И добавляет: "Я хочу со своим ребенком разговаривать на одном языке, потому что язык — не только инструмент общения, но и основа ментальности. В данном случае речь идет о самосознания и идентичности, пусть русской крови во мне и нет".

А будет где учиться? Русская школа в Эстонии сохранится?

Не могу обойтись без банальности — если она нам нужна, то сохранится. И "нам" — это не только вице-мэру Кылварту, депутатам Яне Тоом и Михаилу Стальнухину. Сохранение русской школы потребует большого труда. Надо снова создавать базу по подготовке учителей, обязательно сотрудничать (скажу это страшное слово) с Россией. И это нормально, если учесть, что тот же Французский лицей практически "живет" во Франции, а по вопросам Немецкой гимназии ко мне приходит посол Германии. Представляете себе, что было бы, если бы ко мне пришел посол России и стал просить за русскую школу! Хотя я, не задумываясь, пошел бы на официальные контакты. Но пока разговаривать на эту тему с российским послом не доводилось.

Вы слышали о российском проекте "Русская школа за рубежом"? К вам кто-нибудь обращался по поводу него?

О проекте слышал. Никто не обращался. Должен признать, что я не большой эксперт по этому вопросу. Но считаю, было бы совершенно нормально, если бы мы, скажем, на уровне того же Таллиннского муниципального лицея начали сотрудничать по проекту. Вплоть до финансирования — почему бы и нет?

У нас модно рассуждать о том, что вопрос русской школы слишком политизирован. А можно ли говорить о ней вне политики?

На самом деле для того, чтобы сохранить образование на русском языке, не надо принимать политических решений. Достаточно соблюдать Конституцию и законодательство ЭР, а система и учителя пока есть.

Но если посмотреть правде в глаза, вопрос действительно политизирован. Можно говорить о том, что надо рассматривать его только исходя из образовательных потребностей, но такой возможности у нас нет.

Необходимость сохранения образования на родном языке обусловлена прежде всего желанием получать глубокие знания и сохранять ментальность, а эстонский можно учить и не в ущерб другим предметам. Те, кто отказываются это понимать, сознательно удерживают эту тему в сфере политики.

Этот вопрос с нами не хотят обсуждать ни на образовательном, ни на социальном, ни на юридическом уровнях. Если мы сами откажемся полемизировать на политическом уровне, то о вопросу русской школы просто придется забыть.

Четыре таллиннские школы написали повторные ходатайства о преимущественно русском языке обучения в гимназической ступени. Что будет, если и в 105-й раз прошения не будут удовлетворены?

Как вы знаете, у нас есть несколько путей, по которым мы идем. Один путь — обжаловать отказ в суде. Это долгий процесс, но его в любом случае не миновать. Второй — это путь формирования муниципальной частной гимназии. Пока ответа на ходатайство о лицензии из Министерства образования и науки нет. Но в ней отказать гораздо сложнее, потому что критерии получения лицензии четко прописаны в законе, а мы подали хорошо подготовленную заявку. Так что отказать по принципу "не хотим, потому что не хотим" сложно.

Мне кажется, что и русская основная школа тихой сапой эстонизируется.

Основная школа с юридической и политической точки зрения на 100 процентов подготовлена к тому, чтобы ее перевести на эстонский язык обучения. Уже сейчас со стороны Министерства образования доносится — мы видим, что ученики и родители сами хотят больше предметов на эстонском языке, что уже можно задуматься о том, что и в основной школе должна быть определенная "процентовка" по предметам.

Ведь за невыполненные обещания того, что русскую основную школу не тронут и там по-прежнему будет образование только на русском, никогда никому не придется отвечать. Никто же не боится того, что когда-то ему придется держать ответ, к примеру, перед русской общиной. Поэтому можно лить эту воду демагогии, а потом, когда тема частичного перехода на эстонский язык перекинется на основную школу, сказать — вы же сами просили больше предметов на эстонском, это же для вас делается! А всех, кто будут против, в лучшем случае обзовут политиканами, в худшем — врагами Эстонии.

