ИСТОРИЯ ЭСТОНИИ: Как служба госпропаганды подавляла мнение народа
Начавшаяся в 1930-е годы т.н. ”эпоха безмолвия” ознаменовалась не только отстранением парламента и партий от управления государством, но и контролем за средствами массовой информации и подавлением общественного мнения. Роль надзирателя взяла на себя специально созданная для этого 26 сентября 1934 года служба пропаганды и информации, пишет Eesti Päevaleht в рамках проекта, посвященного предстоящему 100-летию Эстонской Республики.
Задачей нового ведомства являлось ”информирование о деятельности правительства” и ”организация работы по государственной и национальной пропаганде”.
Спустя год учреждение было реорганизовано и переименовано в Службу государственной пропаганды. Его роль росла, а статус приблизился к министерскому. Служба действовала при правительстве и подчинялась премьер-министру. Директор назначался на должность главой государства. В 1934-35гг и 1937 кресло руководителя занимал журналист Хуго Кукк, в 1935-37 гг и с 1939 — Антс Ойдермаа, в 1937-39 гг — Эдгар Кигасте.
В обязанности службы входило популяризация деятельности правительства и борьба с ”нездоровыми настроениями”, инициация и проведение всенародных акций, общая культурная пропаганда и направление отдельно взятых отраслей культуры (литература, изобразительное искусство, театр, кино, спорт) в нужное русло, представление Эстонии за рубежом, надзор за СМИ и общественными организациями.
Наиболее успешными акциями, проведенными службой в 1935-1940 гг, стали эстонизация имен, украшение домов, популяризация сине-черно-белого флага и оживление традиционной народной культуры (год книги, национальные праздники, творческие соревнования и т. д.).
По сути ничего плохого в этом не было, но демократы-оппозиционеры подвергали сомнению методы, которые использовались для достижения этих целей, и сравнивали Службу с Министерством пропаганды нацистской Германии, называя ее сосредоточением всех зол авторитарного режима, распространителем псевдопатриотизма и ложного оптимизма, цензором и притеснителем свободы слова.
В определенной мере эти обвинения имели под собой почву: ведомство, действительно, раздавало направо и налево разные указания — как в отношении того, о чем нельзя писать ни в коем случае, так и в отношении того, о чем следует написать непременно. Журналистам указывали даже на то, на скольких страницах, каким шрифтом и насколько детально должна быть представлена та или иная новость. Многие издания были и вовсе закрыты.
Своими действиями Служба госпропаганды вызывала у общественности все больше недовольства, так что в апреле 1940 года ее пришлось переформировать в Информационный центр. Правда, изменения носили скорее косметический характер.
