского, например, в виде премий за достижение новых высот в этом деле. Фантастика, говорите?
