Газета Eesti Päevaleht взяла у него интервью.

Вы написали в The New York Times, что предпринятые государствами меры экономии убивают людей — вызывают суициды и ухудшают здоровье. На чем основываются эти выводы?

В течение десяти лет мы исследовали экономические кризисы последних ста лет, чтобы понять, как экономические потрясения в прямом смысле слова "залезают" в людей и влияют на их здоровье. И мы выяснили, что экономический спад причиняет боль, а экономия может убить. И если брать экономическую целесообразность экономии, то и это вызывает вопросы. Если сравнить хотя бы Великобританию и США, то у обоих был большой финансовый сектор, который был центром кризиса. Британия выбрала экономию, Соединенные Штаты — путь оживления. Великобритания должна еще восстанавливаться, а США показывают экономический рост. В Греции сейчас ищет работу каждый второй молодой человек, урезания привели к росту числа бездомных. Распространение ВИЧ увеличилось более чем на 200%. Греция — единственное государство, где сейчас вспышка ВИЧ.

Что показали ваши исследования — какое здоровье больше всего страдает?

Быстрее всего меняются показатели душевного здоровья и суицидов. О том, что самоубийства и безработица коррелируют, известно с XIX века. Когда происходят урезания в публичном секторе и растет безработица, риск суицидов и угроз душевному здоровью возрастает. Однако, хотя безработица во время кризиса зачастую неизбежна, правительство может сделать много, если у него есть программы, которые помогают людям вернуться на работу. Например, в Швеции кризис дал себя знать довольно сильно, но уровень суицидов постоянно снижался. То же было в Финляндии и Исландии. В Великобритании мы наблюдали учащение суицидов в начале финансового кризиса, потом их стало меньше. С введением пакета экономии в северных и восточных регионах началась вторая волна самоубийств.

Те, кто вас критикуют, могут сказать, что вы советуете правительствам расходовать деньги, которых у них из-за кризиса больше нет.

Можем проследить и за опытом Эстонии. И здесь в начале 90-х годов был зафиксирован заметный всплеск самоубийств, который затронул прежде всего мужчин трудоспособного возраста. Мы должны быть благодарны шагам политиков Эстонии, сделанным с того времени во имя укрепления социальной системы, так как все, что происходит теперь, не так страшно, как то, что было в прошлом.

Вы считаете опасным и быструю приватизацию, которую в начале переходного периода осуществляли страны Восточной Европы. Экономия и приватизация — не разные ли это вещи?

Экономия усекает роль государства. В советской системе социальную систему кормили главным образом доходы принадлежащих государству предприятий. Во время приватизации эти доходы и социальную сеть отобрали. Так что приватизация нанесла как бы двойной удар: перераспределила работников и одновременно отняла у них необходимую опору.

И что, вы против любого урезания?

В плане здоровья урезания — это неверная экономика. Когда у тебя уже началась эпидемия, приходится тратить гораздо больше. Я против урезаний без разбору, когда уничтожают меры, которые могли помочь людям в трудные времена. Инвестировать в здоровье народа в хорошие времена разумно, в плохие — совершенно необходимо. Если бы меры экономии испытывали, как лекарства, то их применение было бы запрещено.

Поделиться
Комментарии