Критики упрекают вас, в частности, в том, что вы до сих пор не имеете четкого представления о том, как должна выглядеть школьная сеть столицы…

Ну, да, вынужден признать, что действительно пока не полностью вижу эту картину, и до тех пор, пока у нас не будет основы, на которую "настраивать здание", мы и не сможем такую целостную картину создать. Мы же все-таки зависим от государственного финансирования. Только исходя из него можем окончательно определить видение школьной сети.

Есть определенная риторика, есть политическая позиция, но четких указаний со стороны Министерства образования и науки до сих пор нет, как нет и четкого плана, как будут создаваться так называемые классические гимназии и как они будут финансироваться. Большие и маленькие самоуправления по-прежнему находятся в замешательстве относительно того, как будут регулироваться вопросы, связанные с раздельным существованием основной школы и гимназии. Министр говорит о том, что будет изменена система финансирования.

Сейчас мы анализируем школьную сеть в Таллинне и готовим свои предложения о том, как в ближайшие годы она могла бы развиваться, но из-за проволочек Министерства образования нам неотчего отталкиваться. Я считаю, что в каждом районе города должна сохраниться как минимум одна гимназия. А если придет министерский указ, что гимназический уровень станут финансировать только при наличии 540 учащихся, то нам придется существенно корректировать свои планы.

Как общаетесь с министерством? Можете, в конце концов, стукнуть кулаком по столу и сказать: хочу ясности, народ спрашивает, а мне нечего ответить из-за того, что вы так долго думаете?

Хотя у нас с министром разные политические взгляды относительно будущего русской школы, работаем мы все-таки в одной сфере и вынуждены находиться в постоянном контакте. Финансирование гимназий — не единственная тема, по которой мы вынуждены ждать решения. Например, согласно закону, школы для детей с особыми потребностями должны содержаться государством. А в Таллинне несколько таких школ находится на полном обеспечении у города. Так сложилось исторически, хотя закон требует иного. Мы пытаемся эту мысль донести до министерства, находимся в перманентном общении, и все безрезультатно. Такая же ситуация с внедрением международного бакалавриата на базе Английского колледжа.

Почему так?

Везде политика. Дашь волю эмоциям — даже такой диалог прекратится. А его надо продолжать.

Некоторые утверждают, что вы стравливаете попечительские советы и директоров школ?

На самом деле я не очень представляю, как это возможно. Обратите внимание, что во всех сильных школах — и русских, и эстонских — попечительские советы и администрация находятся в прямом и тесном сотрудничестве, работают в унисон. То есть намерение стравить попечительский совет и директора не просто неэтично, она нереально.

Да и зачем? Какие с этого можно получить дивиденды — политические даже? Я не вижу ни прямой, ни опосредованной выгоды из возможного противостояния директора и попечительского совета. И такого в Таллинне, в принципе, нигде нет, за исключением Эхтеской гуманитарной гимназии. Кстати, там в конфликте между директором и попечительским советом вопрос о языке обучения близко не стоял. Директора же увольняют, потому что он не справляется со своими обязанностями. За последний год в школе произошло девять случаев, потребовавших вмешательства полиции.

Я никогда не ощущал противостояния с директорами школ и всегда настаивал на том, что, если мы уж говорим о языке обучения, то действовать надо согласно законодательству. Администрация не должна бороться за русский язык обучения или против него, это не ее дело. По закону, язык обучения выбирает попечительский совет.

Вас боятся? Учителя, руководство школ смотрят вам в рот, заглядывают в глаза?

Ко мне приходит много учителей с разными проблемами — Языковая инспекция, увольнения, сумасшедшие нагрузки, низкие зарплаты и т. п. Учителя — одни из самых частых посетителей в моем кабинете. Но и с директорами у меня контакт достаточно плотный. Чаще приходят русские учителя и эстонские директора. А еще чаще — представители попечительских советов эстонских школ, которые уверены в себе и для которых это нормально — прийти к вице-мэру и решать свои вопросы. Что, к слову, опровергает обвинения в том, что Кылварт — вице-мэр исключительно для русских школ.

Не думаю, что меня боятся. По-моему, я всегда достаточно прост в общении, хотя понимаю, что некоторые всегда относятся к начальству с трепетом. Мне кажется, что среди директоров бытует, скорее, такое мнение: вице-мэры приходят и уходят, а директора остаются.

Поделиться
Комментарии