”Значительная часть эстонцев готова вести диалог с неэстонцами — несмотря на стереотипы”
Темой, поддержанной министерствами обороны, образования и науки, Фондом Фридриха Эберта школы стало влияние масс-медиа на общество.
Ничто не предвещало всплеска эмоций. На третий день, как и два предыдущих дня, русские педагоги, коих насчитывалось около двух десятков, вооружившись на всякий случай наушниками, тихо слушали докладчиков. Многие из нас, как и наши коллеги-эстонцы, умудрялись одновременно читать прихваченные с собой книги и журналы, вылавливать в интернете последние новости и вполголоса делиться впечатлениями обо всем на свете.
Не сказать, что происходящее за трибуной совершенно не захватывало, но ”изюминки” явно не хватало. Ничего принципиально нового эксперты аудитории не рассказывали, да и среди слушателей значительную часть составляли те, кого удивить было очень трудно.
Не подозревая, что на меня, как на беговую лошадь, мои коллеги уже ”поставили” (моя персона стала предметом спора: ”Смолчит ли Калакаускас?”; насколько высоки были ставки, не в курсе), я вылез из укрытия. Мне не терпелось дать собственный ответ на вопрос, заданный моим коллегой Хейго Ритсбеком из Гимназии Густава Адольфа: ”До каких пор на учительских семинарах будут присутствовать кабинки для синхронных переводчиков?”
Лейтмотивом моего комментария была мысль о том, что русским жителям Эстонии и педагогам, в частности, надоело без конца доказывать свою лояльность эстонскому государству. Мы хотим, чтобы на нас смотрели не как на объект интеграционного переплетения, а как на равных. На фоне возникшего после моего короткого спича оживления в зале, выступавший стал сыпать в ответ заявлениями, больше похожими на личные выпады. Некоторые из присутствовавших стали охлаждать пыл моего визави, кое-кто стал успокаивать меня.
По сложившейся традиции, многие русские учителя подходили ко мне в перерыве и благодарили за гражданскую смелость. Хотя лично я не нахожу смелым констатацию хорошо всем известного факта. Мне всегда казалось странным нежелание русских учителей обозначать свою позицию публично. Особенно, если речь идет о преподавателях общественных дисциплин. Ведь нравится нам это или нет, мы все равно являемся примером для наших учеников. И лучше быть человеком, умеющим отстаивать свою гражданскую позицию и принимать позицию оппонента, чем гордо отмалчиваться.
Итогом этой реплики я бы обозначил собственное убеждение в том, что, несмотря на наши стереотипы — а они есть в отношении друг к другу и у эстонцев, и у русских — значительная часть эстонцев готова вести диалог с неэстонцами. И не только на тему советской оккупации и происков Москвы, но и на тему наших убеждений, которые многие готовы принять. Пусть с оговорками, но все-таки принять. А это вполне можно считать позитивным результатом прошедшей Летней школы. Мне на самом деле надоело выступать от имени своих коллег, и я в тайне надеюсь, что они найдут в себе силы выйти из укрытий.
