Итак, мысль первая: "Цель эстонского государства, прежде всего, сохранение самого государства и лишь затем сохранение эстонского языка и эстонской культуры."

Конечно, солнце восходит на востоке, а садится оно на западе, т.е. призывы осознать некоторую "вне законную сущность", это как раз является предложением устраниться от решения проблемы и не вести разговора по существу. Мысль о некой угрозе Эстонскому государству или языку напрямую не обозначена. Откуда она взялась и зачем была вытащена, Михаил Петров не поясняет.

Мысль вторая: "Образование в Эстонии является весьма и весьма ограниченным ресурсом, распределение которого является прерогативой государства. Только государство решает кому, сколько и какого образования следует предоставить сегодня и в будущем..."

Здесь снова можно видеть самоустранение. Определение некоторого "ограниченного ресурса" и делегирование прерогативы некоему государству, которое может решать. Если господин Петров никак не желает участвовать в жизни государства, то это его право.

Мысль третья: "В прошлом уже ничего изменить нельзя."

Снова проводится идея самоустранения. В прошлом, действительно, нельзя, но в будущем можно.

Мысль четвертая: "Закон о переходе русской школы на эстонский язык обучения не был своевременно оспорен в суде..."

"Закона о переходе русской школы на эстонский язык обучения" не существует в природе. Однако есть Закон об основной школе и гимназии (ЗОШГ), 21 статья которого указывает процедуру утверждения отличного от эстонского языка обучения. Также есть 37 статья Конституции, которая оставляет за школой право выбора языка обучения.

Мысль пятая: "Фактически защитники "русской школы" защищают принадлежащую государству гибридную иноязычную школу от самого государства".

Во-первых, согласно первой статье Конституции, верховная власть в государстве принадлежит народу. (См. также выше мысль вторую). Во-вторых в Законе об основной школе и гимназии есть отдельное упоминание школы с русским языком обучения (См. статью 15 ЗОШГ). То есть, нет речи в Законе о школах с английским, суахили, японским языком обучения, но идет речь о русском языке. (Это не отнимает право выбора других языков, но сам факт показателен). В целом, конечно, в Эстонии все школы "эстонские", в том смысле, что есть школы с эстонским, русским, финским, ... языком обучения. В общем, данное высказывание Михаила Петрова также можно рассматривать как демонстрацию самоустранения.

Мысль шестая: "Невозможно представить, чтобы темнокожее население ЮАР с пеной у рта отстаивало систему апартеида (сегрегацию)."

В данном случае происходит подмена понятий. Например, в Финляндии учатся школьники на шведском языке, в Италии на немецком, в Румынии на венгерском, в Австрии на чешском, ... и не идет разговор о сегрегации. Если вспоминать, в ЮАР, победившей апартеид, к слову, одиннадцать официальных языков. Сейчас, действительно, стараются поддерживать в нашей стране некую систему сегрегации тем, что уклоняясь от прямого разговора по существу, изобретая и притягивая туманные определения, говорят о том, что закон должен действовать иначе для отдельной группы населения. Когда у данной группы существуют ярко выраженные признаки, например, родной язык, то речь идет о дискриминации.

Мысль седьмая: "Русская община в плане гражданства не является гомогенной (однородной), следовательно, личный и общественный интересы в плане получения образования исключительно в "русской школе" не являются автоматически едиными."

Здесь как раз наоборот, одна из культурных потребностей русской общины Эстонии - родной язык. Владение родным языком в как можно больших областях знания идет только на пользу. Если рассматривать вопрос гражданства то, например, в объединении "Русская школа Эстонии" сошлись люди с разным гражданством. Однако это не мешает вместе строить планы на будущее.

Интересно также проследить связь данного высказывания Михаила Петрова и второй мысли о "прерогативе государства", которое одно может "решать", кому и что получить. Здесь вдруг появились некие "общественные интересы". Но, подождите, как же они сочетаются с "прерогативой государства"? Что здесь важнее для Петрова - обозначить интересы или столкнуть общину, после чего об интересах можно забыть, т.к. - "прерогатива государства"? От такого передергивания складывается впечатление, что ключевым словом является здесь слово - "разные". Однако я не вижу, чтобы универсальная потребность в качественном образовании была "разной" в русской общине Эстонии, состоящей из граждан Эстонии, России и лиц без гражданства, а также некоторого количества граждан других государств.

Мысль восьмая: "Распространенные упования на то, что однажды Европейский союз и Россия ужаснутся и приведут Эстонию к общему знаменателю, более чем призрачны."

Здесь наступает диссонанс с последовательно проводимой идеей самоустранения. Уповать в нашей стране в первую очередь следует на себя, налаживая добрососедские связи как с Россией, так и с Европейским союзом. Хотя, может, я погорячился написав про диссонанс и разглядев некий призыв к активной позиции? Может быть, это был лишь еще один шаг в продолжение развития идеи о самоустранении, призванный показать, что и международным институтам, работающим в сфере защиты прав человека, докучать не следует?

Итог. Пора переходить к разговору по существу и если пока возникают некоторые сложности с госчиновниками, то необходимо также искать более широкого контакта с эстонской общиной. В конце концов нам предстоит вместе развивать нашу страну. Самоустранением проблему не решить.

Поделиться
Комментарии